Лабиринт №7 - Сергей Васильцев

слышно потрескивание веток на морозе. И только звездное небо за индевеющим окном и отблески пламени, отливающие перламутром на покрытых испариной телах.

Чувственность оставалась, только встречи становились все реже. Жизнь начала свой бракоразводный процесс (если верно, что браки совершаются на небесах). И он уже ощущал это. Почти неосознанно, но понимал, что придет день, а вместе с ним и человек, который выдернет его женщину из ее неустроенности. Человек, к которому она уйдет.

Житейское правило – хочешь обострить чувства – начни уходить. Ощути потерю. Потеряй и найдешь. Сделай шаг вперед (назад?), чтобы вернуться. Вернуться?

Он ждал и разумом уже желал этого – роман затянулся. Роман не может затянуться, если он еще живет в тебе. Не стоит загодя рыть ему могилу. Сам в нее и попадешь. И он ждал. Желал этого и боялся. И прятался в самодовольство возлюбленного мужчины. И произошло то, что должно было произойти…

Прошло уже … Прошло всего лишь время. Или нет – не так: «Время пришло».

Еще десять дней назад все было совсем как всегда. Чистый шоколад. Она плавно выскользнула из его постели и направилась в ванну. Он нехотя расстался с одеялом. Двинулся к кухне. У приоткрытой двери остановился, прислонившись к дверному косяку.

Она обмывалась под душем, изгибаясь в струях воды. Присела и слегка раздвинула ноги. Кого стесняться?

– Ты уезжаешь прямо сейчас… – просто сказала, продолжая водить по себе губкой.

– Уезжаю… Дней на десять.

– Без звонков и зоны охвата…– это был не вопрос. Констатация факта.

– Видимо да, – подтвердил он. – Всего десять дней. – – Целых десять дней, если подумать – пропасть.

– Приедешь, сразу звони. У меня хозяйка отбывает в отпуск. Повеселимся. Целыми днями можно жить в постели, – повернулась и уперла в него слегка прищуренные близорукие глаза.

Он почти почувствовал новый прилив нежности. Или вожделения. Отвернулся, пошел ставить кофе. Она одевалась, напевая. Легкая. Близкая. Его?

Десять дней прошло тупо и радостно. Псевдоотдых. Эрзац. Попытка поймать золотую рыбку романтики в болоте обывательского быта. Просто в болоте. Не те снасти выбрал – не получилось. И все-таки возвращался радостно. Ведь все шло своим чередом. Ни шатко, ни валко. Не богато, но как-то так – без проблем и неурядиц. И еще была она – томная и зовущая… Да… Солнце всходило и плавно катилось к закату. Настроение был совершенно шампанское.

«Каждый день ездить не смогу. Дел много… Привыкнешь еще! – облизнулся он сытым котярой (самому противно стало). – Привыкнешь, а там… А через денек – обязательно. Ведь я же так ее…» – такие вот были мысли.

Стал набирать номер далеко загодя – еще на трассе. Гудки. Гудки и больше ничего. Отбой.

Он перескочил на сотовый номер.

– Алло… – томный, сонный, неприветливый голос.

– Ты как?

Шуршали шины.

– Я перезвоню… – отбой.

Пауза – 10 – 15 – 20 минут.

Может быть заболела? Или мигрень. Полчаса он держал марку. Дальше не смог. Снова набрал ее номер.

– Дорогая…

– Не сейчас. – И снова гудки.

Ни ждать, ни звонить больше не стоило, и тем не менее он снова нажимал клавиши и ждал, пока она снимет трубку.

– Ты не хочешь меня видеть? – пауза.

– У меня появился другой человек, – большая пауза. – Я перезвоню.

– Рад за тебя. Надо было сразу сказать. Желаю счастья! – отчеканил фразу, как будто давно ее готовил….

И вот тут он сломался. Машина слетела на обочину и встала. Уткнулся в руль и замер. Сколько времени прошло – 5 минут – час? Все равно это была вечность. Провал между тем, что было, и тем, что есть.

Он посмотрел на дорогу и пожалел, что не умеет плакать. Шум летящих мимо авто постепенно въезжал в мозги. Сцепление. Скорость. Газ. Машина выкатилась на шоссе и начала набирать скорость – 120 – 140 – 160 – 180. Завизжали покрышки на вираже. Водитель почувствовал себя гонщиком-отморозком и сбросил газ. Не стоило умирать в эту минуту. Пусть будет, что будет. Пусть.

– Где это я остановился? – спросил сам себя и ответил. – На полпути к сумасшедшему дому.

«В прошлой жизни, милочка, ты была ведьмой, – тупо перебирал он гадкие мысли весь оставшийся путь. – А теперь станешь и в этой». – Он возжелал вызнать все наверняка и удивился, как это еще до сих пор не замечал рядов жутких совпадений, как шлейф следовавших за его бывшей подругой.

Вспомнил историю про мальчика, который, жутко влюбившись, сначала ударился в дзен – лишь бы уйти хоть куда-нибудь – а потом погиб в автокатастрофе. Если суждено кому-то голову потерять, так тому и быть. Даже если ее – эту голову потом целый день будут искать в овраге возле лежащей на крыше машины.

«Как она каялась тогда, письма матери его писала. Убивалась. Убивалась? Все ли буквы в этом слове должны быть написаны? И потом…» – подумал и прочувствовал в себе липкую подлость обиженного подростка. Слушать в себе этот вздор было жалко и стыдно.

«Все это нас не касается, пока не касается лично нас…» – подвел он черту собственной злости и закрыл эту тему.

Что-то было еще, но он погнал от себя эти мысли…

А потом была ночь, и был день. И снова ночь, и ускользающая бессонница. И уютная подруга. Никакой дури и безысходности. «Не дождетесь! Выход всегда есть, – сказал он сам себе, – И вход, межу прочим, тоже!». Он сам придумывал новые проблемы. И постарался укутаться в них как в старое бабушкино одеяло. Почти получилось. Если бы не этот звонок.

– Это я!

– Догадался…

– Приезжай, пожалуйста. Нам надо поговорить.

– Сейчас я занят. – Наверное, это была ошибка. Наверно, надо было нестись, лететь, спасать свою любовь. Он встал в позу. Превратился в памятник «Лаокоон и его сыновья». Столб из соли. – Давай встретимся часа через три. Где-нибудь в кафе. Идет? Перезвоню и подъеду, куда скажешь.

– Я жду… – и слезы почти полились в трубку.

Что он мог сказать ей тогда: «Не уходи – я умру без тебя, – он еще не знал об этом. – Брошу все. Возвращайся. И будем вместе – только ты и я». Так не бывает. Есть еще близкие люди, родители, собаки, машины, дачи, круг общения, годы жизни – они имели право перевесить. Наверно, имели. Или нет? Сейчас уже не разобрать. Вернулась бы она тогда? Судя по сцене, которая разыгралась потом –пожалуй. Особенно, если бы встретились они в их старой комнате, и была постель. Но он не знал еще, что так хочет этого. Думал пройдет, как