Психология проклятий (СИ) - Либрем Альма

— Да? — Сагрон удивлённо покосился на замершего где-то на выходе из зала парня. — Эй! Уважаемый! Идите-ка сюда…

Котэсса запротестовала было, но, заметив в тёмных мужских глазах нотки веселья, решила просто наблюдать со стороны. В конце концов, многие её однокурсники давно уже заслужили неплохого наказания. Если с бюджетниками она как-то могла справиться, то с теми, кто поступил на контрактную форму обучения, происходил самый настоящий кошмар. Занятия они не посещали, полагали, будто бы преподаватели им что-то должны, ведь они-то вкладывают в НУМ собственные деньги.

От этого заявления периодами хотелось попросту расхохотаться им в лицо. И почему несчастный университет всегда оказывается должен подобным особям?

И на их факультете, совсем уж не нуждающемся в наборах — и так великое множество! — всё равно продолжали тянуть этого же официанта, имя которого девушка с трудом вытащила из закромов собственной памяти.

— Шанук, — прошептала она, обращаясь к Сагрону. — Его фамилия — Шанук.

На небольшой золотой карточке, прицепленной на грудь, красовалось имя — фамилии не было. Вероятно, официантам позволялось скрывать личность, а эти серебристые плохочитаемые буквы были то ли его настоящим именованием, то ли и вовсе чем-то выдуманным — самым наглым образом сворованным у кого-то, может быть, даже у собственной фантазии.

Дэрри вытянул ноги, вальяжно откинулся на спинку своего стула, сложил руки на груди и умиротворённо посмотрел на парня, подбежавшего к ним.

— Итак, — протянул он, — официант Шанук.

— Простите, но откуда…

— Я знаю всё! — важно сообщил ему Сагрон. — И ничто не может от меня скрыться. В конце концов, обычно я изучаю досье каждого сотрудника, который будет мне прислуживать, но сегодня, вижу, вы кого-то подменяете. Тут должен был находиться культурный юноша с двумя образованиями в свои неполные двадцать лет.

Шанук, очевидно, планировал было возразить, сказать, что у них не работает никто с двумя образованиями в неполные двадцать или даже в полные тридцать, но предпочёл промолчать, почувствовав опасность, грозившую ему со стороны дирекции. Вместо этого он вытянулся, словно струна, и воззрился на Сагрона со столь подобострастным выражением лица, что хотелось прямо-таки немедленно рассмеяться.

Котэсса закусила губу, заставляя себя сдерживаться. Теперь в Шануке ей всё казалось комичным — и его золотая карточка, и зачесанные назад, словно у петуха гребень, красные волосы — выкрашенные каким-то очередным искусственным красителем или, может быть, даже самым обыкновенным луком, белые штаны да белая рубашка официанта, сидевшие на нём не слишком-то хорошо. Он сам был худым, пронырливым, казалось, способным пробраться куда угодно и зачем угодно — просто ради развлечения, доступного отменному взломщику.

Но талантами взлома Окор — так его именовала золотистая карточка, — не обладал, иначе сейчас не тратил бы время на такие глупости, как подачу еды, а старательно обворовывал бы всех, до кого смог бы дотянуть шаловливые вредные руки.

— Ну что ж, — протянул Сагрон, улыбаясь так довольно, словно он был котом, своровавшим громадный кусок мяса, — это всё довольно мило, но я не хочу, чтобы мою еду подавал кто-нибудь необразованный. Признаться, я уверен в том, что еда влияет на ауру самым прямым образом. В таком случае, если я желаю, чтобы вокруг меня витали знания, я не должен позволять никому глупому находиться рядом. А вы, однако, кажетесь мне самым настоящим идиотом.

Шанук покраснел и отрицательно замотал головой.

— Позвольте, — заикаясь, начал он, — я совершенно не глуп. Я…

— Вот как у вас обстоит дело с высшим образованием?

