Апокалипсис. 20**год - Мария Эльф

есть, что отличает нас от них.

– А разве можно вытравить её, не погибнув?

– Конечно, они ведь живут.

– Что же теперь делать?

– Нужно слушать свою душу. Если она у вас есть, значит, не всё потеряно. Нужно подавлять низменные желания и страхи, потому что они изгоняют дарованную Творцом свободу воли и выбора. Ведь тела не выбирают – они идут на коротком поводке своих потребностей, они существуют, чтобы существовать.

– А зачем же живут люди?

– Чтобы постичь Истину. Чтобы выполнить своё высшее предназначение.

– Какое?

– У каждого своё. А вы знаете, скоро будет второе пришествие? Осталось очень мало времени, чтобы исполнить свою миссию.

– Да нет у меня никакой миссии. Может быть, и души-то нет. Единственное, чего я хочу, чтобы всё это быстрее закончилось!

– Голос тела в вас значительно сильнее, чем голос Бога. Услышьте Его! Услышьте!

Женщина быстро зашагала прочь.

Какой голос Бога при такой жизни?! Мне совсем не до высоких материй! Странно, что она заметила во мне душу. Я и сам её не всегда ощущал. Наверное, я почти вытравил её за годы жизни. Да, я травил её давно, с тех пор, как окончил институт и начал сам зарабатывать деньги. Один в чужом городе, приходилось даже ходить по головам. Вот тогда-то я и стал заглушать в себе голос совести, рыцарские желания – иначе бы остался ни с чем, как Дон Кихот, да. Голос совести, разве это и есть душа? Голос Бога. Голос совести. Я почти не знаю значения этих слов, точнее не понимаю их. Точно они заимствованы из чужого языка.

Ещё три или четыре дня я провел абсолютно бездарно: лежал на кровати или слонялся по улицам. Ко мне часто подходили прохожие и с голодными глазами спрашивали, нет ли чего поесть. Ничего нет. Мне и самому придётся теперь затянуть пояс потуже. Осталось только две банки отвратительной тушенки. Чёрт бы побрал эти голод и тоску!

Я медленно разлагался духовно. Уже ни о чём не думал, хотя где-то в глубине сознания понимал, что нужно думать о вечном. Надумаюсь ещё, когда есть будет совсем нечего. Сильно не хватало телевизора, телефона, радио – вообще техники, как средства оповещения и общения между людьми. Книг у меня было мало. С последнего ремонта моя домашняя библиотека содержала полное собрание сочинений Достоевского, подборку авто-журналов, пару книг по строению и ремонту машины и ещё «О вкусной и здоровой пище». Теперь читать это представлялось бессмысленным.

Вскоре на улицу стало опасно выходить: стаи одичавших от безысходности, голодных людей убивали друг друга даже днём. Хотя, разве теперь можно было понять, день или ночь. Небо за эти дни постепенно приобрело непонятный красно-синий цвет: где-то переходящий в багряный, где-то – в тёмный, даже иссиня-чёрный оттенок. Цвет не изменялся ни днем ни ночью. Люди жили по своим биологическим часам. Облаков не было. Только снег. Вот уже почти неделю он медленно опускался на землю, по не покрывал её, а мгновенно таял, едва достигнув поверхности. Странно, что он не таял ещё в воздухе, ведь летом может быть только дождь. Земля утопала в лужах и ручьях. Рабочая система канализации, легко справилась бы с этим, но теперь… Однако мало похоже на всемирный потоп.

Неужели Европы, действительно, уже нет?!

Чёрт возьми, как же хорошо я жил раньше до этого рокового дня! Я имел всё: материальный достаток, интересную работу, красивую подругу… Что теперь с ней стало? Дошла ли Настя до Сарова? А если нет?! Сердце сжалось. Да всё к тому и идёт. В конце концов каждый живущий освободится от своей физической оболочки и душа его получит по заслугам. Интересно, а что ждёт мою душу? Лучше об этом не думать. Сомневаюсь, что меня ожидает радужная перспектива бесконечного благоденствия. А что будет, если я к концу потеряю душу, вытравлю её голодом и тоской? Если я стану телом? Противно! Нет, душу надо сохранить, ведь это единственная ценность. Хотя, зачем она? Не понимаю… Но точно знаю, что нужна. Да. Быть может, душа – это я сам…

Наконец, мои запасы еды совсем иссякли. Что же теперь есть? Чем жить? Когда я ходил за водой, заметил, что на улицах стало не только безлюдно, но и безтварно: ни одного животного, ни одной птицы. Неужели их всех съели?!… А сколько человек может прожить на одной воде?

Четыре дня я держался. С улицы часто слышались крики, плач, причитания доносились из соседних окон.

На пятый день я чувствовал себя совершенно измождённым, истерзанным. Когда всё это закончится?! Я уже сам готов убить кого-угодно из-за куска хлеба. Если бы знать, у кого есть этот кусок!

За стенкой послышались стоны и крики: «Убили! Убили!»… У соседей беда. Хорошо, что я один. Как там родители? Знал бы, что доживу до такого, застрелился бы заранее. Я съел, всё, что можно было съесть в квартире, даже пальму, которую Настя подарила мне на прошлый день рождения. Как же мне плохо!

За окном послышался звук горна.

– Спаситель! Спаситель! – зычно кричали голоса, – Он вернулся, чтобы спасти нас! Он идёт сюда! Он творит чудеса, кормит голодных, исцеляет страждущих! Он открывает путь к вечному покою и благоденствию!

По улице на красивых белых лошадях ехали трое в белых одеждах: мужчины и женщина. Они возвещали о Втором пришествии. За ними тянулась огромная толпа изголодавшихся слабых людей.

Неужели конец?! Я выбежал в толпу.

Мы долго шли вперёд и вперёд под лёгким белым снегом. К нам присоединялось всё больше и больше народу. Многие обессиленные падали в пути. Почти никому не помогали подняться, просто перешагивали. Меня окружали люди с пустыми, потухшими глазами.

«Не может быть, чтобы ни у одного из них не было души!»

Вероятно, я сказал это вслух, потому что, идущий рядом мужчина ответил мне:

– Душа есть у всех. Она – есть жизнь. Я это понял только сейчас. Но многие похоронили её заживо… или продали дьяволу.

У меня не было сил разговаривать. Я был почти уверен, что похоронил свою душу заживо. Значит, она была у всех…

Наконец, мы остановились у подножия высокого холма и стали располагаться на ночлег. Всадниками было обещано, что Пророк встретит нас утром и утолит наш голод и жажду.

– Вы узнаете, когда наступит утро!

После этих слов они поднялись на холм и растворились где-то вышине.

– Ничего не остается, как только поверить им.

– Они нас кинули, это ясно!

– С голодухи не заснёшь!

– А,