Огненный зверь - Сурен Цормудян

— К сути разбираемой здесь проблемы это какое отношение имеет? — проворчал Лихолетов.

Его уже выводила из себя эта вызывающе спокойная манера говорить, которую демонстрировал Полукров.

— Я поясню. В Воронежском и Курском ареалах банда Чмары заочно приговорена к смерти, и листовки с их портретами и суммой вознаграждения за их головы ясно гласили, что правосудию они нужны как живыми, так и мертвыми, в равной степени. Если вы не в курсе, то я сообщаю, что только на протяжении прошлого года в Воронежском резервате этой бандой совершено шесть убийств. Двое из убитых — казачий конный разъезд. То есть блюстители закона при исполнении. Среди убитых женщина, одинокая мать троих несовершеннолетних детей. Более того, этой бандой в прошлом году похищено в Курском и Воронежском резерватах двенадцать детей. В том числе и дети этой женщины. Есть сведения, что их продали в южные пустоши для каких-то видеосъемок, которые заказывают богатые извращенцы из Оазисов. По другим сведениям, детей разбирают на органы в подпольных клиниках Оазисов либо ставят над ними опыты. Как бы там ни было, банда Чмары по праву заслужила смерть. И, говоря откровенно, более мучительную, и даже не одну. С другой стороны, уполномоченный исполнительного листа Павел Ходокири умертвил всех членов банды не посредством нападения с огнестрельным оружием. Как вы сами пояснили, одного забили насмерть веслом, второго сварили в ухе, третьего заморозили в проруби…

— Артем! Это несчастный случай был! — воскликнул Ходокири.

— Паша, заткнись, пожалуйста, сейчас я говорю, — отмахнулся Полукров. — Итак, ваша честь, давайте пристальнее рассмотрим происшедшее. Оружие банды вследствие использования низкокачественной и непригодной для зимы смазки временно выведено из строя. У банды был топор и ножи. Хоть один из бандитов убит огнестрельным оружием?

— Нет, — буркнул судья.

— То есть по меньшей мере шансы были равны. Если не считать, что их было трое, а уполномоченный исполнительного листа — всего один. Однако он не стал применять свое огнестрельное оружие. Это может означать только одно: он до последней возможности пытался взять их живыми. То, что он их убил, явилось, возможно, нарушением условий исполнительного листа вашего ареала, так как у вас нет пока заочного приговора. Но сие деяние не противоречит пакту о безграничном возмездии. Поскольку в двух ареалах, участниках этого пакта, смертный приговор им вынесен. Следовательно, я рекомендую подытожить данное разбирательство оправданием уполномоченного исполнительного листа, Павла Ходокири, как человека, применившего необходимую самооборону, и это максимум при условии, что случившееся было не совсем несчастным случаем.

— Вы рекомендуете мне?! — возмутился Лихолетов и привстал. — Да кто вы такой?

— Я уже представился, — нахмурился Полукров и сделал шаг вперед. — Поэтому потрудитесь принять решение как можно скорее и не забудьте выплатить Павлу Ходокири вознаграждение, которое он с честью и риском для жизни заслужил.

Судья недобро смотрел на высокого рейтара. Ростом он был, конечно, пониже громилы Ходокири, но стройный, в отличие от уполномоченного исполнительного листа, завалившего всю банду Чмары с одного захода. Дело скисло. С одним рейтаром можно поспорить, но с двумя, да еще из одного клана, причем оперирующими именно законностью и межареальными договорами, бесполезно и себе дороже. Лихолетов поднялся и вздохнул.

— Суд удаляется для принятия решения, — проворчал он, доставая из кармана кисет с махоркой и трубку.

— Яшка! Да чё тянуть-то?! — раздались вопли из зала.

— Петрович, пошел на хер, — пробубнил судья, направляясь к двери, за которой находилась курилка. — Лучше принеси мне спички.

В конюшне постоялого двора воняло конским навозом, самими конями и сеном вперемешку с соломой. А теперь, когда Филин доставил три трехлитровые стеклянные банки со сплетенными из проволоки ручками для более удобной переноски тары, стало вонять еще и рапсовым бензином. Помимо животных, здесь находились два черных мотоцикла «Урал-волк».

— Деревянный постоялый двор. Деревянная конюшня. Куча сена. Бензин и масляные лампы. Скажи честно, Филин, ты дурак? — Артем нехорошо посмотрел на чумазого юнца, в чьи обязанности вменялась забота о животных гостей постоялого двора Кучургинской общины.

— Чом дурак-то сразу?! — взъерошился юнец, который вместо слова «что» почему-то всегда употреблял странное «чом». — У меня вона и бочки с водицей исть.

Вторым странным свойством его речи было слово «исть» вместо «есть». Причем, когда речь шла о еде, он произносил «исти».

— Ну, теперь я за вашу пожарную безопасность абсолютно спокоен, — усмехнулся Полукров.

— Чом?

— Да не вникай, паря, это все сложные материи. — Артем махнул рукой. — Не напрягай головную кость.

— Погоди-ка! — Павел Ходокири поочередно поднял три банки и внимательно посмотрел сквозь них на свет большой масляной лампы, висящей на стене у входа. — Это что за херня, парниша, а?

