Организм - Игорь Колосов

Павел посмотрел матери в спину. На секунду он решил, что мать так шутит, притом, что с юмором у нее всегда были нелады. Но мать говорила серьезно. Павел тупо уставился на свои руки. Такое чувство, что имена подбирали по справочнику. Почему-то перехотелось пить чай с булочкой, вообще стало противно смотреть на еду.

Какое-то время они молчали, потом Павел спросил:

– Мам, ты сказала, что с ними многие пытались познакомиться поближе. Люди что, ездят туда… на пустырь?

Мать закончила расставлять вымытую посуду, повернулась к сыну, вытерла влажные руки полотенцем.

– Николаевна сказала, что они ездят за покупками каждый четвертый день. И всегда в три часа дня. Ездят семьями по очереди и закупаются на всех сразу. Пока отец с матерью заходят в магазин, дети сидят в машине и ждут их. И так уже три недели подряд. Кроме как за этим, они в центре не появляются.

Павел задумался об именах новых жителей. Все имена отличались между собой одной-двумя буквами.

– Ты их видела?

– Видела. Во вторник. Правда, издалека. Кажется, это были Тима и Тома.

– И как они тебе? Лично тебе?

– Не знаю, – она пожала плечами. – О них никто ничего не знает. Иногда мне кажется, что они ненормальные. Но я бы хотела побывать у них в гостях.

А я – нет, подумал Павел. Мысль родилась сама собой, как будто это шепнул кто-то посторонний.

– Ты почему чай не пьешь?

Павел поморщился.

– Спасибо, мама. Я больше не могу.

Он вышел в сад позади небольшого огорода, глубоко вдохнул. Их дом стоял на Тополиной обособленно – рядом не было соседских участков. Лишь в полусотне шагов на противоположной стороне жила семья Лоскутовых, у которых были дочь – выпускница местной школы Настя, и десятилетний Никита.

Было начало второго, и Павла потянуло на сон – в выходной день он любил вздремнуть после обеда и считал это правильным. Он даже своим ученикам говорил: часы сиесты приняты в большинстве стран мира, и дело не только в жарком климате. Так было принято испокон веку и на Руси, пока к власти не пришел Петр Первый и не перетряхнул весь жизненный уклад.

И все-таки сегодня Павлу не суждено было подремать. Он снова подумал о новых жителях, об их именах и вспомнил слова матери, что каждый четвертый день семьи по очереди ездят закупаться. И что она видела их во вторник.

Павел замер.

– Черт возьми, сегодня же суббота.

5

Павел остановился на углу здания, выкрашенного в неопределенно-серый цвет, где располагался продуктовый магазин. Здесь рос ветвистый вяз, и в такую жару тень была кстати.

На другой стороне Центральной улицы находилось бежевое одноэтажное здание, одну половину которого занимала овощная лавка, другую – парикмахерская.

Павел убеждал себя никуда не ходить и лучше отдохнуть, но не выдержал. Он снова хотел увидеть новых жителей и на этот раз вблизи. Он планировал, что зайдет в магазин вместе с ними.

От центра поселка его дом отделяло почти два с половиной километра. Тополиная, соединявшая юго-восточную часть Велича и шоссе с северной, где находилась улица Лесная с редкими домами, пересекалась с несколькими улицами, прежде чем взбиралась на холм, за которым и был поворот к центру. Павел боялся опоздать, спешил и даже запыхался – было не просто жарко, было еще и безветренно.

Центр пустовал. Даже будь прохладней, в такое время в Величе жизнь всегда замирала. Не потому ли семьи выбрали эти часы для своих поездок? Наверняка они хотели рядом с собой поменьше любопытных.

Павел почему-то нервничал. Он поймал себя на мысли, что сейчас, придя сюда, не очень-то хочет, чтобы новые жители появились. Необъяснимое желание испарялось, и он уже был не прочь вернуться домой ни с чем. Он остался только потому, что понимал: стоит ему вернуться, и он пожалеет, что протопал по такой жаре без всякого смысла.

Он остался, но его все больше беспокоил вопрос: сколько ему здесь находиться, прежде чем станет ясно, что очередной приезд новых жителей не состоялся? Павлу казалось, что он уже привлек внимание продавщицы овощной лавки или парикмахерши. Они наверняка поймут, что Павел ждал семью, приехавшую за продуктами, когда он войдет следом за ними в магазин, и он не хотел этого. Только ни это – предстать перед жителями таким же любопытным, как большинство старушек.

Терпение покидало его, когда со стороны Тополиной послышался звук приближавшегося автомобиля. Это мог быть, кто угодно, но интуиция шепнула учителю – едут те, кого он ждет.

