Рифмовщик - Влад Стифин

видимо, не являлись для этого места привлекательными, но, судя по цифрам в меню, ресторан относился к элитным.

— Ну, как тебе здесь? — спросил он, когда заказ был сделан.

— Мне нравится, — оглядываясь, ответила она. — Ты уже бывал здесь?

— Нет, я здесь впервые, — ответил он. — Друзья в редакции посоветовали — сказали, что нам понравится. Да и кухня, говорят, здесь великолепная.

Принесли шампанское и легкие закуски. Они, пожелав друг другу счастья и здоровья, немного выпили.

— Это тебе, — он достал маленькую коробочку, открыл ее. — С днем рождения, дорогая! Я люблю тебя, люблю мою самую красивую девочку на свете — Юсту.

Великолепное колечко с блестящим камешком удачно разместилось у нее на безымянном пальце.

Минут через тридцать появились оркестранты, и легкая неназойливая мелодия разлилась по залу.

— Мы потанцуем? — спросил он.

— Обязательно, — ответила она.

Парочку танцев они, прижавшись друг к другу, покачались в такт медленным мелодиям. Он шепнул ей на ухо:

— Мы будем когда-нибудь мужем и женой?

— Когда-нибудь будем, — ответила она, — если только ты не посадишь меня дома.

Они вернулись к своему столику.

— Юстинка, я понимаю, что тебе нужно какое-то занятие. Ты не можешь ничего не делать, но это твое общение с криминалом, мне кажется, не для тебя, такой тонкой и изящной женщины. — Он отпил немного шампанского и продолжил: — Мы можем подумать о смене твоего занятия. Ты можешь работать… ну, скажем, юристом в какой-либо фирме. Вот, к примеру, наш юрист всё время занят нашими редакционно-издательскими разборками.

— Да, конечно, подумаем, — весело ответила она и, чуточку покачавшись в ритме новой мелодии, спросила: — Как ты думаешь: почему меня назвали Юстой?

— Ты же знаешь ответ. Родители твои увлекались, наверное, справедливостью.

Домой они вернулись уже за полночь.

— Ты спишь? — шепотом спросила она.

— Угу, — сквозь сон ответил он.

— Я совсем не верю, что она могла это сделать.

— Кто «она»? — переворачиваясь на другой бок, спросил он.

— Пуэла, кто же еще! — недовольно прошептала она.

— Ага, — сказал он, зевая. — Мы еще можем поспать? Или…

— Ты не хочешь меня понять? — с обидой прошептала она. — У меня завтра встреча с ней, а я не знаю, как себя вести.

— Успокойся, — уже почти проснувшись, произнес он. — Это дело с генералом тебе надо завершить компромиссно. Ты же сама говорила, что руководство всё расставило по своим местам. Тебе осталось это всё подтвердить.

— Подтвердить, — повторила она. — А вот подтвердить-то и не хочется. Ты совсем не хочешь мне помочь. Не хочешь? Правда, не хочешь?

— Хорошо, — ответил он. — Я хочу тебе помочь. Но как я могу это сделать? Вместе с тобой допросить эту несчастную женщину? Смешно!

— Да, смешно. Но мне-то не до смеха, — ответила она, поднялась с постели и прошлепала на кухню.

Он посмотрел на часы — до подъема оставалось всего лишь полчаса.

* * *

Она сидела напротив Юсты, и ее опустошенный, ничего не выражающий взгляд остановился где-то сзади за Юстой, на шершавой, некрашеной бетонной стене.

— Я могу закурить? — сухо спросила она.

— Да, конечно, — Юста протянула ей пачку дорогих сигарет и изящную зажигалку.

— Нет, спасибо, я свои, — она достала откуда-то из-за пазухи размятую, без фильтра сигарету и закурила.

Ее равнодушный взгляд немного оживился, и она наконец-то обратила внимание на Юсту.

— Вы новый следователь? — спросила она, выпуская клубы едкого дыма.

Юста, внимательно рассматривая подозреваемую, ответила:

— Да, мне поручили ваше дело.

Перед ней в метре от стола сидела уже немолодая женщина. Неухоженное лицо ее, с явно заметными морщинами и характерными складками в уголках губ, придавало ей угрюмый и серый вид человека, прожившего непростой отрезок жизни. Когда-то темные густые волосы теперь выглядели поблекшими, с проступающей проседью у висков. Зачесанные назад и перехваченные в узел на затылке, они изображали примитивную, простую прическу, которую, как правило, носят профессиональные уборщицы.

— Вы можете сделать заявление. У вас есть возможность что-то добавить или… — Юста осторожно подбирала нужные слова, — или изменить свои показания.

Женщина молчала. Взгляд ее снова стал равнодушным, и казалось, что все мысли ее были где-то далеко отсюда.

«Мне надо как-то ее расшевелить», — подумала Юста. Она досконально изучила дело. Сухие строчки протоколов допросов, осмотра места происшествия и обысков говорили только одно: эта женщина виновата.

— Пуэла, вы раскаиваетесь в содеянном? — Юста решила как-то соригинальничать, дабы вывести эту мрачную женщину из оцепенения.

Пуэла, видимо, услышав свое имя, перевела взгляд со стены на Юсту и несколько секунд пыталась понять, что от нее хотят.

— Пуэла, вы слышите меня? — повторила Юста и продолжила: — Мне нравится ваше имя. Родители выбрали вам интересное имя.

Пуэла молчала, и только светло-серые глаза еле заметно отреагировали на последнюю фразу.

— Ваш свекор относился к вам не очень хорошо. Почему? — Юста задала этот вопрос, не ожидая какого-нибудь вразумительного ответа. Пуэла уже более десяти лет не общалась с генералом и со своим бывшем мужем, и только когда свекор серьезно заболел, она стала навещать его в госпитале.

Пуэла неожиданно тихо ответила:

— Они считали меня человеком не их круга.

— А зачем вы взяли с собой пуговицу от халата? — Юста почувствовала, что подозреваемая начала реагировать на ее вопросы.

Пуэла помрачнела и жестко буркнула в ответ:

— Я уже ответила на все вопросы. В протоколах всё есть.

— Но согласитесь: когда человек упал, а пуговица осталась на балконе, нет никакого смысла брать ее с собой.

Пуэла потушила окурок в железной пепельнице и, повернувшись к зарешеченному окну, показала всем своим видом, что отвечать не собирается.

Юста сменила тему:

— Кстати, что означает ваше имя — Пуэла? Родительская задумка как-то отразилась в вашей судьбе?

Пуэла, не отрывая взгляда от окна, нехотя ответила:

— Отразилась. Всё когда-то отражается.

— В протоколе указано, что вы последняя, кто видел генерала живым. Вы действительно видели его живым? До вас, получасом ранее, его посетил Ньюка. Вы встретили его в вестибюле госпиталя? Это так или вы разминулись? — Юста специально применила «гребенку», надеясь, что подозреваемая на какой-либо вопрос отреагирует.

— Я уже отвечала: Ньюку я не видела, — буркнула Пуэла, — не могла я его видеть, не могла…

— Хорошо, хорошо, не волнуйтесь. Я поняла вас. Ньюка тоже на допросе подтвердил, что вас не видел, — как можно равнодушнее прервала ее Юста. — А вот скажите: кто из вас решил назвать сына Ньюкой? Вы, ваш бывший муж или свекор?

Пуэла потерла лоб рукой, как будто пытаясь вспомнить то время, когда родился Ньюка.

— Это придумал муж. Дед не одобрял. Он вообще считал, что мы неправильно живем. А я… что я? Меня не спрашивали.

Пуэла повернулась лицом к Юсте и, глядя