Каюта номер 6 - Давид Кон

кивнула Дана. – Итальянская княжна решила стать добропорядочной еврейской женой. И взять себе имя Лея.

– Я в шоке! – Габриэль схватился двумя руками за голову и взглянул на деда, но тот невозмутимо тер металлическим ершиком внутреннюю поверхность жаровни.

– Ночью они отплыли с Крита и сегодня к пяти часам вечера должны пришвартоваться в порту Ашдода[4], – продолжила Дана. – Там их уже будут ждать машины, и в районе шести они будут здесь.

– Здесь? – почти выкрикнул Габриэль. – Они приедут к нам?

– А куда же еще? – Дана развела руками. Ее явно забавляло искреннее удивление Габриэля. – Они хотят поздравить Алину с днем рождения.

– Это для них ты просила поставить дополнительный стол? – сообразил Габриэль.

– Конечно, – кивнула Дана. – Сегодняшний вечер они проведут у нас. Завтра поедут в раввинат, выяснять, какие документы нужны для прохождения гиюра. Послезавтра отплывут в Рим. Там молодые распишутся.

– То есть заключат еще и гражданский брак? – уточнил Габриэль.

– Конечно. В Риме будет небольшая свадьба. Только для своих. После этого они вернутся в Израиль и начнут свою семейную жизнь. А когда закончится процесс гиюра, будет гигантская свадьба в Иерусалиме.

– Действительно обширные планы! – восхитился Габриэль.

– Обширные, – согласилась Дана. – А нас с Алиной пригласили принять в них участие. Мы послезавтра отплываем с ними в Рим и примем участие в церемонии бракосочетания в тамошнем муниципалитете. Ну и в свадебном торжестве вместе с близкими родственниками и друзьями с итальянской стороны.

– Мы поплывем на яхте? – обрадовалась Алина и тут же надулась. – Почему ты мне об этом не рассказала раньше?

– Потому что я не была уверена, что смогу поехать, – Дана обняла дочь. – Было много работы. Но в конце концов Даммер меня отпустил.

Старый Хельмут выпрямился, повесил ершик на крюк и обдал очищенную жаровню водой из шланга.

– Сколько человек приедет к нам сегодня?

Дана пожала плечами.

– Мои родители, родители Миши…

– Их мы считали в числе гостей. И Мишу тоже считали, – сказал Хельмут. – Ты посчитай непредвиденных гостей.

– Невеста Миши, ее родной брат и бабушка. – Дана загнула три пальца. – Заместитель Миши с женой. Помощник Миши. Тоже с женой. Кроме того, они привезут капитана яхты и его помощника.

Дана взглянула на загнутые пальцы и подвела итог:

– Девять человек. Миша, конечно, сядет за один стол не с родителями, а со своей невестой. Так что десять.

– Как раз дополнительный стол. – Хельмут протер руки полотенцем и опустил рукава рубахи. – Всем хватит места.

– Всех посадим за один стол? – забеспокоился Габриэль. – Может быть, этим итальянским князьям и княгиням нужен отдельный стол?

– Перебьются, – отрезала Дана. – Они не у себя во дворце. Посидят с простыми смертными.

Она взглянула на Габриэля.

– А что это ты так разволновался?

Габриэль всплеснул руками.

– Князья и княгини все-таки… – Он взглянул на деда. – Надо будет мне вечером повязать галстук?

Старый Хельмут равнодушно пожал плечами.

– В мою честь ты галстук никогда не повязывал, – возмутилась Дана. – А в честь каких-то итальянских князей…

– Как не повязывал? – возмутился Габриэль. – А на свадьбе?

– Когда это было! – Дана небрежно махнула рукой, подхватила под руку дочь и бывшего мужа, и они пошли к дому. Старый Хельмут шел за ними, лукаво улыбаясь и вытирая мокрые руки большим полотенцем.

2

– Браво, Живко, браво! Это было потрясающе вкусно! Спасибо вам!

С этими словами владелец яхты «Мария» Миша Орлов поднялся из-за стола и зааплодировал вошедшему в кают-компанию человеку в высоком поварском колпаке и белоснежном фартуке до пола. Миша даже не обернулся, чтобы взглядом или кивком головы призвать других пассажиров поддержать его порыв. Как всякий состоятельный человек, он был уверен в своей власти над другими и не сомневался, что сидевшие за его спиной не осмелятся оставить его в одиночестве. И действительно, пассажиры яхты, сидящие за столиками, один за другим поднялись со своих мест и тоже зааплодировали.

Кок Живко Тодоров, внесший в кают-компанию поднос с вазочками, на которых высились красно-белые кремовые башенки, украшенные нежно-зелеными марципановыми листьями, покраснел от удовольствия. Он поспешно поставил поднос на стойку и церемонно поклонился, прижимая к груди правую руку, а левой поддерживая колыхающийся и готовый рухнуть колпак.

– Спасибо, сэр! – произнес он по-английски, поклонился еще раз и добавил, обращаясь ко всем: – Мне приятны ваши аплодисменты, дамы и господа.

– Как называется этот замечательный омлет? – Орлов кивнул в сторону своей пустой тарелки.

– У нас в Болгарии его называют миш-маш, – улыбнулся повар. – Это традиционный болгарский омлет. Со многими добавками, разумеется.

– А это чудо? – Миша Орлов соединил пальцы, изображая нечто круглое.

– Это баница, сэр, – догадался кок. – Слоеное тесто, начинка из смеси творога и нескольких сортов сыра. Но это только общие параметры. В Болгарии у каждой хозяйки есть собственный рецепт баницы. Я добавляю в начинку, – он понизил голос, словно собирался доверить собеседникам страшную тайну, – немного вареной тыквы и лимонный сок. Смесь кислого и сладкого в сочетании с сырами и пресным тестом создает очень интересный эффект.

– Очень вкусно! – подвел итог Миша. Не оборачиваясь, он движением рук призвал присутствующих еще раз воздать должное искусству кока. Пассажиры вновь зааплодировали.

Фамилию Орлов Миша носил единственный из всей семьи. Его родители развелись, когда мальчику было три года. Своего отца, Григория Орлова, он почти не помнил. Тот сразу после развода уехал из Ленинграда в далекую Тюмень и появлялся всего пару раз в году, привозя Мише сладости и небольшие подарки. Через три года в жизни Миши появился новый папа – Леонид Славин, а еще через год у Леонида и Мишиной мамы Маши родилась дочь Катя. Леонид Славин никогда не делал различий между пасынком и родной дочерью, старался, чтобы у Миши не было никаких поводов для разочарований. Он был инженером-программистом и работал в Институте ядерной физики на новейшей для того времени электронно-вычислительной машине. Леонид часто брал Мишу в свой вычислительный центр, показывал перфокарты, объяснял, как с помощью пробитых в них отверстий человек может общаться с электронным мозгом. Возможно, именно эти беседы с отчимом и разожгли интерес Миши к точным наукам.

Когда Мише исполнилось тринадцать, а Кате шесть, родители собрались переезжать в Израиль. Шел девяносто второй год. Институт ядерной физики переживал финансовые трудности. Вычислительный центр, в котором работал Леонид Славин, закрылся, и семья жила на зарплату Маши и на случайные заработки Леонида, дававшего уроки математики отстающим школьникам. Мишу, конечно, не посвящали в финансовые проблемы семьи, но он интуитивно ощущал их несостоятельность по сравнению со всеми знакомыми и соседями. И потому, когда Маша решила объяснить сыну причины их