Борис Иванович Куракин - Герман Карпов

Это добавление к проекту оказалось весьма своевременным, так как послу вскоре стало известно о попытке шведского агента добиться от ганноверского двора финансовой поддержки. Куракину удалось убедить партнеров по переговорам отказать Швеции в получении займа. Попутно такие же заверения он получил и в Вольфенбютеле, куда он ездил в феврале 1710 г. для переговоров с тамошним герцогом о заключении оборонительного союза, скрепленного браком принцессы Софии Шарлоты с царевичем Алексеем.

Усилия русского посла оказались результативными не только благодаря его умению вести переговоры. Этому благоприятствовали успехи России на поле брани, а также упрямство Карла XII, его нежелание даже в том затруднительном положении, в котором он оказался после поражения на Украине, поступиться хотя бы малейшей частью обширных владений Швеции. Ганновер, пользуясь финансовыми затруднениями Швеции, предложил Стокгольму уступить ему бременские земли за весьма солидную сумму. Но шведская сторона согласилась только на временный их залог.

Затянувшиеся переговоры Ганновера и Стокгольма отдаляли завершение миссии Куракина, что не могло не беспокоить Петра. Посольская канцелярия направила ему новый проект договора, содержавший уступки пожеланиям Ганновера.

Но посол, проявив выдержку, не стал знакомить ганноверских коллег с этим отступным вариантом соглашения. Дальнейшие события показали, что такой риск с его стороны оказался оправданным. Этому способствовали очередные победы России в войне и нежелание Швеции считаться с менявшимися реалиями.

Русско-ганноверский договор "о взаимной дружбе и союзе" на основе ранее согласованного проекта был подписан полномочными представителями 22 июня 1710 года. Однако Георг-Людвиг не сразу его ратифицировал. Только после взятия русскими войсками Выборга и капитуляции Риги он подписал трактат 18 июля.

Осмысливая по горячим следам итог своей миссии в Ганновере, Куракин подчеркивает, что "интерес из сего обязательного трактата нашему двору есть многий". Курфюрст с "того дня с шведом никакого альянса в противность нашим интересам учинить не может". Ганновер обязывался противодействовать всяким попыткам нападения на Саксонию и Польшу и не пропускать шведские войска из Бремена в Померанию. Шведы не получили запрашиваемого займа. По настоянию Куракина в договор были включены весьма важные пункты о взаимопомощи ("вспоможении") в случае необходимости одной стороне другой войсками и иными средствами. Ценность договору прибавляло и то, что согласно акту о наследовании английского престола, Георг должен был стать после смерти королевы Анны королем Англии. Это давало основание руководителям российской дипломатии надеяться на улучшение отношений со страной, заметно влиявшей на характер международной обстановки.

Окончив дела в Ганновере, Куракин должен был отправиться с секретной миссией в Лондон. Задача посла заключалась в том, чтобы убедить Лондон в миролюбивых намерениях царя. Как и в Ганновере, ему надлежало убедить английский двор в том, что русский государь продолжает войну со Швецией не по причине "ненависти и коварства" и не из-за стремления к "полному опровержению" шведского короля, "но токмо дабы его силу и гордость вредительную... поукротить". Поэтому Россия хотела бы надеяться на нейтралитет Англии в военном конфликте на Севере Европы. При этом всякое посредничество в поисках мира Россия не ищет, но в отличие от Швеции не отвергает.

Послу необходимо было создать в Лондоне впечатление об умеренности притязаний России. При этом надлежало даже подчеркнуть, что она создает флот на Балтике не для того, чтобы чинить угрозу соседям, а исключительно для обороны своих рубежей. Послу, следовало также подтвердить открытость портов России для английского "свободного купечества"[6].

При этом посол учитывал и те изменения в международной обстановке, которые произошли в течение года. Морские державы Голландия, Англия и их союзница Австрия выступили с инициативой дипломатического оформления идеи о Северном нейтралитете, согласно которой в землях империи должна была установиться атмосфера "тишины и покоя". Актом, подписанном его инициаторами-гарантами в марте 1710 г., предлагалось прекратить всякие военные действия на территории империи между Швецией и ее противниками Данией и Саксонией. Акт поддержали германские государства, в том числе наиболее крупные из них Ганновер и Пруссия.

