Зимняя исповедь - Татьяна Ульянова

сообщение.

Сердце пропускает удар. Второй. Третий. Дыхание сбивается.

Я лихорадочно пробегаюсь по строчкам снова и снова, не веря в происходящее.  Этого не может быть. Но это его манера. Эти раздражающие точки в конце предложений.

Я так сильно скучаю по тебе. Нам надо поговорить. Сейчас приеду.

Я успела сосчитать до ста? Да. Удары своего сердца. Ровно сто. Слишком быстро. Надеюсь, это не сон.

Взаимозависимость

Зимний холод неприятно колет кожу, она покрывается мурашками, заставляя меня съежиться в постели, комкая одеяло в руках. Окно открыто, я стараюсь пропитать комнату жизнью, наивно полагая, что шум с улицы как-то скрасит мое одиночество.

Закрывая глаза, я концентрируюсь на проезжающих по трассе машинах, ночью рев мотора кажется громче. Одна, другая, третья. Затишье. За окном падает снег и воет ветер. Ветер кричит протяжно, обнажая душу, заставляет голые ветки деревьев скрипеть ему в такт.

В такое время и в такую погоду на улице не бывает людей, но сейчас прямо под окном проходит молодая пара, они ругаются, кричат: девушка почти в истерике, а парень сквозь зубы просит ее заткнуться.

Замерзаю окончательно, почти не чувствую своих пальцев, довожу ситуацию до края, искренне веря в то, что могу заморозить свое сердце, вдыхая ледяной воздух полной грудью. Но нет, оно все еще болезненно бьется редкими конвульсиями и кровоточит.

Это не та зима, которую я так ждала. Мне нужно было чудо, счастье, сказка. Мне нужен был медленный красивый снегопад, чтобы большие хлопья падали мне на щеки и мягко таяли. Мне нужна была музыка, предвкушение Рождества и Нового года. Мне нужен был ты и твоя любовь, твоя нежность, крепкие объятия, поцелуи. Но эта зима рождает отчаяние. Я получила только наполненное отчаянием существование в этой однокомнатной квартире, которая когда-то была нашей. Я получила метель, которая царапает лицо. И как бонус, Hurts на репите, а вместо бокала шампанского в 00:00 я, кажется, спала после выпитой в одиночку бутылки красного вина.

Подавив желание разлететься на атомы, я встаю с кровати и, едва держась на ногах после недавней истерики, закрываю окно. Руки дрожат, но я все же открываю пачку сигарет, вытаскивая одну губами. Запах кружит голову, но я все же медлю несколько секунд, надеясь, что сейчас ты появишься из темноты комнаты, отбирая, а затем твои губы займут мой рот. Нет. Ничего. Тебя нет. Я горько усмехаюсь собственной глупости и с третьего раза поджигаю сигарету. Быстро затягиваюсь, прикрывая глаза от удовольствия. Горько-сладкий дым пропитывает легкие изнутри, пальцы перестают дрожать, а мысли мгновенно проясняются.

Немного подержав дым внутри, позволяя ему отравить меня, выпускаю его изо рта, наблюдая, как он растворяется в этой и без того пропитанной горечью комнате. Делаю вторую затяжку, но уже более осознанную, медленную, позволяя себе наслаждаться процессом.

Из пелены мыслей о том, что через несколько часов наступит утро, и мне снова придется жить, меня выдергивает звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Я вздрагиваю и застываю на месте, прислушиваясь. Кто-то входит в прихожую, и там загорается свет. Ключи только у тебя, да и вряд ли преступники стали бы включать свет. Автоматически, даже не задумываясь, я тушу сигарету в пепельнице и прячу ее в первом ящике стола, который всегда остается пуст как раз для таких случав.

Мы сталкиваемся в дверном проеме. Я смотрю на тебя удивленно, а мое сердце впервые за долгое время начинает лихорадочно биться в груди. Ты тоже слышишь этот отчаянный стук? Оно бьется для тебя. Наслаждайся.

Твой взгляд исследует мое лицо, но мне не стыдно. Давай, смотри на впалые щеки и серые круги под глазами. Это ты сделал.

— Нравится? — не выдержав, спрашиваю я, улыбаясь. Ты удивленно приподнимаешь брови. Лучшая защита — нападение. Я не дам тебе жалеть меня, лучше злись. — Можешь не отвечать, — хмыкаю я, отворачиваясь, но внутри все дрожит от страха. Если ты останешься, я умру, но в твоих руках и счастливая. Если ты уйдешь, забрав остальные свои вещи, я тоже умру, но в одиночестве.

— Мне сказали, ты не в порядке, — твой голос отталкивается от стен и вонзается мне точно в сердце. Мой любимый бархатный, но с нотками приятной хрипоты голос.

— Кто? Неважно. Я в полном порядке, — голос не дрожит, что удивительно. Я делаю вид, что очень занята, перебирая какие-то бумаги на столе. В полной темноте.

Ты подходишь сзади, я чувствую твой запах, ни с чем несравнимый: всегда свежий, но холодный, словно осенний дождь, а еще что-то мятное и сигареты, конечно же. Но ты останавливаешься буквально в двух шагах от меня, не давая себе приблизиться. Боишься? Или не хочешь? Посмотрим.

— Повернись ко мне.

Я улыбаюсь. Этот властный тон.

— Заставь меня, — отвечаю я, ощущая присущий нашим отношениям азарт. Кровь кипятится под кожей, я чувствую, румянец зажегся на моих щеках, а внизу живота завязывается привычный узел. А ведь ты еще даже не прикоснулся ко мне.

— Ты этого хочешь?

— Зачем ты пришел?

— Удостовериться, что ты в порядке.

— И это обязательно было делать ночью, — я все же оборачиваюсь, но лишь чтобы показать свою улыбку. Твои глаза уже привыкли к темноте, да и свет фонаря за окном даст тебе возможность видеть мое лицо. А мне твое лицо. Яркие глаза, мраморно-белую аристократическую кожу, губы, сомкнутые в тонкую линию и нахмуренные темные брови. Ты напряжен.

Не знаю, что заставило тебя порвать со мной. Может быть не лучший характер или ты подумал, что семью пора завести. Но одно я знаю точно. Ты все еще хочешь меня.

— Курила? — переводишь тему.

Я пожимаю плечами, не отрывая от тебя взгляд. Давай. Один шаг навстречу, и я сделаю свой. Давай же. Ты качаешь головой, сжимая кулаки. Борешься с собой. Знаешь, что нельзя, а я знаю, что это взаимозависимость. И тебя ломает так же, как и меня. Возможно, во мне больше драматичности и склонности к самоуничтожению, но я вроде как девчонка, все