Игра на любовь - Ирина Молчанова

Хозяйка квартиры убежала куда-то и вернулась с длинной сосиской разноцветной кукурузы, которую высыпала в огромную хрустальную миску, стоящую посреди журнального столика. Девчонки синхронно протянули к ней руки.

— Вероника, а ты чего не берешь? — изумилась радушная хозяйка.

— Не люблю кукурузу, — солгала я.

На самом деле я люблю ее больше всего на свете. Только от одного вида кукурузы мне хочется плакать. Я стараюсь на нее даже не смотреть, потому что боюсь не сдержаться. Вот они — мои страхи.

После школы мы с Антоном частенько ходили к нашему дереву. У нас с ним было много «нашего», принадлежащего только ему и мне.

Уроки в третьем классе заканчивались совсем рано, мы закидывали рюкзаки по домам, покупали в ларьке возле парка по длинной сосиске разноцветных кукурузных шариков и бежали к нашему дереву — конскому каштану — самому огромному на длинной аллее.

Мы забирались на удобные толстые ветки, усаживались как в креслах и открывали пакеты с кукурузой.

Кресло Антона было почти на самой макушке дерева, а мое немного пониже. Иногда он разрешал мне посидеть на своем. Оттуда открывался вид на весь парк. Даже дух захватывало.

Болтали о всякой чепухе, ели кукурузу, срывали каштаны. И никогда нам не бывало скучно! Особенно мы любили кидать кукурузные шарики друг другу в рот. Поскольку я сидела ниже, я подкидывала свои шарики вверх, а Антон скидывал мне свои вниз. Для нас поймать все до одной кукурузины было сродни выигранным Олимпийским играм. Такая радость, просто не описать. Я не очень хорошо кидала, Антон метче, так что мне чаще его удавалось не уронить ни одного шарика. Тоша не обижался. Удивительно, конечно, мальчишки всегда рвутся к победам, пытаются доказать, что они лучше, сильнее, смелее, ловчее. А он — нет. Может, потому, что у нас не было отцов и он, в бабьем царстве, чувствовал себя в ответе за меня? Ведь не станет тот, кто покровительствует тебе, показывать свои обиды.

Он один заменил мне всех недостающих членов семьи. Благодаря ему я никогда не чувствовала себя неполноценной, ущербной. Для счастья у меня было абсолютно все, даже больше.

Однажды после уроков мы пришли в парк, забрались на наше дерево, распаковали кукурузу. Я бы ни о чем и не догадалась, но Антон совсем не умеет скрывать, когда задумал нечто особенное.

В такие моменты его каре-зеленые глаза сияют, делаются хитрыми-хитрыми. Тетя Оля всегда говорила, что зеленые крапинки — это лукавые огоньки, которые выдают его с потрохами.

И когда Антон предложил мне закрыть глаза, как перед любым сюрпризом, я даже испугалась, думала, он кинет на меня жабу или червяка. Нет, такого никогда не случалось, но я видела, другие мальчики из нашего класса частенько издевались над девочками.

Глаза я все-таки закрыла, но когда почувствовала прикосновение к моему носу чего-то холодного и твердого, распахнула их и завизжала.

Антон аж сам вскрикнул от неожиданности. На его палец была намотана нитка, спускающаяся до моего носа, а на нем, прямо на кончике, в осеннем солнце блестело кольцо.

— Это тебе! — с гордостью сказал Антон и скинул мне красную велюровую коробочку, в каких наши мамы хранят свои украшения.

Я сняла с носа золотое колечко и оторвала нитку. Оно было гладким, с пятью маленькими камушками. А на внутренней стороне гравировка: «Ближе тебя нет никого».

— Как про нас, правда? — весело спросил Антон.

Подарок меня поразил и напугал.

— Откуда это у тебя?! — воскликнула я. Подумала, что он мог украсть, как тогда — десять рублей у слепого нищего.

Тоша хитро разулыбался:

— Нашел! Прямо в этой красной коробочке, вместе с ценником. Представляешь?!

И он рассказал, как, возвращаясь от меня вечером, решил обойти дом, не заметил красно-белого ограждения и провалился в огромную яму в асфальте. А там, увязнув в грязной воде по пояс, на одной из стенок между кусками глины обнаружил застрявшую коробочку.

Мне стало стыдно. Антон, может, и выдумщик, но не лгун.

Кольцо не подошло мне ни на один палец, оказалось слишком большим, и я повесила его на цепочку, к золотому крестику, чтобы никогда не снимать.

Не вышло.

И опять утро нового дня, моя полосатая майка, бодрая мама, апельсиновый сок, бутерброд с паштетом, ненависть.

Сегодня мне приснился Антон. Как будто мы помирились. Мне это снится каждую ночь, не очень оригинально. И чего удивляться, что я начинаю свой день вовсе не с улыбки.

