Бертран и Ратон, или Искусство заговора - Эжен Скриб

Королева. Вы говорите, что ничего не знаете, но все-таки вы…

Ранцау. То, что вчера произошло у короля?… Конечно, знаю. Согласитесь, у вас было странное желание доказать ему… Но ведь в это не поверил бы даже простой горожанин Копенгагена. А вы надеялись убедить коронованное лицо! Ваше величество ошиблись.

Королева. Вы меня порицаете за верность Кристиану, несчастному королю? Вы считаете, что разоблачить предателей — это ошибка?

Ранцау. Когда это не удается — да, ваше величество, ошибка.

Королева (таинственно). А если мне удастся, могу ли я рассчитывать на вашу помощь, вашу поддержку?

Ранцау (улыбаясь). Мою поддержку?… Мою? Но в данном случае я прибег бы к вашей.

Королева (подчеркивая). Она вам обеспечена, клянусь в этом. Но поклянетесь ли вы мне? Я не требую этого сейчас, но в случае опасности?

Ранцау. Да… А разве она есть?

Королева. Могу ли я на вас положиться?

Ранцау. Да… мне кажется, я уже знаю несколько тайн, которые могли бы погубить ваше величество, но я никогда…

Королева (живо). Я знаю. (Вполголоса.)Сегодня вечером у графа Фалькенскильда состоится обед. На нем будут присутствовать все ваши коллеги.

Ранцау. Да, государыня, а завтра будет большой бал, где они также будут присутствовать. Так мы и решаем все государственные вопросы. Я не знаю, преуспевает ли Совет в делах, но в танцах он вполне преуспевает.

Королева (таинственно). Итак! Если вы мне доверяете, оставайтесь дома.

Ранцау (лукаво смотрит на нее). А! Вы не доверяете обеду?… Полагаете, он будет невкусный.

Королева. Допустим… если вас такое объяснение удовлетворяет.

Ранцау (улыбаясь). Полупризнания! Я могу предать тайну, которую угадываю, но… никогда не предам ту, которую мне доверяют.

Королева. Вы правы. Я предпочитаю сказать вам все. Преданные мне солдаты окружат особняк Фалькенскильда и займут все выходы.

Ранцау (недоверчиво). Одни… без начальника?

Королева. Ими командует Коллер. А он подчиняется только моим приказам. Со своими солдатами он устремится на улицы Копенгагена, крича: «Предатели уничтожены! Да здравствует король! Да здравствует королева Мария-Юлия!» Оттуда мы пойдем ко дворцу, где с вашей помощью король и вельможи выскажутся за нас и объявят меня регентшей. После этого, назавтра я или, вернее, вы и Коллер будете диктовать законы в Дании. Таков мой план, таковы мои замыслы. Хотите участвовать в их осуществлении?

Ранцау (холодно). Нет, государыня. Я предпочитаю их не знать. Но я клянусь вашему величеству, что бы ни произошло, планы, которые вы мне доверили, умрут со мной.

Королева. Вы отказываете мне? Вы, который всегда был на моей стороне, на которого я так рассчитывала?

Ранцау. В отношении заговоров? Вы ошиблись, ваше величество.

Королева. В чем?

Ранцау (подыскивает слова). Видите ли… откровенно говоря…

Королева. Вы собираетесь меня обмануть?

Ранцау (холодно). Я? С какой целью? Я давно отошел от заговоров, так как понял, что те, кто больше всего рискуют, реже всего извлекают выгоду: они почти всегда работают для других. Другие приходят после них и спокойно пожинают то, что они посеяли с такой опасностью для себя. Так рисковать могут только сумасшедшие юнцы и молодые честолюбцы, которые не рассуждают. Но мне шестьдесят лет, я обладаю некоторой властью, кое-каким состоянием… И мне рисковать своим положением и влиянием? Ради чего, спрашиваю я вас?

Королева. Чтобы быть первым человеком в государстве, чтобы перед вами склонялись ваши коллеги, соперник, который старался сбросить вас… Да, я знаю наверно, что Струэнсе и его друзья хотят отстранить вас от министерства.