Минута – и Павел увидел серый «Фольксваген». Павел засуетился, делая вид, что разворачивает пакет и направляется к магазину. Машина остановилась, из нее медленно выбрались мужчина и женщина, на заднем сидении остались мальчик и девочка. Это была семья с темными волосами. Дима и Джина?

Пара скрылась внутри. Павел, прежде чем войти следом, глянул на детей. Мальчик и девочка – Дема и Дина – сидели, не двигаясь, и смотрели перед собой. Неужели они настолько послушны, что даже не вылезут из этой душегубки, в которую наверняка превратилась машина?

В магазине сегодня работала продавщица пенсионного возраста – Григорьевна. У ее молодой напарницы – Светы – был выходной. Павел поздоровался с ней, покосился на Диму и Джину, которые уже выбирали на полке продукты, загружая тележку, и тут заметил то, что должен был заметить еще на улице.

Дима и Джина были одеты, как и три недели назад – в джинсы и свитера. Конечно, это могло быть совпадением, что сегодня они выбрали ту же одежду, что и в день переезда, они не обязательно не переодевались целых три недели, но дело было ни в этом. В их одежде было жарко даже в тот вечер начала июля, но тогда это объяснялось долгой дорогой. Сегодня в таких свитерах они должны были бы истекать потом, но Павел ничего этого не заметил.

Даже объяснение, что они, быть может, переболели ангиной и теперь опасались рецидива, одевшись так тепло, показалось Павлу фальшивым.

Дима и Джина вели себя так, словно ездили в этот магазин за продуктами уже сотню лет. Ни какой-то неловкости, ни любопытства, лица ничего не выражают, движения механические.

Павел хоть и затягивал с покупкой, все-таки подошел к кассе раньше семейной пары. Он взял баночку майонеза и пакетик чипсов, чтобы что-то взять – покупка не была ему нужна. Он встретился взглядом с продавщицей и вдруг догадался, что она испытывает неприязнь к семейной паре и, возможно, чувствует себя неловко, когда они приезжают. Неудивительно. Насколько Павел знал Григорьевну, она, скорее всего, встретила новых жителей благожелательно, пыталась пообщаться, изливая свою природную разговорчивость, но после того, как те повели себя с ней, наверняка обиделась.

– Как поживаете? – спросил Павел продавщицу.

– Спасибо, Паша. Нормально.

Григорьевна выбила цену, Павел расплатился. Надо было уходить, но он медлил.

– Жарковато сегодня.

– Да, – Григорьевна кивнула.

Они замолчали. Было слышно шуршание пакетов Димы и Джины, и жужжание мухи, бьющейся о стекло. Григорьевна покосилась на семейную пару, и Павел подумал, что она хотела бы поговорить с ним о новых жителях, но, конечно, не в их присутствии. И еще он понял, что продавщица догадалась об истинной причине его прихода, но это вряд ли ее удивило: за последние две недели в ее магазине в эти послеполуденные часы наверняка побывало немало народу.

– Я… пошел, – сказал Павел.

– Угу, – женщина по-прежнему косилась на чету. – Спасибо за покупки.

В магазине было душно – он не был оборудован кондиционерами, но жара снаружи показалась Павлу нестерпимой. Он зажмурился от яркого света, медленно прошел в тень вяза, где стоял, ожидая приезда семейной пары.

Похоже, он ничего особенного не вынес из того, что увидел их вблизи.

Павел покосился на детей в машине. Те по-прежнему сидели, не шелохнувшись и глядя перед собой. Павел поймал себя на мысли: почему эти семьи переехали в Велич? Поселок с каждым годом становился все более заброшенным, словно находился в пустынной местности, а не в густонаселенной области. Молодежь стремилась уехать отсюда и поскорее забыть бывшее место жительства. Казалось, над Величем витало облако, появлявшееся над человеком, страдающим провалами памяти. Сюда давным-давно никто не переезжал, но эти семьи почему-то приехали.

Павел смахнул капельки пота с лица и с опозданием понял, что дети в машине заметили, как он на них пялится. Он поспешно отвернулся, но было поздно – он выдал себя.

Он решил отойти за угол магазина, когда услышал звук открывшейся дверцы. Из машины выбрался мальчик. В руках он держал мяч. Павел остановился, не понимая, почему ребенок выбрался поиграть только сейчас. Надоело ждать родителей?

Девочка осталась в машине. Ее брат несколько раз ударил мячом о землю, поймал его, потом подкинул вверх, неловко расставил руки и выпустил мяч. Тот покатился куда-то за магазин, и мальчик поспешил за ним.

Павел просеменил вдоль торца здания, чтобы уже за магазином снова увидеть мальчишку. Тот ударил по мячу, мяч отскочил от тыльной стены магазина, покатился в кустарник. Мальчик полез в кусты, выкатил мяч, снова ударил его. И, прежде чем побежать за ним, снова размахнулся.