Почерк палача - Николай Леонов

— От тридцати до пятидесяти, но их ничего не связывает, и на одной даче они не бывали.

— Хорошо, то есть плохо. Вместе чинились, красились, что-нибудь общее между пропавшими ты раскопал?

— Бензозаправки? — спросил Станислав.

— Совпадений не замечено, кроме одного случая, — майор отвечал, не заглядывая в блокнот, что тоже понравилось Гурову. — Двадцать шестого марта на бензозаправке на Ленинградском шоссе одновременно стояли две пропавшие машины “Чероки”. Кажется, водители были знакомы, но это не точно. Деньги меняли друг другу, так это факт. Отъехали одновременно, что тоже ничего не говорит, мало ли там, подъезжают, отъезжают.

— Тогда доставай карту города, докладывай, кто где живет, где гаражи, в каких школах учатся дети, — сказал Гуров.

— А почему вы решили, что у меня такая карта имеется? — удивился майор.

— Догадайся. — Гуров взял карту, начал рассматривать значки. — Не густо. Трое проживали в самом центре. И стояли в одном подземном гараже. По гаражу установку проводили? Были пропавшие между собой знакомы, не были?

— Людей не хватает, Лев Иванович, — ответил майор.

— Да на меня редко когда столько людей работало! — возмутился Гуров.

— Лев Иванович, не изображай из себя тигра, не получается, — сказал Станислав. — Этот Китов — та еще устрица. Ради лампасов на пропавших без вести пошел. В министерство армию привел, чтобы видели, какой он, генерал, старательный. Пять сотрудников ГАИ, из них лишь один инспектор, остальные начальники и на трассе не стоят. Спрашивается: какой с них толк? Шесть розыскников из РУОПа. Скажи, инспектор по розыску бомжей может опера из отдела куда-нибудь послать? Вот его самого в момент пошлют куда подальше, это точно. Один майор пашет, один, неужели не видишь? И не пытай его, прошу.

Гуров вздохнул и взглянул на майора.

— Генерала боишься? — спросил он. — Это он здесь такой тихий?

— Так ведь каждый генерал кричит, — пробормотал майор.

— Значит, с детьми вы не разобрались, — сказал Гуров.

— Виноват, Лев Иванович, — майор развел руками.

— Зачем вы пригласили сотрудников ГАИ? Инспектора стоят на разных шоссе, или у вас есть основания считать, что машины и люди захвачены на одном шоссе? — спросил Гуров.

— Ну, гаишников приглашал не я, и никакими данными о захвате машин за городом не располагаю. Но такова версия генерала. Он видит в происшедшем чеченский след. Мол, группа боевиков приблизилась вплотную к Москве, захватывает машины и заложников и гонит их в Ичкерию, — ответил майор.

— Красивая версия, а главное, она снимает с нас всякую возможность искать пропавших, — подвел итог Гуров. — Дело перерастает в международный конфликт, передается в ФСБ, и порядок.

Начали возвращаться приглашенные в министерство офицеры, и в кабинете вновь стало тесно.

— Сотрудники ГАИ могут быть свободны, благодарим вас за оказанное содействие, можете отправляться по месту службы. Марки машин, на которые необходимо обратить особое внимание, вам известны. Если в машине будет больше одного человека, убедительно прошу всех пассажиров выводить из машины и проверять документы. Постарайтесь исключить всякое психологическое давление бандитов. Господа офицеры, при этом вы и сами должны быть предельно собранны, переложите оружие в карман... Впрочем, вас учить не надо. Спасибо, вы свободны.

— Лев Иванович, я твердо убежден, что орудуют чеченцы, — заявил молодой генерал. — Мы ждали, когда сойдет снег, и появятся “подснежники”. Трупы найдены были, но это бомжи, да и то — давние, некоторые с глубокой зимы лежат. Ведь тридцать с лишним человек! Их куда-то спрятать надо? Мы выезжали на стройки, проверяли свежие котлованы — сейчас по Кольцевой Лужков огромное строительство ведет, — применяли собак, но ни одного трупа так и не обнаружили. Если бы орудовали наши беспредельщики, то хоть один труп они бы оставили. А здесь — ни одного!

— Вы правы, генерал, вы правы! — Гуров согласно кивал. — Я отпишу руководству рапорт, изложу свои соображения. Начальство решит, вас поставят в известность. Я заберу у вас майора Ромашина на несколько дней.

— Майора могу подарить, от него только одна головная боль, — рассмеялся генерал.

Генерал и сотрудники ГАИ ушли, остались четверо розыскников райуправления. Двое были совсем мальчики, видно, только вчера школу милиции закончили.

— Ребята, — сказал им Гуров, — бегите на свои участки, там у вас дел невпроворот, работайте, учитесь, в общем, живите.

