Апокалипсис. 20**год - Мария Эльф

ожидании чуда Божьего я поспешил на звуки.

И чудо действительно произошло! На месте старой «замороженной» стройки, откуда ни возьмись, возник живописнейший пруд! Взрослые и дети плескались в нём так, точно впервые за много лет увидели воду. И точно, подойдя ближе, я обнаружил, что вода в пруде совершенно прозрачна, такой чистоты я не видел с прошлой осени, когда на неделю летал с Настей отдыхать в Египет и купался в Красном море.

Не мешкая, я скинул с себя одежду и с победным криком кинулся в воду. Такого удовольствия я не испытывал уже давно!

После веселого самозабвенного купания отчего-то стало жутко не доставать любимой девушки, и я решительно направился к ней.

Дорога, на которой ещё вчера яблоку негде было упасть от обилия машин, сейчас была пуста. Только шли люди: кто медленно прогуливался, кто торопился – каждый думал о своём.

Я тоже думал о жизни. Чего я достиг? Что сделал я на своём пути? К чему шёл? Все мои стремления: интересная, обеспеченная жизнь для себя любимого, – оказались миражами. Это ничто! Всё, что осталось у меня теперь – это ванна с продуктами и небольшая заначка наличных денег в столе. Остальное растаяло как дым. Годы жизни потрачены, как выясняется в пустую. Но почему?! Почему я?! Миллионы людей жили по тем же принципам, по тем же правилам, сотни поколений закончили свой век естественной смертью, почему я и мои современники должны ответить за всех?! Я готов ответить за свои ошибки, но за чужие – нет! Не я вырубал леса, не я сбрасывал отходы производства в реки и моря, не я изобрёл атомную бомбу! Я никого не убил, не ограбил! Впрочем, вряд ли Господь станет судить меня за то, чего я не делал, за убийства, которых не совершал… Но голод. Голод – это факт! За что Я буду голодать?! Мои родители?! Настя?! Вот опять, прежде всего о себе. Вероятно, за это и буду…

– Вот как жизнь-то обернулась! – заговорил со мной худощавый мужчина лет пятидесяти, – Я учитель физики. Знаете, люблю показывать детям опыты. Они имеют неизменный успех. Особенно по электричеству. А сегодня после свершившегося я тоже, да, – он перешёл на шёпот, – хотел проверить… Взял свой старый синтетический свитер и давай тереть рукава один о другой. Что вы думаете? Не искорки! Ни малейшего удара током! Законы физики отменены во мгновение! Электричества нет!

Слова его поразили меня.

Сзади послышался топот лошадиных копыт. Мы обернулись. На телеге ехали три человека: две женщины и мужчина-хозяин лошади.

– Подбрось недалеко, хозяин! – крикнул я.

– Садись до площади.

Я уселся на телегу и стал слушать разговор двух женщин. Обоим им было лет по сорок.

– Представь себе, столько заплатив за вступительные экзамены, мы в пролёте! Юрик так готовился, малыш, до первого часу ночи сидел, теперь – шиш! Все деньги истратили, продуктов купить не на что…

– А что, – спросил я у хозяина, – На долго ли это?

– Кто же знает. Сказано: «Срок даю!» Долог этот срок или короток, неизвестно. Может, завтра уж погрузимся во тьму кромешную, а может, поживём ещё месяц-другой.

– А, как считаешь, только в России это или Европу тоже накрыло?

– Может, уж и нет никакой Европы!

От этих слов мне сделалось жутко. Сотни тысяч людей могли кануть в никуда за одно мгновение!

– А уж следовало ожидать конца-то. Нострадамус ещё когда предсказал – вот оно и свершилось. И Библия говорила! Человек сам себе враг. Технический прогресс – это палка о двух концах… А я на неделе хотел было кобылку продавать. Хорошие деньги за неё предложили. Старый стал – держать её уж больше не могу. А сестра и говорит (она у меня, знаешь, дар имеет), не продавай пока, мол, чувствую, Шурка нам ещё послужит. И точно! Служит Шурка-то! Молодец, Шурка!

Всю дорогу мужик благоговейно смотрел на кобылу и нахваливал на разные лады.

Я сошёл на площади, женщины тоже, вместо нас села семья из трёх человек.

Отсюда было ещё далеко идти и, чтобы срезать путь, я свернул в сквер. Здесь было тихо и прохладно. Дороги были полны народу, точно сегодня Новый год или Первое мая, а здесь в сквере – никого.

Я прогнал от себя все мысли – хотелось хоть пару минут ни о чём не думать и насладиться уединением.

Когда сквер закончился, началась очередная многолюдная улица.

А всё-таки как хорошо, что это произошло именно летом, а не зимой, когда мы все перемёрзли бы за пару дней без отопления и газа.

Я решил зайти прежде на работу, а потом – к Насте. Офис находился в двадцати минутах ходьбы отсюда, а до Настиного дома – ещё идти и идти.

Надеясь застать кого-нибудь на месте, я легко вбежал на второй этаж. Дверь была открыта настежь. Значит, кто-то есть!

Я заглядывал во все кабинеты, даже в свой, наконец, дошёл до комнаты шефа.

Макс сидел за своим столом с бокалом рома и недвижно смотрел в пол.

– Андрей! – обрадовался он мне, – Садись, отметим это дело!

Макс был пьян, но не столько от рома, сколько от обрушившегося на всех нас ошеломляющего события.

Мы выпили грамм по сто.

– Накрылось дело всей моей жизни, Андрей, – с горечью начал он, – Ничего мне так не жаль, как мой «Вектор». Понимаешь, в нём вся моя жизнь! У меня ничего нет, кроме моей конторы, то есть теперь ничего!

– А Катя?

– Катя… У Кати истерика… Она не успела стать матерью! Нам всё казалось вот скоро, пока успеется. Особенно мне. Ан нет, не успелось!

Макс налил ещё по рюмке. Опрокинули.

– Ты ей, наверное, нужен сейчас…

– Нет, только хуже сделаю…

Мы замолчали.

– Ты, знаешь, я по дороге встретил Сергей Степаныча, ну этого, у которого консервный склад, – прервал молчание шеф, – Так этот жук сказал, что по дружбе продаст нам с тобой по сотне банок…втридорога… Будешь брать? Смотри, через пару дней уже не останется…

– Возьму, если денег хватит…

– Ты, что на мели?! – удивился Макс.

– А ты нет?

– Три банка доверху набито моими деньгами! – гордо преувеличил он.

– Три банка! Теперь твоё богатство оттуда не достанешь.

– У-у-у-у…

– Считай наличность.

– У-у-у-у…

Максу становилось хуже…

– Слушай, идём пройдёмся! – я взял со стола полупустую бутылку и пошёл к выходу.

Шеф прихватил рюмки и послушно увязался за мной.

– Я хочу спросить, – начал он, когда мы вышли на улицу, – почему я? А?! Я всю жизнь вкалывал в поте лица, никого не убил, ну, украл