Люди как боги (сборник) - Сергей Снегов

Несмотря на потрясение, я удержался на ногах. В секунды большого напряжения мысли и чувства убыстряются в сотни раз. Я слышал, видел, воспринимая десятки важных образов, давал на них ответы, отвергал, принимал – все сразу. Во мне кричал яростный голос Леонида: «Кинжальное поле, Эли, кинжальное поле!» – я видел перекошенное лицо самого Леонида, он, отдаленный от нас тысячами километров, сражался вместе с нами.

И тут же я увидел посиневших, задыхавшихся Андре и Лусина – главная волна перегрузок обрушилась на них, и, почти расплющенные, они боролись сами с собой, чтобы не потерять сознания. И еще я увидел головоглаза – огромную землистую опухоль с длинной шеей и сверкающим на шее страшным глазом. Он выполз из-за стены и приближался, готовя новый, в десятки раз усиленный удар, который, возможно, уже не смогли бы отразить далекие автоматы звездолетов.

Дальнейшее запечатлелось в моей памяти единой картиной, оно, вероятно, и было единой картиной, ибо совершилось в десятые доли секунды – появление разрушителя, стремительная атака Труба, мой бешеный выпад. Я не знаю сейчас, что тогда поразило меня больше: вид погибающих Андре и Лусина, свирепый облик наступающего разрушителя или глыбой упавший с высоты Труб.

Отважный ангел с ревом низринулся на врага, выбросив свои грозные когти. Он нацелился прямо в глаз, и нападение, видимо, было так неожиданно для головоглаза, что Трубу удалось полоснуть его когтями. Головоглаз мотнул шеей, выбросив свое поле вверх, Труб отлетел в сторону, крылья его были сломаны, смятые перья облаком рассеивались в воздухе. И в это мгновение я поразил разрушителя насмерть.

Я хорошо помню свое собственное состояние. Я зарычал от непереносимого бешенства. Все мои помыслы были сконцентрированы в точечном фокусе одной мысли: «Пронзить! Пронзить!» И, до нестерпимости сжав свое охранное поле в узкий, как луч, пучок, я ударил им врага, как шпагой. Головоглаз не упал, обливаясь кровью, но лопнул, как мыльный пузырь, по которому хлопнули палкой. Взрыв, взвившийся столб огня и дыма, падающие куски и капли – вот и все. Существо, напавшее на нас, было превращено в ошметки – не повержено, а разбрызгано. Я тогда не знал, что это естественная форма смерти головоглазов.

Я кинулся к Андре и Лусину. Андре, бледный, пошатывался, глаза его были закрыты. Лусин пришел в себя быстрее.

– Труб, кажется, погиб! – крикнул я. – Посмотри Труба, Лусин.

Лусин, держась за стены, нетвердым шагом направился к Трубу. Поверженный ангел лежал у стены, Лусин пытался поднять его и не мог. Я возился с Андре. Тот открыл глаза, но еще не мог говорить. Я выкликнул авиетки, но они не появились. Я выругался и вызвал планетолет. Он тоже не отозвался. Вспыхнул видеостолб. Никогда не забуду страха на лице Веры. Она глядела на меня, словно я был уже мертв.

– Эли! – простонала она. – Вас окружают, Эли!

Ее сменил Леонид. Его резкое лицо пылало гневом.

– Авиетки уничтожены! – крикнул он. – Планетолет поврежден. К вам ползет не меньше полусотни этих тварей. Мы усилили ваши поля до предела, идем на помощь. Держитесь, братья!

– Сколько у нас времени? – спросил я. – Минуты? Секунды?

– Минуты три. Прячьтесь за экранирующие укрытия!

Оставив Андре у стены, я помчался к Лусину. Вместе мы перетащили Труба к Андре. Бедный ангел был так помят, что голова его бессильно заваливалась. Но в нем еще бушевал азарт боя, он хрипло заклекотал, когда его проносили мимо места, где стоял головоглаз, остатки перьев на сломанных крыльях злобно взъерошились.

Положительно, я испытывал нежность к этому молодцу!

Я оглянулся. Ничего экранирующего от гравитационных полей вблизи не было. Я потряс Андре.

– Нас окружают враги! Надо концентрировать поля.

Андре вздрогнул и сел. В его глазах появилась мысль. Я оставил его и обратился к Трубу. Теперь я был спокоен за Андре. Сознание опасности и необходимость противостоять ей вместе с остальными – лучшее лекарство для таких, как он.

С ангелом было хуже. Он хорошо сражался крыльями и когтями, умело наваливался телом, но полем оперировал плохо. Поле приводится в действие мыслью и ощущением, Труб никак не мог понять, что желание обороняться – это уже оборона. Для него существовал лишь мир видимый и осязаемый. Того, что нельзя потрогать, того попросту нет – вот его понимание вселенной: храбрый, но наивный парень.

