1914 - Александр Носов

Примадонна волею судьбы и большого таланта будто оказалась одной из небожителей, изображенных на театральном занавесе – ведь она и в самом деле общалась с небожителями. Знаменитые Джузеппе Русситано, Энрико Карузо, Титто Руффо были постоянными спутниками ее артистической жизни с многочасовыми репетициями до полного изнеможения, а там и общий отдых…

Богатое воображение многочисленных почитателей словно сквозь замочную скважину пыталось увидеть, что скрывается за нарядами и роскошным убранством театральных действий, надеясь отыскать нечто порочное, способное сразу уравнять измученного жизнью обывателя с Примадонной. Даже громкий удар от падения в соседнем ряду полутемного балкона не смог вывести из состояния оцепенения, вызванного удивительной экспрессией пения.

Тадей проглотил застрявший в горле комок и вытянул вперед худую шею, будто его неумолимо тянула сила Сирены на сцене и грозила полностью лишить самообладания и рассудка.

Профессор Высоцкий на лекциях о современном искусстве часто приводил в пример театральный занавес как почти недостижимый идеал. Тадей случайно прочитал на круглой тумбе объявление о приезде Примадонны и предстоящей премьере «Аиды». Он дожевал последнюю булочку с маком и решил, что завтра будет самый удачный случай рассмотреть занавес на сцене театра. Только вчера Тадей получил денежный перевод и ощутил себя почти сказочным Крезом.

Билет на место даже в самом дальнем углу театра оказался очень дорогим. Тадей замешкался перед кассиром в маленьком окошке.

– Будете брать? – уже с нетерпением повторил усатый кассир, а затем раздраженно взял деньги.

Тадей немного разбирался в музыке, но даже знаменитый «Парнас» не потряс его так, как появление Примадонны.

– Богиня, настоящая богиня! – наконец он нашел сравнение для передачи своих чувств. Сначала он побледнел от восторга, а затем стал краснеть и длинными тонкими пальцами вцепился в деревянные подлокотники кресла. Даже когда Примадонна, спев очередную партию и величаво поклонившись, ушла за кулисы, Тадей продолжал яростно хлопать уже в полной тишине, пока кто-то не толкнул его в бок.

Провинциальное воспитание на высоких идеалах, переполнявших гимназические учебники и учеба в академии с культом античной красоты до предела обострили и без того юную чуткую душу. Тадей все смутно надеялся, что когда-нибудь встретит в своей жизни нечто соответствующее мечтам и идеалам.

– Это она, единственная и неповторимая, – наконец понял юный художник, переполненный взрывоопасной смесью любовного и творческого экстаза. Он не отрываясь смотрел на воплощение смутных грез и тихо радовался всему происходившему на театральной сцене.

Уже во втором действии переживания публики полностью слились с чувствами героев оперы, где рабыня Аида смогла царствовать и покорять. На сцену вернулись из царства мертвых фараоны, и казалось, вот-вот шагнут в зал и начнут устанавливать свою власть над презираемой ими чернью. На фоне декораций острых пиков пирамид Мемфиса и Фив и красноватого песка пустыни дочь эфиопского царя Аида, волею судеб попавшая в рабство, воспылала любовью к красавцу и храбрецу Радомего. Стройная и черноволосая Примадонна сумела полностью перевоплотиться в страстную любящую красавицу, готовую вместе с любимым добровольно уйти в царство мертвых и быть заживо погребенной.

В финальной сцене оперы экспрессия сопрано трехоктавного голоса Примадонны поглотила баритон Радомего, в порыве страсти покоряя даже каменные сердца. Кульминация оперного действия объединила все, ради чего строился и наполнялся роскошными интерьерами театр, создавались либретто и писалась музыка, оттачивали свое мастерство певцы и музыканты. Теперь все это объединилось в едином порыве, и казалось, на сцене на мгновение встретилось божественное и земное.

Тадей впервые в театре увидел то, чего жаждала душа, и смутные, еще неосознанные желания, переполнявшие студента, наконец встретили достойный объект обожания. Примадонна своим чарующим голосом, казалось, проникла в его естество, в неведомые глубины богатого художественного воображения.

Экспрессия чувств Аиды заставляла трепетать души даже случайно попавших сюда зрителей. Сценическое действо вытаскивало из уголков памяти обрывки знаний о бесконечно далеком времени, и бурные чувства героев наполняли его жизнью.

