Брачный договор с герцогом - Милли Адамс

хуже.

— Обещаю.

— Ты больна? — спросил Уильям и посмотрел озабоченно. — Моя мама тоже была больна.

На лице Беатрис отразилось внутреннее беспокойство.

— Нет, Уильям, я не так серьезно больна. Сейчас нет, это осталось в прошлом. — Откровенно говоря, она не представляла, какая болезнь унесла в могилу Серену. Похоже, Уильям тоже.

— Это хорошо, — заключил мальчик. — Я не хочу, чтобы ты умерла.

— Приятно слышать, — улыбнулась Беатрис и покосилась на Бриггса. Взгляды их встретились, и она опять покраснела.

Герцог перевел взгляд на сына. Тот казался поглощенным тостом, но, вне всякого сомнения, ровно в десять двадцать девять он встанет и направится к выходу, давая понять, что всем тоже стоит поспешить.

— Вы хорошо спали? — спросил ее Бриггс, не удержавшись, чтобы не поддеть.

— Не очень. Точнее, я почти не спала.

Вариантов ответов было много, но он решил, что они сейчас не будут уместными.

— Печально, — пробормотал он.

— Мне было так одиноко.

— Я не мог остаться, — произнес Бриггс, удивляясь, каким хриплым стал голос.

Беатрис подняла голову и долго не сводила с него взгляд. В голубых глазах читалось множество вопросов, но у него не было ответа ни на один из них.

— Почему? — тихо спросила Беатрис.

— Не стоит задавать вопросы, к ответам на которые вы не готовы.

— Вы, как и все прочие, недооцениваете меня, считаете слабой. Не надо решать, к чему я готова, а к чему нет.

— Я вовсе не считаю вас слабой, но всегда помню о вашем слабом здоровье.

— Вы действительно беспокоитесь за меня или выполняете наказ брата?

Бриггс нахмурился.

— Разумеется, я беспокоюсь за вас. Но и Кендал имеет право спросить с меня…

— Мне известно, что брат дал вам четкое поручение следить за мной, но его здесь нет, а я в полном порядке.

— Я не уверен, что вы всегда принимаете правильные решения, когда дело касается вашего будущего.

— Странно слышать такое. Я всегда знаю, что лучше для меня. Мне было бы очень приятно, если бы хоть один человек в этом мире обращался со мной как с женщиной. Вы однажды уже так поступили. — Она задержала взгляд на его лице, и от него не укрылся пылавший в ее глазах огонь. — Это лицемерие — относиться ко мне как к женщине, лишь когда удобно вам, а в остальное время вести себя как опекун.

— А вы не поступаете лицемерно, когда просите о том, что намерены использовать против меня?

— Я просила лишь об одной вещи. И я последовательна в своих действиях и высказываниях. Я хочу, чтобы вы относились ко мне так, как я того заслуживаю, и дали мне некоторую свободу, которую я, несомненно, вправе получить. Я уже не говорю о прочем, например, о том, чего вы желали прошлым вечером. И я, между прочим, делала то, что хотела.

Она хотела.

Он знал точно, что это было.

И мог ей дать все, чего она так хотела.

— Нам пора отправляться. — Уильям смотрел на них в упор. Как и предполагал Бриггс, у ребенка словно были встроенные часы, подсказывающие, когда настанет условленное время.

Сейчас он был благодарен сыну за возможность прерваться. Даже завершить разговор, который у него не было желания продолжать. Он слишком приблизился к границе мечты, созревшей много лет назад. Возможно, его наклонности вполне нормальны, надо лишь найти женщину, которая сможет соответствовать. Он нашел тех, кто готов был делать это за плату, но в глубине души всегда желал, чтобы рядом была та, кто будет искренне разделять его желания. И Беатрис показалась ему именно той женщиной. И все же он не должен. Не должен…

Элис тоже отправилась с ними. Бриггс поймал себя на том, что поражен взглядом и выражением лица не только Уильяма, но и Беатрис. Так забавно было смотреть на то, как она с восхищением разглядывала все вокруг, а он уж забыл это ощущение. Здесь все для нее ново: звуки, виды; все необычно, удивительно. Бриггса переполняла гордость за то, что это показал ей он.

И не мог не сравнивать ее с той Беатрис, стонавшей от наслаждения в его объятиях прошлым вечером. Она готова была лишиться чувств, каким-то чудом он усилием воли сдержался, оберегая ее. Интересно бы узнать, испытывала ли она подобное удовольствие раньше, например лаская себя сама. Он представил это, и картинка очень ему понравилась.

Беатрис, лежащая в постели, рука ее между ног…

Он многое хотел узнать о ней, а еще большему научить, хотя полагал, что сбыться этому не суждено.

«Но почему? Ты ведь сам говорил ей, что интимные отношения между мужчиной и женщиной возможны и без рождения ребенка».

Это правда. Несмотря на то что самоконтроль был сейчас для него важен, все же ограничениям должен быть предел. Настанет день, когда ему будет необходимо оказаться с ней в постели. Это и есть цель игры. Он не из тех мужчин, которые могут навсегда отказаться от плотской любви.

Если же он продолжит игру, в физическом смысле тоже, то обидит ее походами в бордель, чтобы удовлетворить потребность с другими. Ему было бы удобно, если бы они с Беатрис не заходили дальше и его визиты в бордель продолжались.

Но не слишком ли поздно для установления такого правила?

Нет, ведь он еще не переступил черту и не позволит себе это сделать.

Сначала они побывали в Вестминстере. Уильям с интересом все разглядывал, сообщая по мере прогулки интересные факты об архитектуре и истории, которая начиналась с XI века.

После они отправились во дворец Сент-Джеймс и прогулялись, осматривая его снаружи. Встречались им знакомые лица, герцог Камберлендский даже завязал разговор, что было совсем нежелательно.

Уильям пребывал в восторге от всего, что посетил в этом городе, от сети дорог до зданий разной архитектуры, вне зависимости от того, известны они чем-то, принадлежат знатной особе или нет. Бриггс знал, что познания сына в истории и архитектуре значительны, но он даже не представлял насколько. Уильям рассказывал о Лондоне то, что было ново для самого Бриггса. Возможно, ему когда-то было это известно, но также давно забыто. Уильям же, похоже, ничего не забывал.

— Я так много узнала! — воскликнула Беатрис.

Она светилась от счастья, или это лучи солнца падали ей на лицо? Сейчас красота ее расцвела, она выглядела превосходно. Если бы у нее был шанс дебютировать в обществе в положенный срок, ее сразу бы признали алмазом чистейшей воды. Любой мужчина счел бы честью назвать супругой сестру герцога с огромным приданым, невинную и наделенную необычайной красотой. Судьба будто насмехалась