– Появятся головоглазы, сам не шевелись, а кричи на них: назад! назад! Про себя кричи, понимаешь? – убеждал я его. – А если не можешь про себя, ори вслух – это тоже подействует.

– Их надо рвать зубами, бить телом! – твердил он в волнении и пытался встать, помогая себе обломками крыльев, но они не держали, и он охал и морщился от боли.

И тут показались разрушители. Они выкатывались из-за стен, неуклюже шествовали по улице, предваряемые сумрачным сиянием своих глазоголов. Багровые пламена метались между зданиями, становились все ярче – мы словно попали в центр гонимого ветром пожара, до того мощно и зловеще было выбрасываемое головоглазами красноватое сияние. Чтобы не ослепнуть, мы надели шлемы и включили светофильтры. Андре, окончательно придя в себя, раскрыл чемоданчик дешифратора и пустил его на все диапазоны.

– Сумасшедший, зачем? – прошептал я.

– Не помешает. Я уверен, что они переговариваются между собой и сияние их голов связано с этим.

Я человек другого толка, чем Андре. Я весь был поглощен ощущением предстоящего боя. Уверенности, что мы отразим нападение, у меня не было, но что жизни дешево не отдадим, я знал твердо.

Врагов собиралось все больше, они выстраивались полукругом, неторопливо приближались. Я понимал их план – в основе его лежал нехитрый расчет. Сила их гравитационных полей обратно пропорциональна квадрату расстояния – вдвое сокращая его, они усиливали свой удар в четыре раза. Судя по всему, они намеревались методично сжимать кольцо, сколько позволит сопротивление наших полей, а там, внезапно суммировав усилия, нанести короткий уничтожающий удар.

Я понял, что, если не расстроить их план, они превратят нас в раздавленное яйцо. Во мне пылала злоба против этих бестий, без причин и повода напавших на нас. Я должен был выплеснуть ее в хорошем выпаде. У нас было огромное личное преимущество перед ними – скорость нашего бега, – и я решил использовать это преимущество.

– Концентрируйте на мне свои поля! – приказал я. – Сейчас я покажу этим светящимся черепахам, что им далеко до людей!

– Эли! – сказал Лусин. – Берегись! Концентрируем!

И тогда я ринулся на ближайшего головоглаза. Он выполз немного дальше других и поплатился за неосторожность жизнью. Брызги его еще сыпались на землю, когда мое кинжальное поле прошило насквозь его соседа.

Разрушители попятились, и без того мощный свет их голов тревожно усилился – теперь они пылали как прожектора, обжигая глаза даже сквозь густые светофильтры. Тело мое сжало словно тисками, я стал задыхаться от боли. Сжатие налетело мгновенно, тут же ослабло, снова усилилось и спало – головоглазы рубили меня гравитационными импульсами, а друзья отражали удары своими полями. Я зашатался, теряя сознание, и, перед тем как рухнул, успел разбрызгать еще одного врага.

Ко мне подбежали Андре и Лусин, и я упал им на руки. Они проворно оттащили меня под прикрытие стены. Лусин хохотал и топал ногами, ангел свирепо рычал, обнажая клыки, даже Андре смеялся. Нам – не говорю об ангеле, конечно, – еще не приходилось насмерть драться с врагами, и первая удача хмелем бросилась в голову.

– На атомы! – орал Лусин. – В брызги! Так их!

Андре успокоился первым.

– Они повторяют натиск, – сказал он.

Головоглазы снова шли на нас полукругом. На этот раз они изменили план нападения. Центр их надвигался осторожнее, чем крылья, они старались охватить нас с боков и отсюда, поле на поле, смять двумя встречными ударами. А если бы я опять вырвался вперед, они, отступив в центре, спокойно расправились бы с моими друзьями, лишенными защиты с флангов. Расчет их был на такого недальновидного противника, что я почувствовал к ним презрение. Я еще не знал тогда, что не следует считать врага глупее себя, если не хочешь, чтоб он тебя перехитрил.

– Мы тоже повторим нападение, но уже по-иному, – сказал я.

И когда они приблизились на достаточное расстояние, мы, собранные в кулак – трое людей впереди, прихрамывающий ангел сзади, – ударили по их левому крылу. Все было рассчитано до мелочей и удалось даже в мелочах. Нападая на одно крыло, мы удалялись от другого и тем ослабляли его удар, а с центром во время короткой схватки можно было не считаться: раз проученный, он не спешил попасть под кинжальные поля.

Разя уже не одним, а четырьмя полями, мы обратили в бегство весь их левый край. Преследовать мы не могли, пришлось поворачиваться к центру и второму крылу. Коротким выпадом мы заставили попятиться и их. Поле боя было усыпано останками уничтоженных врагов.