Нацизм на оккупированных территориях Советского Союза - Егор Николаевич Яковлев

Хотя в дневниковой записи он никак не упоминает, что у него изменились первоначальные планы, было бы слишком самонадеянно утверждать, что данная нестыковка связана исключительно с неосмотрительностью Розенберга и что на самом деле обсуждение имело место 2 мая.

Вероятность, что он имел в виду некое второе совещание с Кернером и Томасом, последовавшее за первым, в котором участвовали статс-секретари днем раньше, 2 мая, конечно, нельзя полностью исключать, но все же она крайне мала. Так или иначе, даже если Розенберг не посещал собрание 2 мая, а лишь обсуждал днем позже его итоги с Кернером и Томасом, услышанное он воспринял одобрительно. О дискуссии он отозвался как о «хорошей работе генерального штаба, основанной на обширном опыте»[56]. Для Розенберга эта беседа была одной из многих, на которых он в период за апрель, май и июнь 1941 г. обсуждал экономические задачи Командного экономического штаба «Восток». В своем докладе о проведенной им подготовительной работе в преддверии оккупации советских территорий, который он подготовил меньше чем за неделю до начала операции «Барбаросса», Розенберг подтвердил, что «наибольшего единодушия» удалось достичь по «восточным вопросам» в беседе со Шлоттерером, Томасом, Кернером, Бакке, Рикке, Шубертом и другими. Действительно, со Шлоттерером у Розенберга «почти каждый день имели место дискуссии», касавшиеся «экономических намерений Командного экономического штаба “Восток”» (IMG 1947. Bd. 26: 584–592)[57].

Помимо упоминания в дневнике Розенберга о консультациях между статс-секретарем Бакке и гауляйтером Мейером 2 (или 3) мая, есть и другая разумная причина считать, что 2 мая на встрече статс-секретарей присутствовал Бакке. Именно он был автором стратегии, предусматривавшей обречение на голод миллионы советских граждан в рамках искусственного создания продовольственных запасов для нужд захватчиков и немецкого тыла, – невозможно и представить, что его не было на столь важном совещании по данному вопросу. Кроме того, с ведома и одобрения Гитлера 12 апреля ему была передана вся полнота полномочий по сельскохозяйственной эксплуатации советских территорий (BAK. N 1094/II 20. Mappe III)[58].

Хотя номинально главой Командного экономического штаба «Восток» был рейхсмаршал Геринг и в литературе он указан как «непременный участник» конференции 2 мая (Eichholtz, 1969: 240), можно доподлинно установить, что на самом деле его там не было. Во второй части протоколов к совещанию указано: «Директива от фюрера рейхсмаршалу… подлежит, наконец, подписанию. Более того, то же касается письма рейхсмаршала командующему армией» (BA-MA. RW 19/739. Fol. 306)[59]. Если бы Геринг был на этом совещании, то, надо полагать, он бы прямо там подписал письмо фельдмаршалу Браухичу. Более того, в соответствии с дневником деловых встреч Геринга, он 2 мая был в Париже, и маловероятно, что дискуссия проходила не в немецкой, а во французской столице (IfZ. ED 180/5. Terminkalender Hermann Göring. Fol. 62)[60]. Кроме того, Геринг не пришел ни на одно из последующих совещаний Командного экономического штаба «Восток» – ни 26 мая, ни 31 июля (BA-MA. RW 19/739. Fol. 130; BAB. R 94/9)[61].

Практически нет сомнений в том, что генералы Томас и Шуберт, будучи адресатами протокола (в первом случае это лицо, ответственное за Командный экономический штаб «Восток», во втором – руководитель экономического штаба «Восток»), на собрании 2 мая были. Также почти наверняка присутствовали статс-секретари (или унтер-статс-секретари) и члены Командного экономического штаба «Восток», Кернер (также заместитель Геринга), Бакке, фон Ханнекен, Альперс и Зируп.

В зависимости от того, насколько точен Розенберг в своих дневниковых записях, в число весьма вероятных участников встречи следует включить его самого, Йодля, Майера, Шлоттерера и Рикке. И даже если не слишком полагаться на записи в дневнике Розенберга, там весьма вероятны Шлоттерер и Рикке. В экономическом штабе «Восток» были группа W и группа La, соответственно возглавляемые двумя чиновниками. Первый отвечал за всю торговую сторону хозяйствования на оккупированных советских территориях, в том числе за сырье, лес, финансы, собственность и торговлю, тогда как второй занимался всеми вопросами продовольствия и сельского хозяйства[62]. Кроме того, Шлоттерер в имперском министерстве экономики был главным стратегом нового европейского порядка (Herbst, 1982: 129, 133–134), а Рикке был правой рукой Бакке и отвечал за уже упомянутую директиву об экономической политике от 23 мая. Оба метили на высшие должности в имперском министерстве оккупированных восточных территорий. Кроме того, оба присутствовали на последующих собраниях Командного экономического штаба от 26 мая и 31 июля, наряду с Кернером – председательствовавших на обоих собраниях, Томасом, Шубертом, Бакке, фон Ханнекеном и Зирупом (BA-MA. RW 19/739. Fol. 130; BAB. R 94/9).

Нельзя исключать и участия прочих чиновников – как по военной, так и по гражданской линии. Среди возможных участников – статс-секретари Кляйнманн, Ландфрид и Нойманн, министериал-директор д-р Фридрих Грамш (1894–1955) и регирунгсрат (в отставке) д-р Йоахим Бергманн – оба сотрудники Управления по делам Четырехлетнего плана, наконец, полковник Рудольф Хюнерман (1895–1955), начальник штаба в Управлении военной экономики и вооружений. Все шестеро посещали совещания Командного экономического штаба 26 мая и 31 июля, за исключением Нойманна, который был только на втором (BA-MA. RW 19/739. Fol. 130; BAB. R 94/9). Обязан там был быть и предполагаемый составитель протоколов (Gerlach, 1999: 46. Fn. 59), генерал-лейтенант фон Гузовиус – при Томасе первый офицер генерального штаба, командная секция. Список из 12 вероятных участников и еще 6 лиц, у которых была такая возможность (не считая Гузовиуса), объясняет название «обсуждение со статс-секретарями». Из 18 человек 8 находились в должности статс-секретаря или унтер-статс-секретаря. В чине статс-секретаря также находился, как постоянный представитель Розенберга, гауляйтер Майер (IMG 1947. Bd. 26: 559–560)[63] – его также можно включить в это число. Из присутствующих на совещании большая часть – чиновники достаточно высокопоставленные, но не высшего ранга. Был генерал Йодль – ближайший военный советник Гитлера, при этом не было никого в ранге министра, хотя Зируп в 1932–1933 гг. был министром труда (Enzyklopädie…, 2001: 887), а Розенберг и Бакке стали имперскими министрами впоследствии – в июле 1941 г. и апреле 1944 г. соответственно.

То же можно сказать о Ванзейской конференции, среди участников которой также преобладали не министры, а статс-секретари. Мероприятие в беседах между чиновниками проходит как Staatssekretärsbesprechung («статс-секретарская дискуссия») или Konferenz der Staatssekretäre («конференция статс-секретарей») (Scheffler, 1992: 17–34; Aly, Heim, 1991: 60), хотя доля таковых незначительно отличается в меньшую сторону: 6 из 15 были статс-секретари либо их заместители. Из присутствовавших на Ванзейнской конференции только Майер и, возможно, Нойманн восемью с половиной месяцами ранее посетили собрание 2 мая в Берлине. Отсутствие в обоих случаях высших чинов рейха объясняется по большей части