— Чом? — Филин сделал невинное лицо.

— Что за осадок, я тебя спрашиваю?! Это говно рейтар в свой рейт должен заливать, по-твоему?! — зарычал Павел.

— Дык, ты, того… до конца не выливай-то, — посоветовал юнец.

— Я тебе, паскудник, заплатил за девять литров. Не за восемь. Не за семь. И даже не за восемь с полтиной. За девять!

— Ходок, не серчай! Другого нет!

— А какого рожна дерешь как за фильтрованный?! Воронку тащи!

— Чом? А, воронку?! Ща! — Филин приготовился уже метнуться, но Павел остановил его очередным окриком:

— И бинт!

— Чом?

— Бинт! Бинты у тебя есть чистые? Через них отфильтрую!

— А, исть.

— Ну так неси, мать твою!

Филин замялся:

— Так это…

— Бесплатно! Бесплатно ты мне его дашь! Иначе вот этим, — Павел показал свой огромный с перстнями кулак, — сейчас тебе едальничек пощупаю. Усек?

— Я ща. Мигом.

Юнец пробежал вдоль огороженных индивидуальных стойл, мимо равнодушных коней, тихо жующих свое сено.

— Чего кипятишься из-за капли топлива? — усмехнулся Артем, проводив того взглядом. — Тебе ведь неплохо за исполнительный лист заплатили.

— А ведь кинуть хотел, урод. Вот как пить дать. Спасибо, что вмешался, братка.

— Конечно, хотел кинуть с оплатой, — кивнул Артем. — Сам подумай. Часть той премии, что должна быть уплачена тебе, попала бы к судье в карман. Старая схема. А вот то, что ты там натворил, — это, конечно, вообще, знаешь ли…

— Да ладно, — буркнул Павел, протирая ветошью пулеметную ленту с патронами, которой было декорировано переднее крыло его мотоцикла.

Конечно, такое расточительство он себе не позволял. Эти патроны не боевые. Стреляные пули и гильзы, которые он склеил эпоксидной смолой и отшлифовал до блеска. Раньше он использовал в качестве украшения ленту с пустыми гильзами, однако при езде мотоцикл издавал такой свист, что распугивал дичь на несколько верст вокруг и из ближайшего леса по нему открывали огонь взбешенные охотники.

— Да не «да ладно», — нахмурился Полукров. — Что за топорная работа? Ты помнишь, как Ванька Булава подписался на поимку Старооскольского Душителя?

— Ну, помню. И что?

— Пришел к нему в логово, пока тот спал. Выстрелил в лоб. Затем взял его пистолет, шмальнул в стену, от которой стрелял, и вложил покойничку волыну в руку. Вот и все. Чистая работа. А что ты там за карнавал с веслом устроил?

— Тёма, я реально оступился, и автомат мой в сугроб нырнул. Но тогда я в таком зверином бешенстве был, знаешь ли… Как подумаю, что с теми детьми, которых они варварам в пустошах продали…

— Ты хоть спросил, что с детьми? Успел?

— Успел. У того, который сварился. Последних еще в сентябре они продали. Так что нет шансов вызволить их. Прошли через перекупщиков и сгинули давно. А старшему я хребет поломал веслом. Он не сразу помер. Просто двигаться не мог. Я его сынка сварил у него на глазах. Сейчас жалею, конечно. Какими бы они тварями ни были… Я же не такой. Но в тот момент озверел просто. Я и хотел, чтоб он видел, как я в котел его сынка башкой. Чтоб хоть немного почуял то, что родители всех тех детей…

— Ты, Паша, на будущее просто запомни…

— Да все я знаю, — поморщился Ходокири. — Задолбал уже меня учить.

— Не перебивай. — Артем нахмурился. — С умом надо дело делать. Ты ведь и время потратил, и силы, и топливо. Сам рисковал. А в итоге твой заработок едва не оказался в кармане судьи. А могло быть еще хуже.

— Да ведь все же обошлось.

— А если б я не появился?

— Ладно тебе, Артемка. Тоже мне, пуп земли. Я, чай, не пальцем деланный. Ты лучше скажи, нашел ее?

Артем вздохнул. Конечно, Павел имел в виду девушку без одного глаза, да к тому же рейтаршу. Да к тому же со странным именем Химера, которое давало повод думать, что жуткие истории про призрачную наездницу имеют непосредственное отношение к ней. Особенно учитывая тот факт, что в прошлом году она в Острогожской зоне показала настоящие чудеса, входя в контакт с аномалиями, которые для простых смертных были смертельными. Однако не это больше всего терзало душу Полукрова, а то, что тогда, столкнувшись с ней среди аномалий, перестрелок, молний бушующей грозы и выстрелов летающей крепости из южного Оазиса, он почувствовал то, чего всегда сторонился и от чего прежде судьба его миловала. И нет, это было не чувство товарищества и братской любви к соратникам, Павлу Ходокири, Ивану Булаве и Мустафе Засолю. Не трепетное отношение к своему мотоциклу, присущее каждому рейтару. Не генетическая любовь к родной земле, пусть и поруганной много лет назад. Он просто почувствовал нечто к женщине. Пусть и одноглазой.