Гвардеец Бонапарта. Гордись, Европа: у тебя есть Россия! - Валерий Пикулев

– К-какие подземелья? – Поль, ухватившись за клинок левой рукой в лайковой перчатке, отвёл шпагу противника от своей шеи и, тяжело дыша, поднялся с земли.

– Стоп! Стоп! Экая бездарщина! – прервал сцену дуэли раздосадованный режиссёр. – Вам бы на капустниках играть, а не в кино сниматься! Кто же так фехтует, Поль! – Николя, а с Вами что? Зачем Вы раньше времени даванули на тюбик с вишнёвым соком? А этот Ваш неуклюжий «кроазе»! – Ну что за выдумка, этого вообще нет в сценарии! Так! – Эпизод с дуэлью провален; будем снимать дубль, но только не сегодня, – солнце высокó!

Затем, дав отмашку осветителям, чтобы те сворачивались, он, уже в полголоса, обратился к помощнику:

– Тебе не кажется, мой друг, что Орли… э-э… немного постарел? А ведь, когда-то, ещё так недавно… – юный, дерзкий галл из Монпелье! А теперь, вот… Да и мнит о себе невесть что, вольности несусветные какие-то!

– Похоже… – буркнул помреж, – запал юности, броская внешность… х-м, – молодой, рыжий! – не могут долго конкурировать с настоящим талантом, с жёсткой актёрской дисциплиной. Вряд ли стоит делать на него ставку.

– Да! Я тоже пришёл к такому же мнению. Пожалуй, не будем его более привлекать на главные роли. Разве что в массовках, в эпизодах…

В это время на дороге, что вела к главным воротам аббатства, показалась легковая машина камуфляжной окраски… А часа через полтора, когда уже сворачивали аппаратуру, на съёмочной площадке появился гость, о принадлежности которого легко было догадаться. Цилиндрическое кепи (трудно было бы назвать это фуражкой) – с козырьком и белой окантовкой сверху; чёрный китель с красными треугольными отворотами снизу, белым ремнём, портупеей и погонами того же цвета; синие узкие брюки, заправленные в чёрные лакированные сапоги… – всё это говорило, что киношников посетил офицер национальной жандармерии. Он был высоченного роста, худощав, сутул… и, к тому же, выглядел весьма удручённым. Видимо, случилось нечто из ряда вон!

Учуяв неладное, Николя успел-таки шепнуть Полю:

– Ночью в подвалах аббатства я не шастал и тебя, значит, не видал… – понятно? Да и что тебе там было делать, старина?! – Так?

– Ты опять за своё! – округлил глаза Поль, – ну тáк… раз уж тебе хочется… тем более, что был я далеко отсюда, а где, – не твоё собачье дело!

Жандарм же тем временем отдал распоряжение следовать всем членам съёмочной группы за ним, в сопровождении двух его коллег, – «для ознакомления», – как решил он смягчить истинное значение предстоящей процедуры…

Экскурсия медленно двигалась по территории аббатства. Моложавая кареглазая блондиночка средних лет, – девица-гид, стажёр-выпускник истфака Сорбонны, решившая, видимо, подработать в летние месяцы, – приветливо скаля безупречно-белоснежные зубки, чувствовала себя, что называется, в своей тарелке. – Ни одного англосакса в группе, – все «свои»! – так что нечего упражняться в пиджин-инглиш.

Будущий историк окинула быстрым намётанным взглядом собравшихся, – около двадцати экскурсантов; так… ничего особенного, – и поняла, что эта аудитория схавает всё, что ей будет предложено, и не стóит особо заморачиваться. Помнится, прошлым летом, когда сама ещё была здесь экскурсантом, познавая глубину предстоящего ремесла, она далеко не с первого раза научилась врубаться в детали исторической достоверности, находясь под влиянием личности экскурсовода. Ей навсегда запомнилась лекция старого профессора, посвящённая основам психологии слушательской аудитории. – Старикану пришлось бывать ещё в прошлой, доперестроечной, России, где он наслушался разных баек об ораторах социализма. Кто-кто, а они-то болтать умели!

К примеру, Луначарский (народный комиссар просвещения Советской России), – как поведал профессор, – не упускал ни единой возможности выступить перед любой аудиторией. Когда к нему приезжали с просьбой срочно выступить с лекцией, он молча одевался и, спускаясь к машине, задавал один лишь вопрос: перед какой аудиторией? Всю дорогу молчал… а, поднимаясь к трибуне, задавал второй вопрос: на какую, собственно, тему? – … Ну а блеск его выступлений вошёл в историю! Одним словом, главное, – не что, а как говорить, и… кому.