— Дорогая, я не смогу сегодня прийти на собрание, — крикнула из прихожей мама.

— Ну и ладно, — буркнула я.

— Прости-прости, ничего не успеваю, — затараторила она, подбегая к стойке и хватая чашку с кофе. Одной рукой мама второпях помассировала мне шею, а другой напоила себя из фарфоровой кружки черной ароматной жижей. — Все, побежала! Все-все, будь умницей!

— И ты, и ты, — пожелала я.

Моя мама настоящая юла, она даже когда на диване смотрит телик, постоянно качает ногой, то одной, то другой. В крайнем случае, шевелит пальцами. Тетя Оля от нее не отстает. Они как две запряженные в одни сани лошадки, скачут-скачут-скачут куда-то…

Вчера обе вернулись подшофе, видела из окна, как они сидели на скамейке и курили. Мама, когда трезва, никогда не курит.

Кажется, у них появились ухажеры. Раньше мне было как-то безразлично, хоть десять! Я все время проводила с Антоном, даже планировала выдать маму замуж, чтоб та не скучала. А теперь вот обидно стало. Типа, а как же я? Самой противно. Раз мне плохо, теперь всем должно быть не лучше?

Мама, несомненно, заслуживает самого хорошего. Она всю жизнь только обо мне и думала, деньги зарабатывала, заботилась, мужчин домой не таскала. А я веду себя как кусок непечатного слова.

Наверное, всем детям, которые у своих родителей в единственном экземпляре, достается лишка эгоизма. Всем, кроме Антона. Он совсем не избалован, даже не знаю, как это получилось. Мы ведь все время были вместе, как две сосиски в одной упаковке. Когда я успела испортиться?

Мне было девять лет, я прочла рассказ о девочке, у которой жил вороненок. И мне тоже захотелось себе такого. Я сказала об этом маме, но она только посмеялась и попросила не выдумывать. Но я не могла не выдумывать, всю зиму мечтала о малыше, скопила денег, купила клетку.

Наступила весна, мы с Тошей ходили в дикий парк в двух остановках от дома, и я присматривалась к гнездам. Наконец, нашелся дуб, где на самой верхушке было воронье гнездо. Ворона-мать летала вокруг, постоянно относила туда что-то в клюве.

Антон смерил взглядом огромное дерево и удивленно спросил:

— А как ты туда залезешь?

Пришла моя очередь удивляться:

— Я? А ты разве мне не поможешь?

Он растерялся, сказал, что разорять гнезда неправильно, предложил лучше купить попугая или канарейку. Но я возразила, что мы не разоряем, а, наоборот, спасаем вороненка из ужасных условий. Тогда я именно так и думала. Чего хорошего жить на улице и питаться на помойке?

Мы подгадали время, когда вороны не было на месте, и Антон полез на дуб.

— Сколько их там? — крикнула я, когда Тоша добрался до гнезда. — Бери всех!

Он ответил не сразу. Я видела, что он мешкает, смотрит в гнездо и даже не пытается протянуть к нему руку.

— Антон, скорее! — воскликнула я. — Если вернется ворона, она тебя прогонит!

Тогда он ответил:

— Тут всего один. — И вопросительно посмотрел на меня.

А я нетерпеливо подпрыгнула на месте:

— Ну и замечательно! Бери же его!

Он взял. Спустился с дерева, передал мне птенца и пробормотал:

— Как, наверное, ворона огорчится.

— Думаешь?

Антон закивал:

— Ну конечно! Только представь, она же его мама! Может, еще не поздно положить его обратно, а?

Я прижимала к себе вороненка, поглаживала его пальчиком по головке. От одной мысли, что мне нужно расстаться с этим чудом, на глаза навернулись слезы.

— Ну чего ты, только не плачь, — испугался Тоша и поспешно прибавил: — У тебя ведь теперь есть вороненок. Как ты и хотела. Ну же, не плачь!

Я облегченно улыбнулась, и мы побежали прочь из дикого парка. Я болтала про мисочки, поилку, качельки, которые купила для моего малыша. Про шкаф, где буду держать клетку, подальше от маминых глаз. Тоша слушал и кивал в знак согласия. Но когда я пригласила его в гости, посмотреть, как я буду ухаживать за вороненком, он неожиданно сказал, что мама дала ему какое-то задание и ему нужно идти домой. Я уговорила его зайти на полчасика. Мы играли с вороненком… Я играла, Антон сидел на диване и наблюдал за мной. Он улыбался и неестественно смеялся, когда я на него смотрела.

А я была так счастлива, так счастлива… что так ничего и не поняла…

Я позавтракала, оделась в серые обтягивающие джинсы, футболку с коротким рукавом, стянула свои длинные черные волосы в хвост и, накинув кожаную куртку, вышла из дома.