Бразильский карнавал - Арина Каледина

Пусть понимает, как хочет! Она вот, не зная языка, должна как-то понимать, чего он к ней привязался и что ему от неё, собственно, нужно?!

Внешность молодого человека полностью соответствовала её представлениям о шпионах и агентах любых разведок всех подряд стран мира: долговязый, пучеглазый, бесцветный.

Парень удивленно смотрел на неистово трясущую головой незнакомку, её хорошенькое личико, искаженое гримасой ужаса. Опасаясь непредсказуемой реакции, осторожно спросил:

– Do you speak English?

Лёля в ответ только увеличила амплитуду движений.

– Deutsch? – не терял надежды шпик. Но девушка, по-видимому, не совсем адекватно воспринимала окружающую действительность.

Он слегка растерялся.

Воспользовавшись коротким замешательством, Лёля ринулась к кассе, схватив на ходу с полки первую попавшуюся упаковку неизвестно чего. Высыпав перед кассиршей горсть непривычных монет, метнулась к выходу. В руках оказалась запечатанная в пластик тонко нарезанная копченая колбаса. Лёля остановилась, переводя дыхание, понюхала колбасу. Герметичная упаковка ничем не пахла.

В этот момент из магазина выскочил преследователь. В правой руке он сжимал… пачку сигарет.

– Une minute, mademoiselle! Etes-vous pressé? – он смотрел с интересом, видимо, пытаясь понять, что это за чудо бегает, как ошпаренное, по магазину с колбасой в руках?

Поджав губы и вытаращив глаза, Лёля упорно молчала. Сердце прыгало в грудной клетке, как испуганная белка.

Молодой человек кажется, что-то заподозрил:

– Avez-vous des problèmes, mademoiselle?

По вопросительным интонациям и слову «проблем», звучащему на всех языках одинаково, Лёля вдруг поняла, что этот долговязый парень спрашивает о её, Лёлиных проблемах, и что впервые в этой злобной чужой стране кто-то вообще интересуется ею!

То ли неожиданно проявленное человеческое участие, то ли сдавшие, в конце концов, нервы были тому виной, но она вдруг разрыдалась, выплескивая со слезами всю горечь, обиду, страх и напряжение последних часов…

* * *

Она взбежала по узким ступенькам темного коридора, толкнула первую дверь. Пусто. Толкнула другую – заперто. Плечом налегла на третью… и с грохотом ввалилась в каморку. На пути падения весьма некстати оказалась подруга по несчастью по имени Татьяна, которую со вчерашнего вечера здесь называли исключительно «Танья» с ударением на «я». Наудачу в двух шагах от двери стояла кровать, и девушки с размаху рухнули поперек узкого ложа. Больно ударившись об угол прикроватной тумбочки (что же ей сегодня так не везет!) Лёля скатилась на пол и теперь пыталась подняться, неуклюже собирая длинные руки-ноги. Танья так и осталась лежать на кровати безвольным ватным чучелом. Третья в «связке» подруга Катерина, отныне – Катья, сидела в углу на корточках и молчала.

На единственном в «апартаментах» стуле грациозно восседала шикарная длинноволосая блондинка. С нескрываемым любопытством она взирала на всю честную компанию с общим универсальным именем «русская Наташа». Грудь гостьи как переспевшее сдобное тесто выпирала из оков блестящего, будто стального корсета. Загорелая нога невообразимой длины равномерно раскачивалась огненно-красным маятником-каблуком. Блондинка курила, зажав тонкую коричневую сигару двумя неожиданно толстыми и грубыми пальцами с алыми, в тон босоножкам, ногтями, похожими на листья алоэ, зачем-то раскрашенные масляной краской. На вторжение Лёли блондинка никак не отреагировала, продолжая мастерски пускать к потолку сизые колечки дыма.

– Здравствуйте, – кивнула ей вежливая Лёля. – Девочки, поговорить надо.

– Говори, раз надо, – неприветливо откликнулась Катья, почему-то невзлюбившая Лёлю с первого дня знакомства, однако вынужденная терпеть её присутствие в силу обстоятельств. – Говори, не стесняйся. Наша «коллега» из Бразилии, где много диких обезьян, – она гримасничала, подражая Александру Калягину, – ни слова не понимает по-русски.

Бразильская «коллега» очевидно сообразив, что речь идет о ней, улыбнулась очаровательной улыбкой в тридцать два желтоватых зуба. Протянув руку для приветствия, она сильно притянула к себе Лёлю, проволочив бедняжку по полу от кровати до стула, и смачно расцеловала. «Мягкая и нежная», как наждачная бумага кожа на её щеках неприятно царапнула. От неожиданности выразительные глаза Лёли полезли на лоб, ладони непроизвольно принялись растирать ужаленные щеки.