Официант выпятил грудь колесом и бросил взгляд на Котэссу, очевидно, пытаясь оказать на неё определённое впечатление. Девушка, поддерживая образ, только презрительно фыркнула, всем своим видом показывая, что подобные официанты у неё на пути встречаются по сотне в час, а самое главное, собой не представляют ну совершенно никакого важного дела — и интереса у неё не вызывают. Шанука это откровенно задело. Как и все амбициозные мужчины, он полагал себя до жути привлекательным — хотя, может быть, тут дело было и не в амбициях, а в его предельной глупости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я, — сообщил Окор, — между прочим, в следующем году заканчиваю бакалаврат в Национальном Университете Магии, учусь на одной из самых престижных специальностей, поэтому…

— Позвольте, это ж вы где-то между третьим и четвёртым курсом? — полюбопытствовал елейным голосом Сагрон. — О, как это мило! А на какой вы специальности?

— Боевая магия, Заклинания! — отчеканил Шанук. — Между прочим, весьма уважаемый факультет, очень высокий конкурс…

— Прелестно, прелестно, — согласно закивал Дэрри. — Вот только, знаете, я сомневаюсь, что вы с третьего курса переберётесь на четвёртый. Понимаете, в чём дело — на той кафедре у меня есть множество знакомых. Насколько я знаю, вы не сдали сессию, верно ведь? И не возражайте! — он махнул рукой. — Я знаю о вас куда больше, чем вы можете себе предположить. Сейчас вы скажете мне, что у вас были срочные дела, у вас дома стряслись страшные проблемы, да и вообще, что я даже представить себе не могу, с какими неприятностями приходится сражаться обыкновенному студенту в наше время. Полно, полно — ведь разве я спорю? Студент — это очень хрупкое и несчастное существо, которому, вне всяких сомнений, нужно постоянно помогать! Нет-нет, не смотрите на меня так, я, между прочим, нынче абсолютно серьёзен! Да что вы говорите? — Шанук молчал. — Так вот, о вашем бакалаврате. Есть на факультете одна сволочь, зовут Сагрон Дэрри, доцент. Выскочка ещё тот. Так вот, увы, полагаю, он всё-таки не согласится поставить вам, Шанук, даже тройку, если вы не пройдёте повторный курс у него, а самое главное, не сдадите все лабораторные работы. Уникальные лабораторные работы, а не одолженные у ваших, несомненно, глупых на фоне великолепного Окора студентов. Ведь я прав?

Парень отступил.

— Вы не можете поручиться за чужого человека…

— За чужого? Разумеется! — кивнул Сагрон. — Но вот есть одна беда. Эта самая сволочь, этот доцент мне безумно хорошо знаком. Вот, староста группы — вашей, Шанук, группы, подтвердит. Скажите-ка мне, милая Котэсса, я сволочь?

— Ещё какая, — уверенно кивнула девушка. — Но есть ещё одна беда. Увы, но Шанук слишком недостижим для нас, глупых студентов группы, что недооценивают его в своей ограниченности. Потому мы даже не сможем помочь ему делом — разве что только добрым словом. Не сможем, к моему огромному сожалению, — она скрестила руки на груди, — одолжить ни единой строчки из практических занятий. Ведь, несомненно, он может сделать всё это в разы лучше!

Казалось, до Окора только сейчас дошло, что над ним издеваются. Он помрачнел, гордо вскинул голову и отступил на несколько шагов назад.

— Это жестоко и по меньшей мере бесчеловечно! — воскликнул он.

Но Сагрон только отмахнулся от него и наконец-то обратил внимание на поданные им блюда.

— Угощайся, — обратился он к Котэссе. — Ах да! — он повернулся к уходившему Шануку. — Молодой человек, если вы желаете иметь возможность хотя бы с повторным курсом получить свою тройку, советую рассчитать всё это как маленькое изъятие из зарплаты.

— Коррупция! — прошипел Орок, но, кажется, на него даже никто не обратил внимания. Половина официантов едва-едва сдерживала смех, вторая половина, узрев преподавателя, осознав наконец-то, чем опознание могло им грозить, скрылась где-то на кухне — и уже оттуда донёсся громкий хохот, показывающий, насколько сильно пострадал несчастный Шанук и как низко пал он в глазах своих коллег и собратьев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

…Еда оказалась вкусной — и развеселившаяся к концу обеда Котэсса даже не говорила уже о том, что хотела бы оплатить всё сама. Шанук, правда, так и не рискнул принести счёт. Сагрон не настаивал. В конце концов, если кто-то жаждет заняться благотворительностью, то почему бы не позволить сделать ему это? Мужчина, к примеру, не имел совершенно ничего против, справедливо полагая, что желание человека — закон нерушимый.