Чёрно-белый человек - Ефим Сергеев

но часто, корректного освещения событий иногда позволяли себе пренебрежительные, а иногда и просто хамские высказывания в адрес своих оппонентов. А то и простых слушателей или зрителей. Ну, примерно, как плохие комментаторы, когда нарушал правила игрок команды, за которую они НЕ болеют, могли выдать в эфир: «Да этот козёл судья чё, ослеп совсем?! За это надо не свободный давать, а удалять этих костоломов с поля к чертовой матери! Нет, вы только посмотрите, что они с нашими ребятами делают! Придурки!» Зато, когда ровно то же самое делал игрок ИХ команды, зрители могли услышать восторженное: «Ай, молодца! Какой техничный приём!» А адресуясь к упавшему сопернику, пренебрежительно цедили сквозь зубы: «Ну и чего разлёгся? Давай, вставай, нечего штрафной выпрашивать! Клоун!»

И ни гражданство, ни национальность не играли никакой роли. Подобные деятели слова и кадра были везде: и в России, и в Штатах, и в Европе, и на Украине, и в Азии, и в Австралии. Везде.

* * *

Убедившись, что с аппаратурой и светом всё в порядке, Виктор дожидался начала съемки, сидя в своём креслице и потягивая кофе из бумажного стаканчика. Наконец в студию вошли сегодняшние приглашенные гости и эксперты. Следом за ними, как обычно сияя голливудской улыбкой и громогласно всех приветствуя, появился сам Рудольф Орлов. Выше среднего роста, ни капли жира, грива черных, с небольшой проседью, волос, усы и бородка-эспаньолка, пронзительный взгляд зелёных глаз, приятный баритон… Он производил неотразимое впечатление. Особенно на женщин. Хотя, как все говорили, свою единственную жену он до сих пор нежно любил. Да и шестеро детей не давали повода в этом сильно сомневаться. Сочетанием в этом человеке филигранного мастерства прогиба перед нужными людьми с искусством сохранения большой и, скорее всего, дружной семьи можно было только восхищаться. Первым умением — в кавычках, само собой.

Ещё раз всех поприветствовав, Орлов дал знак к началу съемки.

— Уважаемые дамы и господа, добрый вечер! Добрый субботний вечер! Сегодняшняя программа, как все, наверное, уже догадались, будет посвящена годовщине возврата Киммерии в состав России.

Виктор старался не вслушиваться. Он прекрасно знал, кто и что сейчас будет говорить, знал, кто и как будет реагировать. Его главной задачей сегодня будет точное совмещение крупных планов с началом реплик каждого из участников ток-шоу. Это было довольно сложно сделать, несмотря на то, что подробный сценарий и был заранее оговорен с редакторами, Особая сложность состояла в том, что сегодня был прямой эфир и «редакторских возможностей» может оказаться недостаточно, поскольку почти всегда в других программах возникали неожиданные казусы, которые, как правило, убирали. Сегодня таких возможностей у них не будет.

Ну и в полном соответствии с законом Мерфи, который гласит, что «если неприятность может произойти, она произойдет обязательно», эта самая неприятность и произошла. Руслан Чимралюк, известный украинский журналист и частый гость на разных российских телеканалах (несмотря на свою агрессивно-антироссийскую позицию) пришел сегодня то ли навеселе, то ли вообще под кайфом и поэтому в выражениях не стеснялся.

— Они оба ополоумели, что ли? — голос Игоря Исаева, помощника режиссера, раздавшийся у Руденко за спиной, заставил Виктора вздрогнуть.

— Да вертел весь мир вашего Лагутина на одном месте! — продолжал тем временем бушевать Чимралюк, размахивая руками и брызгая слюной.

— Не сметь трогать нашего Президента своими вонючими лапами! Ты, гнида подзаборная! Тварь конченая! Либерота мерзотная!! — не остался в долгу Орлов, сделав пару шагов в сторону «оппонента» и угрожающе сжимая кулаки.

«Да уж! Таких перлов главный канал российского телевидения ещё не слышал», — с ужасом подумал Виктор. «Вот позорище-то!» — он не на шутку разозлился и очень сильно пожалел, что не может немедленно выключить камеру. «Да чтоб у вас у обоих языки поотсыхали!»

Не успел Руденко договорить про себя эту фразу, как свет мигнул и лампа одного из софитов с громким хлопком разлетелась мелкими осколками по всей студии. Защитное стекло, к счастью, просто выпало на пол, даже не треснув. Из ступора, охватившего всех присутствующих, вывел чей-то истеричный крик: «Врача! Срочно!» Орлов и Чимралюк, бледные как полотно, стояли друг напротив друга с открытыми ртами и зажимали себе руками шеи. Один спереди, другой — сзади. У обоих из-под пальцев сочилась кровь. Медики примчались буквально через минуту, быстро осмотрели пострадавших, успокоили, что, мол, ничего страшного, малюсенькие порезы, промыли перекисью водорода, заклеили пластырем и уже собирались уходить, но пострадавшие стали дружно хватать их за руки и мычать что-то нечленораздельное.

— Ничего не понимаю! — сокрушенно развел руками один из врачей, недоумённо переглядываясь с напарником.

Чимралюк затравленно огляделся, подскочил к стоящему в двух шагах Исаеву, держащему в руках блокнот с прицепленной к нему ручкой. Резко выхватил его и судорожно накарябал:

«Я! НЕ! МОГУ! НИЧЕГО! СКАЗАТЬ!!»

Орлов, увидев надпись, потыкал себя пальцем в грудь и энергично закивал.

— И Вы тоже?! — хором спросили врачи, демонстрируя крайнюю степень изумления.

— Ы-ы-а, — подтвердил Рудольф Владимирович, снова согласно мотая головой.

— Надо срочно в больницу, — первым среагировал Игорь. — Вы повезете, или скорую вызывать? — обратился он к медикам.

Теперь уже Орлов вырвал блокнот и написал:

«Не надо никакой скорой. Я поеду только в свою клинику».

Врачи пожали плечами и вопросительно посмотрели на второго страдальца. Тот неопределенно пожал плечами, мол, ему все равно. Медики собрали свои чемоданчики и куда-то журналиста увели, а Орлов нашел телефон своего врача, подозвал личного помощника и жестами велел звонить и договариваться о срочном визите.

«Интересно, меня будут убивать или награждать за то, что я так и не выключил камеру» — теперь уже с тревогой думал Виктор, уже в третьем часу ночи тащась на такси домой по свободным, но по-прежнему очень скользким московским улицам.

ГЛАВА 2

На следующее утро, ещё десяти не было, Руденко позвонил всё тот же Исаев и попросил не позже двенадцати быть в студии.

— Я не могу, у меня работа с двух начинается совсем в другом месте, — попробовал отбояриться Виктор, хотя на самом деле очередная съёмка должна будет начаться не раньше пяти.

— Вить, я тебя понимаю, но, боюсь… у тебя нет выбора. Тут уже чуть ли не ФСБ-шные и прокурорские генералы носом землю роют. Позвони, объясни…

— Ладно… буду, — буркнул Руденко, выдержав для приличия паузу, но прекрасно понимая, что бодаться с кем бы то ни было из каких бы то ни было правоохранительных органов он не горит желанием абсолютно. Хотя совершенно не понимал, что же такого криминального пытаются найти во вчерашней