Антоша, вставай - Михаил Михайлович Сердюков

местная королева красоты.

Она отличалась женской мудростью. Набивая себе цену, не сразу согласилась на свидание, но в конце концов сдалась. Мы познакомились в небольшом парке на юге острова. Она выгуливала своего песика, а я — мотоцикл. Увидев ее издалека, я припарковал байк, стремительно подошел и заявил о своих намерениях провести с ней вечер. Предпочитая немногословность, лишь смотрел с белоснежной улыбкой и говорил исключительно комплименты. Мои движения были плавными — я не двигался, я танцевал, — в них читалась уверенность и сила тигра. Катя скромно улыбалась, когда я говорил о ее неповторимой красоте и выразительных глазах. Она завороженно, с придыханием слушала мои речи, а после как-то подозрительно ответила электронным голосом:

— Охотный ряд!

— Что значит "Охотный ряд”? — недоумевая, поинтересовался я.

— Следующая остановка, — ответила Катя.

В моих штанах что-то завибрировало, а в воздухе раздалась громкая сирена, точно объявили воздушную тревогу.

— Как тебя зовут? — перекрикивая сирену, спросил я.

— Катя…

— А меня Антон.

— Ты еще вернешься? — спросила она, взяв на руки свою пушистую собачку. — Я бы хотела с тобой увидеться и прокатиться на мотоцикле! — Потом подняла голову, ища источник звука. — Это же легендарный "Триумф” 2017-го года?

— Он самый! Откуда ты знаешь?

— Лубянка.

Звук и вибрация в кармане усилились. Катя подошла ко мне и обняла за плечи. Между нами оказался ее пес. Он застонал, а после стал кусать меня за кисти.

— Молодой человек. Молодой человек!

Я открыл глаза. Вместо Катиного симпатичного личика на меня смотрела кривая рожа какой-то тетки. Она дергала меня за руки что было силы, желая поднять с места.

— С вами все хорошо? Вы в порядке? У вас телефон звонит на весь вагон.

— А, телефон… — пытаясь прийти в себя, пробормотал я. — Где Катя и моцик?

— Какая еще Катя? — удивилась тетка с разукрашенным лицом. — У вас телефон трезвонит. — Она кивнула на штаны.

Со второго раза получилось вырубить мерзкий писк таймера и с третьего глубокого вдоха прийти в себя. Меня снова разлучили с моей избранницей, и снова мы так и не доехали до маяка. Не вышло стянуть с девчонки обтягивающий топ и запустить руку в ее трусики.

Тело пробил озноб. Почувствовав, как капельки пота стекают с подмышек к талии, я попытался разобрать, какая следующая станция. Моя. Раскрашенная женщина в берете, которая еще секунду назад пыталась разбудить меня, потеряла всякий интерес. Эта тетка, как и другие пассажиры в вагоне, уткнулась в свой гаджет и сделала вид, что ничего не произошло.

— Чистые пруды, — сообщил мужской голос.

Я встал и почувствовал резкий шлейф кислятины за собой. Воняло так, точно под скамейкой валялась дохлая кошка. Я посмотрел по сторонам, пытаясь понять: унюхал кто-то из пассажиров этот запах или он померещился только мне?

— Да выходи уже. — Меня толкнул коленом какой-то мужик в светло-коричневом пальто.

Из вагона я вылетел, как пробка от шампанского. Сгорбился, словно вопросительный знак, пытаясь понять, что я такого сделал. Люди, выходившие вслед за мной, обтекали меня, как быстрый ручей камень. Выпрямившись, я уперся в своего обидчика железным взглядом, но он не обращал на меня никакого внимания, точно я пустое место. Невидимка. Двери захлопнулись, поезд двинулся дальше. Я проводил этого козла ненавидящим взглядом, а после меня пробрала тоска.

3

— Ты воняешь как обосранный, — с жутким акцентом сказал Арбоб.

Меня никак не тронул выпад младшего кассира, а вот такие же слова управляющей "Дикси” произвели иное впечатление. Елизавета Михайловна спустила на меня всех овчарок. Она не объясняла, что я плохо выгляжу или жутко пахну, она беспрерывно тявкала на меня, словно на уличную дворнягу. Слюни вылетали изо рта директора магазина, как фейерверк на день города, а ее лицо было таким красным, что она могла вот-вот отбросить концы от высокого давления.

— Тобой что, сортир вытирали? — кричала Елизавета Михайловна. — Ты с бомжами спал?

Я молча смотрел на ее белые туфли-лодочки, как у невесты. Мне стало неуютно от такого напора, поэтому после гневной тирады я закрылся в туалете и вымыл холодной водой подмышки, шею и пах. Туалетную комнату в подсобном помещении проектировал гном, я кое-как смог там развернуться. Да и хозяйственное мыло пенилось неважно.

Когда очистительные работы закончились, я надел форму охранника с гербом, на котором изображался бык, таранивший стальной щит. Видимо, я был тем самым щитом, а животными были все те, кто заходил купить чекушку с плавленым сырком "Дружба”.

Мой рабочий день начался позже положенного, за что я получил выговор от Афшоны, старшей кассирши, и недобрый взгляд коллеги, передавшего службу с опозданием.

Сергей, мой боевой товарищ, был лучиком света в этом темном зверинце. Он единственный, кто не делал мне мозги и даже общался со мной, не переходя на крик. Невысокий седовласый мужчина лет пятидесяти носил скромные усы и выглядел таким худым, что в случае урагана его бы сдуло к ебене фене. Одежда висела на нем как на вешалке, но невзрачный вид не превращал его в клоуна или мальчика для битья.

Он воевал в Чечне, точнее, готовил еду солдатам. Этот бравый мужик видел мертвяков, и только один этот факт внушал уважение. Я смущенно извинился перед ним за задержку, и пришлось выслушать монолог о его нелегкой доле, о том, что он живет один с кошками и в свободное время заливает раны портвейном "Три топора”. Когда он закончил, я отпустил его восвояси, а сам занял пост и, зацепившись взглядом за кассиров, выпустил свои размышления на свободу.

Арбоб и Афшона приехали к нам из дружественного государства в качестве гуманитарной помощи. Мало кто здесь хотел выполнять простые задачи, но Арбоб и Афшона были не против таких условий труда. Эти ребята получали сорок тысяч рублей в месяц за обслуживание гоблинов и хоббитов, а хоббиты и гоблины взамен — превосходное обслуживание.

Мой рабочий день протекал медленно. Я то и дело смотрел на наручные часы "Монтана”, которые в подростковом возрасте выиграл у главного хулигана во дворе. Играли мы на фишки. Кидали их об асфальт и делали ставки, сколько из них перевернется лицевой стороной. Фишки несли на себе фотографии интимного характера, и, чтобы увидеть привлекательные женские места, нужно было потереть их мокрым пальцем. В тот день я выбил десять фишек за раз и получил часы "Монтана” с шестнадцатью мелодиями.

Минуты на дисплее стояли на месте. Магазин был под завязку забит разным отребьем. Люди шныряли туда-сюда, сметая с полок всякую второсортную фигню. Я следил за самыми подозрительными и