Россия, чтобы не оказаться в изоляции, присоединилась к нему. Как заметил несколько позже вице-канцлер П. П. Шафиров: "И хотя сие весьма противно было его царского величества и его союзников высокому интересу, однакож дабы всему свету свою умеренность показать изволил согласитца с своими союзниками и склонить оных к восприятию того, хотя и не полезного их интересу, предложения"[7].

Еще более категорично высказался по этому поводу Н. Н. Молчанов: "Трудно было представить более явное враждебное объединение Европы в защиту Швеции и против России"[8]. Провозглашенный нейтралитет на севере Европы сулил немалые выгоды ослабленной и нуждавшейся в передышке Швеции. Но то же требовалось и России после успешной, но весьма затратной компании 1709 - 1710-х годов.

Однако все расчеты европейских (в том числе и шведских) политиков разрушил Карл XII, который привык решать возникшие проблемы не средствами дипломатии, а мечом. Он отверг спасительную для Швеции инициативу двух военных союзов Европы и приказал корпусу генерала Крассоу, запертому в Померании, готовиться к наступлению против войск Северного союза и германских князей, заинтересованных в поражении Швеции.

В этих условиях русский посол, постоянно получавший инструкции из России, использует малейшую возможность, чтобы убедить Лондон в бесперспективности его политики в отношении Швеции. Он многократно встречался с руководителями внешнеполитического ведомства, но добиться ощутимых благоприятных для своей страны результатов ему не удалось.

21 апреля после полугодичного пребывания в Лондоне Куракин предпринимает еще одну попытку повлиять на позицию Англии. В аналитической записке "Рассуждения о состоянии дел в Европе"[9], адресованной статс-секретарю Сент-Джону (Болинброку), он уверяет английских коллег в том, что их приверженность политике нейтралитета в германских делах наносит вред национальным интересам Англии. По его мнению, приблизить благоприятный для Англии и ее союзников исход войны против Франции могут не столько их успехи на полях Фландрии, сколько отказ от упомянутой политики. Дело в том, что Швеция, не признающая принцип "тишины и покоя" в империи, готовится нанести удар в Германии, что, несомненно, на руку Франции: союзники в этом случае вынуждены будут отвлекать часть сил, действующих против нее, для удерживания корпуса Крассоу в Померании. Посол советует упредить несговорчивого, не понимающего своей выгоды соперника и ударить по нему, используя для этого при символическом участии Англии и Голландии объединенные силы Саксонии, Дании, России.

Во главе объединенных войск предлагается поставить известного полководца Европы Евгения Савойского. Это принудит Францию заключить "разумный мир и покончить войну". Напротив, она может разгореться с новой силой, если шведские войска вступят в империю.

Куракин верно оценил опасность сближения Франции и Швеции не только для России, но и для морских держав и особенно для их союзницы Австрии. 1 сентября 1712 г. в Бендерах, где находился Карл XII, был подписан шведско-французский договор, согласно которому Швеция, получив субсидию в 1 млн. ливров, обязывалась вступить в войну за Испанское наследство на стороне Франции. Последняя брала обязательство склонить Турцию к войне с Россией. Правительство Людовика XIV, по-прежнему рассматривавшее Швецию как традиционного союзника, было заинтересовано и в сохранении шведского присутствия в северной Германии[10].

Англия стремилась нейтрализовать французское влияние на Швецию и перетянуть ее на свою сторону. Несмотря на все старания русского посла задача "отвлечь английский двор от шведа" не была выполнена, что он и констатировал в докладе царю 18 июня 1711 года. 8-месячное пребывание Куракина в Лондоне убедило его в "противности" Англии интересам России.

Однако нужно было сохранить видимость дружественных отношений. Поэтому в отзывной грамоте (25 мая 1711 г.) Куракину предписывалось никак не затрагивать факт неутешительных результатов его миссии, а просто объявить королеве, что ему велено "быть ради некоторых надобностей" к царскому двору. На место князя в Лондон был направлен наемный дипломат фон дер Литт, до этого аккредитованный при прусском дворе.

В бытовом плане Куракин был также недоволен пребыванием на берегах Темзы, где ему было "холодно и голодно, а паче всего безденежно, или просто бедно". За восемь месяцев он прожил 6 тыс. годового жалованья и 10 тысяч своих денег. В этой связи любопытна одна дневниковая запись посла. Во время одного из приемов во дворце королева оказала ему честь играть с ним в карты. "За неполною мошной" он вынужден был учтиво отговориться.