Награда за риск - Лайза Эндрюс

В дверь позвонили, и этажный администратор — царь и бог этажа — показался в дверях. Эмма поспешила стряхнуть с себя крошки и выскочить из-за стола.

— Слушаю вас, мистер Кеведо. Что она натворила, эта девчонка?

— Ничего, ничего, мистер Картер… — Провокаторская ухмылка не сходила у него с губ.

— Картрайт, — поправил администратор и, когда Кеведо насмешливо вскинул брови, повторил: — Картрайт. Моя фамилия Картрайт, а не Картер.

— Да, я прошу прощения, мистер Картрайт.

Непонятный этот Луис. Ведь наверняка прекрасно знает, как на самом деле зовут администратора. Зачем-то ему надо его застращать. Но зачем? Уже и так тот оробел, увидев его недовольную мину.

— Я хочу попросить вашего позволения… — При этом у него был вид человека, который все равно поступит по-своему. — Мне надо вот эту юную леди захватить с собой на неделю по одному важному делу. И очень хотелось бы, чтобы ее место осталось незанятым.

— Не вижу проблем, пожалуйста.

— Тогда не будете ли любезны порекомендовать ей юриста? — Администратор еще заверял гостя в готовности всячески ему содействовать, а тот уже повернулся к Эмме: — Этого достаточно?

— Я ведь еще не дала согласия. — А между тем мечты об Испании переполняли ее через край.

— Однако и отказа я не слышал.

Как только за Картрайтом закрылась дверь, Эмма, чтобы сменить тему и дать себе подумать, бросилась расспрашивать Луиса, зачем он устроил эту комедию с путаницей фамилий.

— Ладно, признаюсь. Я это сделал ради вас. — Он потрепал ее по щеке. — Меня позабавило, как вы перепугались, что я начну жаловаться.

Эмма заметила, что, расслабившись, Кеведо становится гораздо приятнее и сговорчивее. Самое время брать быка за рога.

— Если я с вами поеду, то мне хотелось бы по истечении контракта пробыть в Испании еще некоторое время.

— Зачем?

— Разве вы не знаете, как любят англичанки вашу страну?

Лицо его посуровело, он не поддавался на провокацию.

— Я ведь обещал Картрайту, что через неделю вы вернетесь.

— Это мы тут трепещем перед Картрайтом, а вы-то веревки из него можете вить. Да и не убудет его, если я на несколько неделек пущусь в самоволку.

— Самоволку? — Кеведо непонимающе нахмурил брови.

— Так наши моряки говорят, — с гордостью объяснила Эмма. Поскольку он знал английский гораздо лучше, чем она испанский, ее радовала всякая возможность оказаться в роли учителя. — Вы ведь говорили о награде за хорошую работу. Вот будет лучшая для меня награда!

Постепенно Эмма выторговала у него и время, достаточное для стажировки, и деньги на билеты домой и в Мадрид. Он только поставил условие, что она покинет Севилью, как только они расстанутся. Оставалось выяснить еще одно обстоятельство.

— По договору я должна действовать как ваша невеста…

— А о чем же у нас идет речь все это время?

— Вы еще сказали, что близости незнакомых женщин вы не домогаетесь. — Эмма наклонила голову, чтобы он не увидел, как кровь прилила к ее щекам.

— Ваши обязанности кончаются на пороге спальни. Впрочем, если вам самой захочется изменить условия контракта…

Эмма окинула его быстрым взглядом. Лицо его было настолько непроницаемым, что она не понимала, шутит он или серьезен. Неужто он привык, что женщины первыми приступают к обольщению? Как это не похоже на эталоны поведения в привычном ей мире! Что ж, зато с ним можно чувствовать себя в безопасности. Ввиду ее подчиненного статуса она как женщина ему не интересна. Мало ли ему приходилось нанимать садовников, кухарок, горничных. Ее он тоже нанял. Надо же понимать, что столь высокомерный господин никогда не встанет на одну доску с теми, кто не наверху. Не знаю, кем была эта самая моя «двойница» накануне их знакомства, но уж во всяком случае не горничной из отеля.

— Так по рукам?

Ну, чего тебе бояться, Эмма? Деловой контракт. Цель самая что ни на есть гуманная. Если она не воспользуется случаем, торчать ей все лето в отеле и прощай диплом.

Она выпрямилась и глянула испытующе. Ему не нравится, наверное, что она все время пытается его перехитрить и опасается того же с его стороны. Нет, вряд ли в контракте таится подвох. А если таится, то она покажет этому испанцу, что значит относиться к ней снисходительно. Придется ему отправляться в Севилью без лженевесты.

— Я согласна.

— Отлично. Завтра съездите с моей секретаршей за покупками и к парикмахеру.

— А к парикмахеру обязательно?

— Видите ли, у Аманды волосы чуть светлее. Да и фактуру надо бы подправить стрижкой. — Он взял в руку ее хвостик и показал секущиеся пряди.

Эмму передернуло. Какая все-таки наглость! Не всем же по карману каждые две недели ходить к парикмахеру. Впрочем, сам он никуда не ходит, а вызывает всех к себе.

— Дайте мне еще взглянуть на фото, — попросила Эмма. Стрижка у Аманды, конечно, идеальная, волосок к волоску. Неужели и я буду так выглядеть? Мысль об этом приятно возбуждала. — Вряд ли меня такой сделают, — с грустью проговорила она, возвращая фотографию.

— По вам многие будут сходить с ума. — Луис улыбнулся.

— Льстите, а между тем даже не поинтересовались, как меня зовут.

— А я не хотел бы этого знать. Мне надлежит звать вас Амандой, а я возьму да и перепутаю имена?

Но Эмма запротестовала. Амандой она согласна быть в Севилье, но не до и не после. Когда она представилась, он несколько раз повторил «Эмма!», красиво подчеркивая двойную согласную. Она оценила бы по достоинству его нежность, если бы все еще не была на него сердита.

— Все-таки боюсь, не ошибиться бы мне при дедушке.

И тут Рамон принялся — разумеется, по-испански — укорять его за непростительную мягкотелость.

— Всего лишь маленькая уступка, а ей приятно.

— С чего ты вообще должен ее ублажать? И так устраиваешь ей праздник и даришь месячное жалованье. Дрянную девчонку…

— Не смей говорить о ней так!

— Она нащупала твои слабые струны и играет на них!

— Подумаешь, она пробудет лишнюю неделю в Испании… Впрочем, ты всегда меня осуждал за мягкотелость по отношению к женщинам.

— Такие женщины…

— Что ты хочешь сказать?

— Господи, ведь это же поломойка. Положим, она смазлива…

Дальше полился поток оскорбительных выражений. Потом и Луис разразился бранью — уже по поводу Рамона. Эмма отвернулась к окну.

Да, недаром ей с первого взгляда так не понравился этот уцененный Лепорелло. Она долго не оборачивалась: если бы они увидели ее взгляд, то сразу бы догадались, что она знает испанский.

Мужчины продолжали браниться.

— Я был тебе вместо отца, Луис! — закричал Рамон.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});