Vox Humana: Собрание стихотворений - Лидия Аверьянова

«Что шуметь, о гибели жалея…»

Что шуметь, о гибели жалея,Расточать надуманную грусть:Нет, не смерть взяла от нас Сергея,А его бревенчатая Русь:

Верно видел он сквозь ужас древний,Те простые мерные года –Как железом обрастет деревня,Как взойдут на пашнях города.

Вправе мы не помнить об уроне,Но стереть поднимется ль рука:Он с другой Россией похоронен –И земля да будет им легка.

1926

«Ты опять со мной, моя Россия…»

Ты опять со мной, моя Россия,Лучшей песней миру вручена. –Но бедны слова мои сухие.Широка московская страна.

Ах, по картам, в строках, меж строкамиМне ль учить такой большой урок. –Вот опять перебирает памятьПряди русые дорог.

Ветер с Волги – мед и тополь вместе –Словно гусли тронет эту грудь.Колоколенка – слепая – креститТенью пресеченный путь.

Оттого клонюсь к земле и к нови,Что, под спудом, в теле у меняКостромской и ярославской кровиСветлая цела струя.

Оттого и не зовет иное –Только б дням шуршать степным огнем –Что таким же, знаю, перегноемЯ войду в твой мудрый чернозем.

1926

ЛАРИССА РЕЙСНЕР

1. «В дни былых, шальных разноголосиц…»

В дни былых, шальных разноголосиц,В белом платье, в ливень пулевой –Ты вела по Волге миноносец,Чтоб знамена крепли над Москвой.

Ты глухие исходила страны,Научилась многое уметь,Чтоб крутым пескам АфганистанаВ слитных строках вышло шелестеть.

Это сердце – словно с кручи горнойВ воды времени упавший лот,Это жизнь твоя мешком узорнымПерекинута через седло.

Женщина, поэт, товарищ стойкий,Звонкий крик, летящая стрела –Ты ли это на больничной койкеТак по будничному умерла.

Но, быть может, славе пред векамиТрижды лучше скинуть седокаВ той Москве, чей первый новый каменьОпустила и твоя рука.

1926

2. «Гул земли, лихой полет в седле…»

Гул земли, лихой полет в седле,Зарево, свинец, степные дали –Первенцы кремлевских бурных лет.Мы других учебников не знали,

Но грядущей жизни мирен шаг –И товарищ, опустив ресницы,Перелистывает не спешаТесным шрифтом взбухшие страницы.

Лишь на миг в положенный урокГрусть ворвется, словно грач залетный,Да порой одна из трудных строкОбернется лентой пулеметной….

Каждый час на вузовских скамьях,В мягкой тишине лабораторий,Помним – пролетариев семьяОпыт наш когда-нибудь повторит.

Те, кто там, за братским рубежом,Ждут всемирного, крутого сдвига –Пусть страна, в которой мы живем,Будет им большой настольной книгой.

И чтоб враг не тронул наобумСлавой скрепленного переплета,Как перо, оттачивайте умДля великой будничной работы.

Скучной мерой станем мерить сон(Дни – в труде, за тихой лампой – ночи).Чтобы в книгу ленинских временЛег и наш прямой и твердый почерк.

1927

ВЕСНА

Уже на голос твой широкий,Весна, на всплески влажных днейВразброд летят и бьются строки,Как стая мартовских грачей.

Да, в этот год весна – иная:Уже в листках календаряОна пылает, залегая –Страны десятая заря.

То слава по горбатым склонамСбегает в шелесте снегов,И мир московским щедрым звоном,Как чаша, налит до краев.

И на крутом ветру весеннем,Едва опасный ломкий плен –Дрожат церковные ступениИ хрупкий камень белых стен.

И тихо гаснет позолота,Цветное сыплется стекло…Шумит в размахе перелетаМосквы тяжелое крыло!

Шумит…. И бьется, отвечая.В нас, отлученных навсегда,Уже не сердце – мироваяПятиконечная звезда.

1927

ПАРИЖСКАЯ КОММУНА

1. «В день восемнадцатого марта…»

В день восемнадцатого марта –О, незабвенный знак – Париж! –Европы трепетная карта,Каким ты именем горишь.

Нет, кровь стирается не скоро…И, кровью щедро окроплен,Вот он встает, бессмертный город,В шуршанье ленинских знамен.

Но солнце славы всходит выше –И здесь, над стынущей Невой,Сквозь поступь лет всё шире слышен,Париж, твой голос громовой.

Что ж, нам недаром о свободеПевала с колыбели мать, –И мы на улицу выходимПарижским воздухом дышать.

Нам сладок час созревшей местиЗа боль, отчаянье и плен….И Сен-Жерменского предместьяВам не поднять уже с колен.

Париж, Париж! За всё расплатой —Москвы крылатая заря:И вот мы мартовскую датуВключаем в числа Октября.

1927

2. «Мы поступь лет острее слышим…»

Мы поступь лет острее слышим,Затем, что здесь, цельна, светла,Нам буревая кровь ПарижаСегодня к сердцу прилила.

Крыло свободы – знак нетленный –Мы в наших буднях узнаем,И вольный плеск далекой СеныУ нас под невским бьется льдом.

Дождей перебивая пряжу,Шурша по скатам влажных крыш,Нам ветер мартовский расскажетО лучших днях твоих, Париж –

О днях тревоги и отваги,Когда, гремя щитами стен,Скрестили улицы, как шпаги,Сент-Антуан и Сен-Жермен.

Когда стремглав в рассвет кровавыйВ смятеньи падала земля.И смерть всходила величавоНа Елисейские поля…

Париж. Простое начертанье,И, славой щедро окроплен,Он нам раскрыт в живом преданьяИ в складках Ленинских знамен.

1927

3. «Париж, высоким пламенем свободы…»

Париж, высоким пламенем свободыБыл озарен последний вечер твой.Плеснулась кровь твоя, сквозь дни и годы,Знаменами над вздыбленной Москвой.

Зерно тревог, сквозь все сады ВерсаляТы проросло для жатвы Октября.Завод гудит – рекой огня и сталиВстает она, парижская заря.

Мы красной нитью связаны с тобою.Твоих костров нам нежен перегар –И ровным, бодрым током ВолховстрояНам в тихой лампе вспыхнул твой пожар.

Париж, ты бился, рваный и голодный,Людской волной о стены стройных войск —И вот уже времен ремень приводныйНесет толпу, раскатанную в лоск…

Навстречу дням – нестройным, трудным стаям,От пуль и бурь не заслонив лица,Мы с каждым годом вдумчивей читаемПростую повесть крови и свинца.

<1927>

СТИХИ О КИТАЕ (1927)

1. «Сын свободы, лучший между ними…»

Сын свободы, лучший между ними,Он в сердцах как знамя укреплен:Красной тушью выведено имяНа седом пергаменте времен.

По складам о нем читают дети,Старшие поют о нем всегда –В армии, шагающей в столетья,И в кварталах нищего труда.

Но в стране, взрастившей Сунь-Ят-Сена,Тот – другой – народом не забыт:Желтой охрой вписана изменаВ книгу славы, гнева и борьбы.

Ничего, что в памяти ВостокаГулко бьется нанкинский расстрел,Что в Хайларе, у стены широкой,Двадцать три их взято на прицел:

Плещет знамя, нарастают годы,Лук беды – натянут невзначай…И звенит, звенит в руках свободыДрагоценной чашею Китай.

1927

2. 20 МИНУТ