Только когда в конце представления сцену заполнили все герои оперы, солдаты и фараон, зал начал выходить из транса. С окончанием последнего финального аккорда на мгновение публика умолкла и потом взорвалась.

– Браво, брависсимо! – громкие крики со всех сторон оглушили Тадея и заставили подняться с места. Он с трудом поверх голов взглядом искал Примадонну в яркой толпе персонажей. Корзинами и букетами цветов зрители выражали признательность таланту, а богатая публика демонстрировала свои финансовые возможности.

Тадей судорожно сжимал кулаки, видя, что внезапно вспыхнувшую любовь чувствуют также и зрители, а на сцене растет гора цветов.

Словно привязанные невидимыми нитями, зрители все не решались их оборвать и снова оказаться за стенами театра в однообразных буднях существования. Для особо избранных судьбой это станет поводом для очередного званого обеда или игры в покер, где с видом знатоков оперного искусства они будут обмениваться глубокомысленными репликами, подчеркивающими знание украшений и одежд Примадонны, видимых только из первых рядов.

Для большинства городского люда, мелких служащих, учителей и провизоров, клерков и даже студентов это была радость и праздник встречи с той жизнью, которую суждено только с восхищением созерцать.

Тадей в гуле начавшей расходиться публики остановился и смотрел, как постепенно таяли зрители в зале. После последнего поклона Примадонны на сцену медленно пополз занавес со сказочным «Парнасом». Бедный студент напрасно пытался влюбленным взглядом отыскать среди богов и муз, заполнивших Олимп, несравненную Примадонну. Его уже обученный художественным изыскам взгляд нашел в центре картины рядом с Пифией пустое место и представлял, как из-под его кисти появляется светлый лик его богини.

– Пан студент, – вдруг кто-то позвал за спиной. Словно проснувшись, Тадей сначала захлопал ресницами, пытаясь прогнать с глаз пелену от этого наваждения и медленно повернулся. Никого, – но ему показалось, что среди зрителей он заметил ехидный взгляд пана Леона, который тут же исчез.

– Бывает, – успокоил себя студент и продолжал смотреть на пустую сцену, надеясь хотя бы раз увидеть лик своей несравненной симпатии.

Впервые посетив такое грандиозное действо, Тадей еще не обрел навыков театральных завсегдаев, знавших невидимые для непосвященных пути к своим кумирам. Среди тесного закулисья, переполненного декорациями и пугающими своими неземными обликами артистами с еще не снятым гримом только знаток был в состоянии найти путь к своей избраннице.

– Увижу ее, еще раз обязательно увижу, – тихо повторял юный поклонник, когда почти последним вышел за дверь театра.

– Пан, дайте на хлеб, – почти сразу встретил муторный человечишка в кепке, закрывавшей глаза.

– Сам голодаю, – без всякой злобы искренне ответил Тадей, поглощенный только что рожденной страстью.

Возле театра уже толкались продавцы роскошных летних букетов для поклонников Мельпомены. Двое усатых полицейских в начищенных до блеска сапогах, в застегнутых под самое горло мундирах, положив руки на эфес длинных сабель у пояса, торжественно стояли у горящих фонарей, демонстрируя вездесущую власть императора.

Оказалось, что кроме Тадея, выхода Примадонны уже ожидали и другие многочисленные поклонники. Участники клубов хорового пения, так и не попавшие на представление, мечтали хоть здесь лицезреть гордость галицийской культуры. У самой двери несколько юрких и холеных поклонников поглядывали друг на друга, как петухи, словно готовясь встретится в поединке за славу и честь недоступной Примадонны.

Вдруг словно разряд тока пронзил толпу поклонников и развернул в сторону выхода. Сначала из двери показалось несколько корзин цветов, а затем царственно вышла та, которая еще при жизни превратилась в полуземное существо. Элегантная шляпка со страусовыми перьями подчеркивала классическую правильность черт лица с чуть вздернутым носиком, высокий воротник обвивал стройную шею, еще недавно издававшую звуки сказочного пения, погрузившего в транс весь театр. Шляпы сразу слетели с голов, а усатый пан с красными прожилками на толстом лице даже стал на колени и низко склонил голову.

– Превосходно, несравненно, – почти хором повторяли поклонники, а Примадонна прошла почти рядом с Тадеем, обдав запахом пьянящих духов и зрелой роскошной женщины, уже все познавшей в этой жизни. Сознание художника даже немного померкло от восторга и он понял, что окончательно погиб.