“Ребят” как ветром сдуло. Остались два мужика лет тридцати с лишним. Смотрели они на Гурова неласково, видимо, их раздражал лощеный вид полковника. Он усмехнулся и сказал им:

— Расслабьтесь, парни, никто на вас ездить не собирается, мне ваша жизнь знакома. — Помолчав, он добавил: — Я бы вас прикомандировал, да толку от вас... Двум богам не служат, свою землю и своих бандитов вы не бросите. Будете рваться надвое, а вас и на одно место не хватает.

— Считайте, вам повезло, — вставил Станислав. — Костюмчик глаженый, ботиночки сверкают, обман для фраеров. А сам зверь. Я живой при нем еще по чистому недоразумению.

— Четверть века за моей спиной хоронится и разные гадости говорит. Ну, я до тебя доберусь, Станислав, — огрызнулся Гуров и без всякого перехода спросил: — Ну, а вы сами что об этой истории думаете?

Слушая Станислава, оперы было заулыбались, а теперь враз потускнели.

— Меня Иваном зовут, в розыске пятнадцать. Майор, — представился опер. — С чеченами же мысли просто детские. Генералу главное, чтобы на мундире грязи не было. Я над делом голову поломал и пороха не изобрел. Московские это или областные, а может, смешанные беспредельщики. Знаете, Лев Иванович, я полагаю, они свое кладбище имеют. В нем владельцев машин и хоронят. Я проехал в Митино, на Головинское заглянул, правда, свежих захоронений подобного размера не видел. Но у бандитов оно имеется, чтоб я с места не встал. А машины и не все в розыске значатся. Родственница к нам обратилась с заявлением, мол, сын с невесткой пропали; пошаркали коридорами, поплакали, в конце концов заявление о пропаже людей у них приняли, а на машину — никогда. Говорят: да, может, продали они свою тачку да умотали, объявятся, люди солидные, не шелупонь какая-нибудь.

— Машины, конечно, могли и на Кавказ уйти, — добавил второй опер. — А так, кладбище не кладбище, но покоятся все уж точно в одном месте. Мы с Иваном тут кумекали — не ясно, с чего работу начинать. Искать машины без толку — даже если найдешь, у нее пятый хозяин.

— Захоронение надо искать. Коли появилось в почерке преступлений что-то новое, значит, и группа новая, сами знаете, наши клиенты — консерваторы, работают по старинке, новое не приемлют, — сказал Гуров.

— Старики консерваторы, — вставил Станислав, — молодые — те любят удивить, загнуть ранее невиданное. Только сами еще слабаки, а в группировке у них авторитета не хватает.

— Задание вам простое и старое как мир, — сказал Гуров. — Пошепчитесь с агентурой, особо если она к какой-нибудь группировке притяжение имеет. Кто машину новую купил, кто там девку содержит не по деньгам. Вы волки тертые, объяснять вам — лишнее дело, и сами знаете. Тридцать с лишним дорогих машин стоят денег, которые руки жгут, должны светиться. Один раз в рулетку проиграл, второй уже и неинтересно, тем более рядом и круче засаживают. А тратить деньги необходимо, иначе какой в них толк? Слабенькая ниточка, истертая, но достаточно действенная. Берите наши телефоны и звоните по любому, самому пустячному поводу. Человек марку сигарет сменил, а нам интересно. А уж дорогая зажигалка, считай, находка.

— С вами работать. Лев Иванович, можно, — сказал Иван.

— И полезно, — пожимая полковнику руку, поддакнул второй. — Вроде вы и хорошо известные вещи говорите, однако в мозгах проясняется. Главное, нет такой безысходности.

— Ты, Лев Иванович, не тем путем в жизни пошел. — Станислав сколол свои бумажки скрепочкой и убрал в папку. — Тебе бы ребят в институте обучать. Всякие там диссертации писать.

— Профнепригоден, — ответил Гуров. — Я даже из одного человека — правда, способности у него средненькие — сыщика настоящего сделать не сумел. Звякни Верочке, узнай, Петр свободен?

Генерал сидел на своем месте и, как обычно, что-то писал. Это была одна из причин, по которой Гуров не соглашался занять генеральскую должность. Его пугала необъемная гора бумаг, а также необходимость практически всегда находиться на месте.

Увидев своих гвардейцев, Орлов бросил опостылевшую ручку, потянулся, хрустнул суставами.

— Вот откуда берется старость, парни, а совсем не из календаря. Он отсчитывает свое, а жизнь — свое. — Генерал саркастически глянул на Гурова. — Как ты говоришь, ныряй, здесь неглубоко.

— Последнее отнимают, раздевают и даже не улыбаются. Это ведь моя присказка, Петр Николаевич, — обиделся Станислав.