Диагноз - Александра Захарченко

часы — до конца рабочего дня было еще чуть больше двух часов.

— Я требую немедленно уволить! — наконец-то отмер этот польский шкаф и поднялся с заскрипевшего стула, — Где тут кабинет начальника? — взревел он, просачиваясь на выход и уже в коридоре продолжил орать.

Его слышали все этажи, кажется… Шеф выбежал на оры сам, не дожидаясь, пока его высочество до него доковыляет.

— Это какое-то недоразумение, — залебезил перед ним этот голубь мира, — Пройдёмте в мой кабинет, мы сейчас все уладим…

Они скрылись за дверью, а по офису раздались хлопки, перерастая в аплодисменты, бухгалтер даже засвистел. Народ повыныривал из своих скромных закутков и теперь большими глазами смотрел на меня:

— Нам будет тебя не хватать, — засмеялась Светочка и я торжественно пожала ее протянутую ладошку.

— Можно я с тобой сфотографируюсь? — заржал Костик — наш охранник.

Я торжественно направилась собирать свои вещи, коих может и немного, но я же должна эпично уйти, вот и коробочку у бабы Нади — нашей уборщицы выпросила. Когда она была заполнена уже на треть, к лифту раздались грузные шаги — польско-белорусский шкаф ушел и голосом шефа:

— Самойлова, в мой кабинет! — раздалось на весь этаж и я, откинув журнал в ту же коробку, гордо направилась в кабинет шефа.

— Земля тебе пухом…, — наигранно скорбно прошептали мне в спину, надо же, как попали-то…

— Проходи, — неожиданно мягко заговорил начальник, когда я закрыла за спиной дверь, — Присаживайся…

— Можно две недели не отрабатывать? — перешла я сразу к делу, не желая тянуть резину, устала, домой хочу.

— Самойлова, может тебе отдохнуть, а? — участливо поинтересовался шеф.

— Я клиенту нахамила, — напомнила спокойно я.

— Ну с кем не бывает, — пожал плечами мужчина, — У тебя наивысший процент прибыли, мне тебя увольнять совсем не хочется, так что давай, иди домой, а в понедельник с новыми силами…

— Не уволите? — мрачно спросила я, надеясь на последний…

— Нет, — отрезал он и выставил меня за дверь.

Стоя у порога шефовского кабинета, я не понимала, как так получилось, что я осталась в этом чертовом офисе.

— В смысле "Нет"? — я недовольно обернулась и посмотрела на табличку с черными буквами "Лукьянов А.А.", которая хранила молчание и отвечать мне не собиралась.

— Тебя что, не уволили? — удивились коллеги.

— Это ненадолго, — многообещающе проговорила я и улыбнулась так, что даже охранник Костя — в прошлом военный и в принципе человек морально закаленный, вздрогнул.

Подхватив верхнюю одежду, я захлопнула дверь своего скромного кабинета и направилась на выход. Отдохнуть, так отдохнуть.

В голове крутились различные варианты эпичного ухода, которые я могла бы попробовать осуществить в понедельник. В конце концов, терять мне нечего, могу я хоть что-то запоминающееся напоследок сделать?

Я вдруг задумалась, надо бы и рыбок куда-нибудь пристроить. Будет обидно, если они помрут по моей вине. И вещи… Что будет с моей коллекцией плюшевых зверушек? А с книгами? Родителям точно все это не сдалось, выбросят… Значит, я кому-нибудь это все отдам.

Дома я долго рассматривала снимок, который отобрала у доктора, точнее просто не отдала. Брат всегда говорил, что мозга у меня нет, а тут вроде как доказательство — вот он. И небольшое пятнышко, которое в перспективе убьет меня через пару-тройку месяцев, как повезет. А страха так и не появилось. Может, потому что мне кучу раз угрожали смертью — за царапину на машине или за разбитую любимую мамину вазу. Никто меня не убивал, естественно. Вот и к опухоли у меня сложилось такое же отношение. Вроде как она кричит мне: «Лен, тебе хана!», а я только хихикаю в ответ.

Осознание нагрянуло, как немцы, неожиданно и почему-то среди ночи. Когда на фоне стресса появилась бессонница, еще бы ему не нагрянуть. По потолку мелькал свет от фар мимо проезжающих машин, а у меня сна ни в одном глазу. Чем еще заняться, как не самокопанием? Это я зря, конечно, но при мысли, что прожитые мной годы претендовали на звание самых никчемных, становилось в разы хуже. На третьем десятке я умудрилась заработать лишь опухоль мозга — жилплощади у меня своей не было и работы, которая не вызывала бы у меня желания вскрыться перед началом новой трудовой недели тоже. С родителями я не общалась с тех пор, как умер брат, единственный человек в этой ненормальной семейке, который меня ценил, любил и действительно заботился. Если умница спортсмен братик всегда был самостоятельный и взрослый, сам решал, чем ему заняться и куда податься, то я была отцовской неудачей. Никогда у него в роду девки, видите ли, не рождались, всегда только пацаны и даже у братьев его все поголовно мальчики. Одна я выпилилась и с какого-то черта девочкой родилась, виновата в этом, конечно, была я. А раз в штанах нет необходимого, то и на свое мнение я права не имею. Потом на горизонте появился папин партнер по бизнесу, у которого как раз сын моего возраста и любимые родители решили, что это неплохая возможность выйти в плюс. Я думала иначе. Какой был скандал, когда я прямым текстом заявила их Ванечке, что он мне противен. На защиту встал брат, который собирался после вуза забрать меня к себе. Не успел. Его жизнь оборвалась в один из летних вечеров, когда он возвращался домой и его сбил какой-то нетрезвый водитель. Я думала с ума сойду, лишившись единственного дорогого мне человека, но время все притупляет и боль тоже. А родители довольно быстро отошли от потрясения и возобновили свои планы на меня… На пороге вновь появился Ванечка номер два, я даже не спросила, как его там на самом деле зовут. Это был второй самый большой скандал в доме, тогда-то мне и высказали все, что не могли, пока я была за братской спиной: и тварь я не благодарная, и в роддоме меня оставить надо было, семью не позорить, и не на что негодная я. Мне поставили условие: или я выхожу за этого напыщенного индюка в костюме, или вали на все четыре стороны. Они ожидали, что я испугаюсь. Они удивились. И уже четыре года я их не видела из шести, что с ними не живу.

В общем, жизнь у меня на яркие краски и радостные события не богата. Даже любовник мой был любовником ещё десятку баб, некоторым даже за деньги. «Парень», конечно, не то название, но для меня понятие «любовник» всегда значило немного больше, чем просто человек, с которым ты спишь. Я подумала, что ему, Сергею, надо бы сказать