Ранцау. Это говорит вся Дания, но я не верю. Струэнсе — мой ставленник, моя креатура; благодаря моей помощи ему удается ворочать делами. (Улыбаясь.) Я согласен, что он иногда об этом забывает, но в его положении трудно иметь хорошую память!.. Все же нужно признать, что он человек талантливый, выдающийся, его заботы о счастье и процветании королевства имеют очень большое значение. Наконец, это человек, с которым очень лестно делить власть. Ну а Коллер? Солдат без имени, который никогда не вынимал шпагу из ножен. Он — интриган, он продавал всех, кто его покупал…

Королева. Вы злы на Коллера?

Ранцау. Я… ни на кого не зол. Но я часто говорю себе: пускай придворные и дипломаты хитрят и изворачиваются, это их дело, но профессия военного обязывает к честности и прямоте. Он не может променять свою шпагу на кинжал… Военный, который предает — предатель в мундире, — это предатель вдвойне. Быть может, вы еще сегодня раскаетесь в том, что доверились ему.

Королева. Все средства хороши, если достигаешь цели.

Ранцау. Но вы ее не достигнете! В ваших действиях все увидят либо желание отомстить, либо проявление честолюбия. Ведь толпе безразлично, что вы отомстили вашей сопернице, королеве Матильде, и что в результате этих семейных раздоров полковник Коллер получил теплое местечко. Это дворцовая интрига, в которой народ не принимает участия. Для того чтобы такой переворот увенчался успехом, нужно, чтобы он был подготовлен или проведен народом; следует учитывать интересы народа или, по крайней мере, внушить ему это. Тогда он поднимется; вам нужно будет только не мешать, и народ сделает больше, чем вам того хочется. Но когда за вами не стоит общественное мнение, не стоит нация — вы можете возбуждать волнения, устраивать заговоры, мятежи, но не революции! Так у вас и получится…

Королева. Что ж! Пусть мое торжество длится хоть один день, но я, по крайней мере, отомщу своим врагам.

Ранцау (улыбаясь). Допустим… Но знаете, что еще мешает вашему успеху? Вы вкладываете в это дело слишком много страсти и злобы… Когда готовят заговор, забывают о ненависти: она нарушает хладнокровие. Не надо ненавидеть — вчерашний враг может завтра стать другом… И еще вот что: если вы удостоите поверить моим советам и моему опыту, научитесь большому искусству никому не открываться и не иметь других сообщников, кроме самой себя. Я ненавижу заговоры и поэтому никогда в них не участвую… Если бы я даже и предпринял что-нибудь для вас и в вашу пользу, уверяю вас, вы сами, ваше величество, не подозревали бы об этом.

Королева. Что вы хотите этим сказать?

Ранцау. Сюда идут.

Явление VII

Ранцау, королева, Эрик (он появляется из двери в глубине сцены и разговаривает с придворным).

Королева. Что такое? Да это сын моего торговца шелком, господин Эрик Буркенстафф… Подойдите, подойдите! Что вам угодно? Говорите, не бойтесь. (Тихо, к Ранцау.) Нужно добиться популярности в народе.

Эрик. Я проводил во дворец моего отца, который принес ткани королеве Матильде и вам, ваше величество. Пока он ждет в приемной, я… конечно, это очень дерзко с моей стороны… Я решил попросить милости у вашего величества.

Королева. Какой?

Эрик. Нет, я не смею… Так тяжело просить… особенно мне, который не имеет на это никакого права… Ранцау. Впервые вижу такого просителя. И чем больше я на вас смотрю, тем больше мне кажется, что мы с вами уже встречались…

Королева. В лавке его отца… в «Золотом солнце»… У Ратона Буркенстаффа… самого богатого купца в Копенгагене.

Ранцау. Нет… не там… а в гостиной моего сурового коллеги, господина Фалькенскильда, военного министра.

Эрик. Совершенно справедливо, ваше сиятельство. Два года я был его личным секретарем. Так хотел мой отец: из честолюбия он добился этого места, предоставив кредит дочери господина Фалькенскильда, которая часто приходила к нам в магазин. Вместо того чтобы оставить меня при магазине, что больше подходило бы мне…

Ранцау (прерывая). Нет. Я несколько раз слышал, как сам господин Фалькенскильд, который, как известно, отличается тяжелым и строгим характером, расхваливал своего молодого секретаря.

Эрик (кланяясь). Он очень добр. (Холодно.) Две недели тому назад он меня уволил и отказал мне от дома.

Королева. За что?

Эрик (тем же тоном). Не знаю. Это его право, и он им воспользовался. Я не жалуюсь. Сын торговца так мало значит, что ему даже не объясняют, за что его оскорбили. Но я хотел бы…