– Hello, baby! – чарующим басом произнесла блондинка, отвесив Лёле дружеский шлепок. – How are you?

Лёля потеряла дар речи. Однако красноречия от неё и не требовалось. Слово было предоставлено бразильянке.

Сольное выступление мирного белокурого парламентария, присланного руководством кампании – работодательницы, посвящалось правам и (в основном) обязанностям новоявленных сотрудниц.

Месяц назад в Москве девушки подписали контракт с крупной европейской артистической фирмой, где четко и ясно было прописано, что с такого-то по такое-то число госпожи такая-то и такая-то ангажируются для участия в международной шоу-программе в должности артисток балета. Оплата в сумме… Далее следовала цифра, которая и стала решающим фактором в пользу работодателей. Концертировать предполагалось на площадке отеля «Royale» – самого фешенебельного столичного отеля крошечного государства Цвергбург, едва различимого на карте Европы.

Оказалось, с адресом что-то напутали. Еще забыли предупредить, что треть указанной в контракте суммы ежемесячно будет удерживаться за проживание в каморках-конурах. Еще часть – вычитаться в форме налогов государству, любезно предоставляющему иностранным гражданам право на работу. И уж совсем небольшая сумма должна быть добровольно отдана в общую кассу заведения под названием «Chez Alex», для оплаты работы охранников и clinging ladies. Безопасность и гигиена превыше всего! Тех денег, что оставались после вычетов, как раз бы хватило на любимую с детства печеную картошку. Вот только как развести костер в центре Европы, непонятно. Разве что пригреться у очага местных бомжей…

О специфике работы артисток балета в контракте тоже ничего не говорилось, однако белокурая бразильянка вот уже битый час талдычила именно об этом. На примитивном английском с использованием французских терминов и идиоматических выражений она пыталась объяснить совершенно неподготовленным бестолковым новеньким значение слова «consommation» – консуммация, предполагающая обязательное потребление спиртных напитков с клиентами до и после выступления. Иными словами, проводилась инструкция по раскрутке клиентов-лопухов на потребление алкоголя не рюмками и фужерами, а бутылками и литрами, лучше – бочками.

Опытная коллега безвозмездно делилась профессиональными хитростями, для большей убедительности сопровождая рассказ красноречивыми жестами. Шампанское тайком от клиента предлагалось сливать прямо под стол (желательно все же не на его штаны и туфли). Иначе с непривычки девушки рисковали сами оказаться под столом после третьей-четвертой рюмки. Для отвода глаз коллега советовала демонстрировать клиенту свои женские прелести. При необходимости – «на ощупь». Главное – результат! Чем больше выпьешь (или выльешь, тут уж кто как сумеет), тем больше заработаешь. Оплата – процент от количества выпитого. Прямой «физический контакт», ярко и доходчиво изображенный раскрепощенной бразильянкой, категорически запрещается. Ни в коем случае! Ни-ни! Исключено!

Для более плотных контактов существуют «séparés»…

Именно после первого приглашения в это самое «сепаре» Лёля вчера и отключилась.

Сейчас она жестикулировала не меньше бразильянки, пытаясь дать подругам понять, что нужно срочно бежать, не теряя драгоценного времени. Но прервать вдохновенный рассказ коллеги никто не осмелился до тех пор, пока она сама, не удалилась, плавно покачивая узкими бедрами, стянутыми джинсовой тряпочкой со стразами.

– Девчонки! У нас, кажется, есть выход! – Лёля едва дождалась, когда за бразильянкой закроется дверь. – Нам помогут! Скорее! Нас ждут!

* * *

Офис агентства по продаже недвижимости располагался неподалеку от кабаре «Chez Alex». В небольшом уютном помещении за длинными столами сидели два молодых человека в летних костюмах и белоснежных рубашках с галстуками (в такую-то жару!). Один из них – тот самый долговязый шпик по имени Паскаль – вышел навстречу русским красавицам, робко протиснувшимся в приоткрытую дверь. Второй – высокий сутулый парень с маленькой головой и крупными чертами лица – приветствуя «Наташ», поднялся из-за стола, с грохотом опрокинув стул.

– Генрих Струпнердхаузен, – смущенно пробормотал он.

«Ну, и фамилия! – немедленно вылезло вперед седьмое чувство – женская интуиция – и торопливо зашептало Лёле на ухо: – Выговорить невозможно, не то, что запомнить! Мюнхгаузен какой-то! И тебе с такой фамилией придется жить?!»