Песни и люди. О русской народной песне - Наталья Павловна Колпакова

голубого, а теперь беспросветно-черного от несмываемой копоти дорожного чайника и, подводя итог нашей беседы, предлагает мне:

— Вот и напишите об всем этом» Тут есть над чем подумать.

— Вот и напишу… когда-нибудь! — говорю я. Прикидываю в уме все, над чем бывает «надо подумать» после каждой нашей очередной экспедиции, и соображаю, хватит ли на это жизни человеческой.

— Сережа, чего вы не смотрите! Сухарь горит! — кричит Ирина и поспешно вытаскивает из костра кусок хлеба, упавший с самодельного вертела-прутика в огонь.

Мысль о том, что в работе над песней есть специфические трудности, появилась у меня в карбасе дяди Лариона, конечно, не впервые. Дело действительно заключалось в жанре. Потому что самое определение жанра народной[1] песни давно уже стало очень сложным.

В самом деле. Возьмите былину. При слове «былина» у вас возникают представления о совершенно определенной, ясно очерченной разновидности народной поэзии. У былины своя идейно-художественная специфика, свой характер напева, свои особенности поэтики, лексики, свои образы. Былина возникла столетия тому назад и за все время своего существования никакого жанрового соответствия в литературе не получила. Не пополняясь после XV–XVI вв. материалом новых народных эпических сказаний былинного склада, русская былина стоит, как ветшающий памятник далекому прошлому славянской Руси. Еще стоит. Еще, возможно, будет стоять и держаться в памяти ближайших поколений, пока окончательно не превратится в реликтовую древность, пока на смену ей постепенно и закономерно не придет какая-то другая форма народного эпоса. Во всяком случае былину как фольклорный жанр ни с чем ни в фольклоре, ни в литературе не спутаешь.

Несколько иначе обстоит дело с народной сказкой. По возрасту русская народная сказка, вероятно, древнее былины. Но на определенном этапе своей исторической жизни традиционная сказка как жанр получила отголосок в литературе. Литературная сказка начиная с XVIII века до наших дней живет, растет, крепнет, приобретая и в творчестве некоторых писателей-профессионалов свое жанровое место. Однако со сказкой народной, традиционной, литературная сказка не смешивается: они живут в истории русской словесной культуры параллельно. И у каждой из этих двух разновидностей свои темы, свои образы, свой язык и стиль.

А песня? Современный термин «народная песня» соединяет в себе очень многое. Здесь и традиционная крестьянская песня, которая уже свыше двух столетий записывается и издается; здесь и литературные подражания ей, созданные в XVIII, XIX и в начале XX века; здесь «мещанский» романс, возникший в середине XIX столетия в кругу городских «низов»; здесь песня рабочих окраин, отражавшая в свое время интересы и переживания определенного социального круга, жившего тематикой рабочих интересов и классовой борьбы; сюда же сегодня включаются некоторые песни времен гражданской и Великой Отечественной войн, песни из полюбившихся кинофильмов и чуть ли не молодежные песни, распеваемые в туристских походах. Все это по содержанию — лирика. Но разве можно объединять весь этот материал, различный по происхождению, по темам, по роли в быту и по художественному языку, под наименованием единого «жанра» народной песни? Разве равноценны такие подлинно народно-песенные произведения, как «Калинушка с малинушкой» или «Соловей кукушку уговаривал», и мещанские романсы?

Конечно, у фольклористов давно произведено деление всех этих песен на различные группы. Но в целом они все-таки нередко относятся широкой публикой к «жанру» лирических народных песен.

— А что такое «жанр», что такое «народная» песня — вот это-то и попробуйте уточнить, — говорит Анна Михайловна.

— Анна Михайловна, помилуйте, да разве такие вопросы может решить один человек!

— Один, конечно, не сможет. А надо попробовать. Вот разве что попробовать…

Из оглавлений многочисленных опубликованных песенных собраний читатель, интересующийся бытовой народной песней, узнаёт, что у русского народа имеются песни разных «жанров»: календарные, свадебные, игровые, плясовые, хороводные, шуточные, сатирические, любовные, семейные, рекрутские, солдатские, бурлацкие, ямщицкие, детские и другие. Но, во-первых, читатель-неспециалист не знает, что отнесение составителем сборника того или иного текста в ту или иную такую группу зачастую очень условно: в одной местности данная песня может называться свадебной, в другой — плясовой; в одном месте ее поют как хороводную, в другом — как лирическую, без хоровода. Употребление песен в быту может легко меняться. Кроме того, можно ли противопоставить свадебную песню — плясовой, а хороводную — лирической? Разве эти определения исключают друг друга? Разве под «свадебную» нельзя плясать, а «хороводная» не может иметь сюжета с сатирической окраской? Здесь во всем — нечеткость; в приведенном выше перечне песенных групп, встречающихся в оглавлениях сборников, смешиваются два принципа: песни группируются то по тематике (любовные, семейные, солдатские и т. п.), то по бытовому применению (свадебные, игровые, плясовые).

Это — не жанровое деление. Это деление «условно жанровое». Искусствоведческое понятие жанра, определяющее всякий литературный или фольклорный текст как тип художественного произведения, не совпадает с тем условным пониманием «жанра», которое встречается в этих публикациях. Нельзя объединять общим наименованием «жанр свадебных» все песни, которые действительно поются на свадьбах, но которые имеют совершенно различное содержание, систему художественных образов и бытовое применение, т. е. из которых одни величают молодоженов и гостей, другие сопровождают пляску, а третьи представляют собой тип заклинания, заговора или оберега молодых. Нельзя объединять общим названием «жанр календарных» песни, которые хотя и поются в связи с определенными календарными моментами, но среди которых есть и песни типа заклинаний, обращенных к природе, и песни типа восхвалений земледельца-труженика, и песни типа просьб к величаемой хозяйке об угощении величающих ее певцов. Подобные якобы «жанровые» группировки, объединяющие песни вокруг одного бытового момента, на самом деле художественно не монолитны, не представляют собой единого художественного типа, следовательно, принадлежат к различным жанрам, так как каждый жанр в понимании искусствоведческом не только наполнен своим особым идейно-художественным содержанием, не только выполняет свою особую роль в народном быту, но и употребляет для разработки своей тематики индивидуальные, только ему присущие поэтические средства. Просить, хвалить, высмеивать, шутить, благодарить, величать — все это песня умеет делать разными словами, каждый раз своеобразными, каждый раз в своей особой художественной манере. Песни, употребляемые для одной и той же цели, сходные по своему содержанию и заданию, используют сходные художественные приемы независимо от того, в какой бытовой момент они употребляются: величальные и на свадьбах, и на жнитве — везде будут песнями жанра величальных, потому что у них всегда одна и та же бытовая роль — прославление человека и сходный поэтический язык; игровые и на зимних посиделках, и на весенних полянах, и в хороводах — везде будут по своему жанру игровыми, потому что у них тоже будет везде одна и та же роль в быту —