Овермун - Диана Чауш

Шимрон с трудом поднялся с колен. Ноги не слушались. Холодными и влажными от воды пальцами он прикоснулся к почти черному лезвию.

"Убей! - вновь приказал злой дух, даже не показав лица. - Убей его Угнетателем! Ведь знаешь ты, что яды его не берут! - говорило эхо. - Ни Оликс, ни Шатра не смогут распознать этой глубинной силы..."

"Как пожелаешь... - покорно прошептал предводитель, поглаживая клинок в ладонях Зелиала. - Я убью... Я постараюсь"

"Возьми же!"

Шимрон покорно принял из мертвых рук оружие. Клинок обжигал холодом его ладони.

"Мое время кончается, Шимрон, мальчик мой... - вновь зашептало эхо, показав свое почти неподвижное лицо. - На смену мне придет Гер-Крон. С ним встретишься в пустыне Анугх"

Тот кивнул. И правда, июль кончался. На смену ему шел август. Двенадцать злых духов опекали весь тот год, приняв себе имена овермунских месяцев.

"Я, так же как и ты, жажду твоего восшествия на трон, - сказал Зелиал, - пусть твой путь будет легок"

"Благодарю"

"Не стоит"

Теперь Угнетатель покоился у левой руки Шимрона. А правой он держал кубок с вином, так похожим на не пролитую кровь, на ту самую, которая искрилась в рубине кинжала.

Он тихо взглянул на неподвижного старика, не улыбнулся, как ему хотелось.

Акиллер смягчил лицо, веселее взглянул на мужа своей единственной дочери. Осушил кубок до дна, и алые капельки стекли по его усам. С трудом старец поднялся с кресла, медленно прошелся вокруг стола. Золотая книга едва теплилась, чернильница и вовсе остыла. Не было нужды нагревать их вновь. Акиллер глубоко вздохнул и решился. Он знал, что последует за закрытием его собственной истории... И он с глухим стуком запер на множество веков свою книгу, свой дневник... и свою жизнь.

Еще медленнее и неуверенней прошелся вдоль комнаты, вздрагивая, когда приходилось поворачиваться спиной к ночному гостю. А потом легким движением руки открыл двери на балкон. Сделал несколько шагов, коснувшись похолодевшими ладонями мраморной ограды. Посмотрел вниз, на устланную лепестками роз лестницу, на небольшие скульптуры грифонов у основания перил. А потом вверх: вначале на позолоченные стены дворца, большие колонны, а затем на свисающие вниз когти настоящего грифона. И усмехнулся. "Мне будет не хватать тебя, дружище Оликс", - подумал он. Коротко обернулся.

Шимрон стал рядом, облокотился, со странным наслаждением всмотрелся в усыпанное звездами небо и все еще яркую белую луну.

- Погляди туда, сынок, - хрипло сказал Акиллер, указывая в сторону неба, - там созвездие Единорога вновь решило перекочевать.

Предводитель темных перевел взгляд туда. Действительно, большая звездная лошадь с длинным рогом как будто вышагивала по небесам, уходя все дальше за пределы Калиатры. Шимрон устало посмотрел на старца. Тот улыбался:

- Август ведь, - пожал он плечами, - Красавица Аделина уходит на юг...

Темный глянул в другую сторону: изящная звездная девушка в пышном платье уходила за горизонт.

- Она вернется почти через тридцать лет, Шимрон, - сказал Акиллер. - Но вернется.

Шимрон молчал.

- Взгляни-ка туда, на восток. Там находятся апельсиновые сады. Когда Аден была совсем крохой, мы часто прогуливались в них... А вон там, на северо-западе, - он увлеченно указал в другую сторону, - Илиона изгибается в петлю. Там чудесные пейзажи... Когда на рассвете мчишься на коне вдоль быстрого течения, твое сердце переполняется радостью и умиротворением... Севернее Калиатры сеют пшеницу, а южнее - собирают яблоки. А послы и по сей день удивляются, что все это великолепие почти не имеет отношения к столице.

- Калиатра - город политиков, а не земледельцев, - произнес Шимрон.

- Калиатра - город, который принадлежит, принадлежал и будет принадлежать своему народу, - поправил царь, своими ясными голубыми глазами всматриваясь в темные глаза собеседника. - И он останется таким всегда...

Помолчали.

Шимрон украдкой коснулся назойливо холодящего руку кинжала. Акиллер смотрел на город. Вдруг он прошептал:

- Это и моя земля... Я люблю ее так, как никто другой. И не смогу ее покинуть никогда.

Темный вздрогнул, оторвал взгляд от перил и вгляделся в ночное небо, выискивая в нем поддержку. Но луна была безразлична к его страху.

- Прости меня, государь, - почти бесшумно сказал он.

Однако Акиллер все отчетливо слышал. Не глядя на него, царь почти отрешенно спросил:

- За что?

- За это...

Угнетатель с тихим шорохом пробил ткань плаща Акиллера, тонкую васильковую сорочку, впился в горячее тело. Хлынувшая из раны кровь ни каплей не коснулась одежды: она была поглощена кинжалом. Лезвие насыщалось, блестело все ярче. Только несколько светлых капель покрыли согнутые и неподвижные пальцы убийцы.

Акиллер тихо застонал, силы быстро покидали его. Его глаза покрылись пеленой слепоты. Он, не в состоянии удержаться на ногах, упал в руки Шимрону, открывал и закрывал рот, хватая воздух. Рукоять торчала из его спины.

- Я знал... з... знал, что ты придешь за моей смертью, - лихорадочно шептал он. - Т... ты должен... был...

На этот раз слезам не удалось вырваться из глаз темного. Но им очень хотелось.

- Не думай... что ты убил меня!.. Не... думай...

- Прости...

- Я п... прощаю... Но дру... другие не простят, запомни...

Он кивнул. Акиллер, оседая на пол, еще сказал:

- Не думай, что вам... у...далось или удастся победить... Ты заберешь браслеты Овермуна, но лишишься их на рассвете... третьего дня... Это мое последнее желание.

- Мертвый, ты ничего не сможешь сделать, - сказал убийца.

- Я жив, пока... пока жива хотя бы одна... чистая капля моей к... крови...

- Угнетатель не оставил тебе ни капли.

Акиллер беззлобно улыбнулся. В тот самый момент когти на крыше дворца подскочили. Оликс звучно хлопнул четырьмя крыльями и закричал протяжно, громко... Настолько громко, что зажглись окна множества домов по Лисьей улице, по улице Большой Победы, по Радужной... и за пределами столицы, в глухих деревнях.

Шимрон, не теряя ни секунды, снял с неподвижных рук царя два золотых украшения - два браслета-наручника. Одними движениями сомкнул их на своих руках. А потому, когда на балкон ворвался громадный, почти двухметровый, черный волк, готовый растерзать убийцу, зверь лишь остановился.

- Спокойно, Шатра! - приказал Шимрон волку. Тот недоверчиво шагнул назад, угрожающе опустив голову к полу. Предводитель темных гордо вскинул подбородок. - Теперь я твой повелитель! - сказал он властно и протянул руку с золотым украшением зверю.

Волк трясся от тихого рыка, его ярко-желтые глаза сверкали лунным светом. Он щерился, подвывал, делал попытки наброситься на Шимрона. Но этого он сделать не сумел. Ведь тот, кто носит великое Неземное Золото, - царь-император. Так гласит закон и инстинкт.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});