Так вот, – этим! – лепить можно всё! Экскурсовод вновь глянула на собравшихся и предложила проследовать в сад святого Франциска, что приютился с внешней стороны аббатства, в котором испокон веков культивировались лекарственные травы. Экскурсанты принялись тут же фотографировать, – на смартфоны, планшетники, а то и на профессиональные зеркалки-цифровики с телеобъективами.

Один из членов группы, – и это, как показалось экскурсоводу, был уже не первый его визит в аббатство (не будущий ли конкурент по профессии?), – тоже делал снимки… однако, с совсем других ракурсов: с боковой аллеи, выходившей на террасу, на которой шли приготовления к съёмкам телефильма; со стороны капеллы святого… Особенно интенсивно он начал фоткать, когда экскурсия перешла в капитульный зал, а затем в нартекс, пристроенный к церкви аббатства. Да, – интерес к истории, надо сказать, в последние годы возрастает прямо на глазах! Вот и сама… – не даром же, имея за спиной неплохую и непыльную специальность, нырнула в эту «пыль веков», словно ловец жемчуга, в поисках сокровищ канувших в океан забвения исторических эпох.

Теперь, пожалуй, самое время ознакомить читателя, хотя бы кратко, с аббатством Люнье.

Отметим лишь, что юго-западнее Монпелье, километрах в сорока от него, в коммуне Вилльвейрак расположено цистерцианское аббатство Вальмань, основанное в 1138 году виконтом Безье Раймоном де Тренкавелем. Однако, являясь как бы прообразом аббатства Люнье, оно к нашему повествованию другого отношения не имеет. Итак… —

В нескольких десятках километров к северо-западу от Монпелье, на живописных, покрытых виноградниками холмах расположилось основанное ещё в двенадцатом веке францисканское аббатство, – некогда одно из богатейших на юге Франции. Утопая, почти в буквальном смысле, в виноградниках, оно стало местным центром виноделия, – трудно во Франции отыскать вина с таким чудесным букетом аромата и вкуса! – а когда-то было и складом изысканных раритетов этого напитка.

Вихри девяти веков, – Столетняя война, религиозные столкновения, Великая Французская революция… – оставили неизгладимый след на стенах монастыря! Былого могущества аббатству восстановить так и не удалось: покинутое монахами, оно пришло в запустение и было продано частным лицам.

В 1808 году аббатство приобрёл граф де Ла Форт, последний его владелец. Поговаривают, что граф, имевший отношение к великой эпохе наполеоновских войн, хранил и некую тайну того времени, сокрытую им в закутках аббатства… Так это или нет, однако ныне католический монастырь стал весьма привлекателен для всякого рода любителей древности и приключений. А киношники… – те его просто облюбовали!

Вот и нынешние съёмки фильма проходили именно здесь, в стенах аббатства, – в полном соответствии с правилами, согласованными с администрацией музея-памятника…

– А Вы смогли бы опознать этого любителя древностей среди… – тут представитель жандармерии, достав пачку сигарет из нагрудного кармана, закурил от зажигалки, выпустив колечко дыма, – …ну, скажем, среди группы мужчин… в пять – шесть человек?

Стажёр-выпускница истфака, наморщив лоб, – «фи, какой невоспитанный чурбан, закурить даже не предложил!..», – и сделав озабоченный вид, кивнула, издав подтверждающее «у-гу».

– Ну, тогда за дело! – сухопарый жандарм поднялся со стула, не выпуская сигареты изо рта, и предложил экскурсоводу пройти в другое помещение администрации музея.

Там уже стояли, смущённо переминаясь, не скрывая чувства тревоги, шесть участников киносъёмочной группы. До их сведения в общих чертах уже было доведено, что этой ночью неизвестный злоумышленник, отключив сигнализацию и пробравшись в музей, вывернул плиту в полу одного из залов и, вероятно, похитил содержимое обнаруженного под плитой тайника. Кто и когда соорудил тайник и, главное, что скрывалось в нём, – этого, к сожалению, никому не было известно.

Первые, на кого упало подозрение, это, конечно же, члены съёмочной группы, которые шастали по закоулкам аббатства в поисках подходящих сцен для натурных съёмок. Да, положение группы было не из приятных! Вот и стояла она теперь на опознании.

Нико украдкой поглядывал то на Поля, – он как был, так и остался в длинноволосом чёрном парике с прямым пробором, с наклеенными изящными усиками, – то на девицу, медленно переходившую от одного участника опознания к другому. Поль же пялился то в пол, то на друга.

– В-вот… – неуверенно произнесла экскурсовод, указывая на Поля.