Салага. Эвакуация планеты Пи - Александр Сергеевич Панов

открывается ящик стола. Сомнений не было, капитан Рафаэль Шайтанов достал свою фляжку. А почему нет? Сегодня у него последний день службы.

Глава 1. Салага

Вы знаете, как доставляют на космический корабль людей и грузы? Что касается грузов, их бережно пакуют в специальные контейнеры, а потом медленно затягивают прямо на орбиту с помощью силового антигравитационного луча. Похожая история с гуманоидами. На землю спускают транспортный контейнер. Такая огромная консервная банка в форме параллелепипеда с кучей кают, модификаторами материи и туалетами. Загружают туда народонаселение, сколько поместится, и тоже затягивают. Еще медленнее и бережнее, чем грузы. А что касается военных…

Уже через пятнадцать минут после распределения, меня, вместе с моим рюкзаком, усадили в транспортный экзо-доспех. Металлическую капсулу, в которую больше одного среднестатистического человека запихнуть сложно. Плотно закрыли. Отсчитали до десяти, а потом пальнули в небо. Ощущения при этом я испытал непередаваемые. Вроде как все твои внутренности внизу остаются, а все остальное стремительно вверх летит. Гул стоит, аж уши закладывает. Вокруг искрит все и трещит. Мысленно я, конечно, попрощался с родными и близкими. Попутно вспомнил самые яркие моменты жизни. А вернее один. Тот самый, когда Миланку жмакнул. В общем, ясно стало, почему не все срочники из армии живыми и здоровыми домой возвращаются. Зажмурился. Даже молиться стал, уж и не помню какому из богов. А потом закончилось все. Я даже подумал, что так выглядит смерть. Сначала все плохо, а потом бах… И эйфория.

Хотя эйфорией назвать это состояние было сложно. Я открыл глаза. Увидел в небольшой иллюминатор, который умники-инженеры поместили на уровне лица среднестатистического гуманоида, космический пейзаж. Верный признак того, что с гравитацией мы попрощались. Но долго наслаждаться красотами не смог. Прислушавшись к своим ощущениям, понял, что меня мутит. Причем основательно. Сначала мутило где-то внизу. Потом выше. Видимо желудок, кстати с самого утра пустой, возвращался из области копчика туда, где ему полагалось находиться. Я закрыл глаза, силясь сдержать рвотный позыв. Все знают, что ни к чему хорошему такие фокусы в невесомости не приводят, и просидел так минут десять. Потом брякнуло, и капсула раскрылась.

— Чего застыл, салабонище, — услышал я малоприятный голос. Потом открыл глаза, и внутри у меня все похолодело. Даже про тошноту забыл.

Передо мной, облаченный в черный гладкий комбинезон — форму космических десантников, стоял самый настоящий кулиндроид. Да, да. Зеленый, ушастый, противный. Сначала мне даже показалось, что это Шаштан. Они, признаться, для нас землян все на одно лицо. Мысленно я выругался. Но потом увидел у него на груди офицерский значок, и выдохнул. Салагам такие не полагались. Этот гуманоид точно не был моим старым знакомцем.

— Чего сидишь, говорю, белоснежка, хренова… — прорычал он.

«Еще и расист» — подумал я, но тут же выскочил из капсулы и вытянулся в струну. Офицер, пусть и кулиндроид, все равно офицер.

— Рядовой Матвеев прибыл для дальнейшего прохождения службы! — отрапортовал я, осматриваясь.

Мы явно находились на борту космического корабля. И, скорее всего, в грузовом отсеке. Помимо моей капсулы здесь покоились боевые экзо-доспехи. Я насчитал пять штук.

— Прилетело счастье, — горько заметил офицер. — Я лейтенант Крыштанс. На следующие два года ты — моя собственность. Будешь делать все, что говорю, а иначе отправишься в невесомость. Вник?

— Так точно, товарищ лейтенант! — гаркнул я, не решившись произносить полное согласных и шипящих имя.

— А теперь шагом марш за мной, салага. И капсулу за собой закрой, тут слуг нет.

Я обернулся, чтобы закрыть дверцу экзо-доспеха и обнаружил внутри свой рюкзак. Спасибо, лейтенанту с непроизносимым именем. Так можно было бы и без вещей остаться. Все остальное, конечно, было не жалко. Одеждой и всем прочим, что полагалось по уставу, здесь должны были обеспечить. Но медведя… Его терять было нельзя ни в коем случае.

Лейтенант повел меня по узкому невысокому коридору, подсвеченному лампами. Я решил, что это служебный проход в грузовой отсек. В моих представлениях, крейсер, на который меня определили, должен был быть сопоставим с небольшим, тысяч на шестьсот, земным городом. Но я ошибся. Как я ошибся. Створка сенсорной двери разъехалась в стороны. Впереди оказался еще один коридор, чуть просторнее предыдущего. Справа и слева были двери.

— Здесь живет экипаж, — сообщил лейтенант. — Там, — в конце коридора была еще одна дверь, чуть больше остальных. — Капитанская рубка. Экскурсия по кораблю окончена.

— Это весь корабль? — неосмотрительно поинтересовался я, еще раз пересчитав каюты.

— А тебя что-то не устраивает, салабон, — рявкнул офицер.

Я замешкался, сооружая верный ответ. Вообще-то, по уставу следовало ответить «Никак нет!», но тогда лейтенант мог бы подумать, что я действительно не доволен. Такая игра речи. Я решил не рисковать.

— Устраивает! — отозвался я.

Командир оказался не робкого десятка. Он мгновенно раскусил мою хитрость. Сделал шаг вперед, впился полным ненависти взглядом. Я рефлекторно вытянулся в струну.

— Как нужно отвечать по уставу, рядовой?

— Так точно… То есть, никак нет, — запутался я, и так разволновался, что брякнул невпопад: — Разрешите вопрос? Выходит, в экипаже нас семь?

— Нас шесть, — рявкнул кулиндроид. — И еще один недочлен экипажа. Салабонище, задающее слишком много вопросов. Еще раз откроешь свою пасть без разрешения, отправишься за борт. И чему вас только учат в учебных центрах?

На этот раз у меня хватило ума не отвечать на явно риторический вопрос.

— Ладно, — сжалился лейтенант. — Твоя каюта, — он указал на дверь. — Приводи себя в порядок, ешь, а через сорок минут на построение. Расскажу тебе про твои два года кромешного ада. Ясно?

— Так точно! — во весь голос завопил я.

Звук, многократно усиленный ограниченным пространством, резанул уши. Шероховатая зеленая ладонь о четырех пальцев больно хлестнула по затылку.

— Не орать! — скомандовал лейтенант. — Это тебе не плац. Ух, салабонище.

Помещение каюты полностью соответствовало установленным уставом нормативам. Четыре квадратных метра. Два на два. Вдоль стены койка. На противоположной — панель управления. Я подошел. Приложил ладонь к алой клавише. Из стены выделилась ниша, в которой узнавался модификатор материи — металлического цвета параллелепипед.

— Жареная курица, — произнес я в отверстие, где должен был располагаться микрофон. Расчет был на авось. На то, что в космосе устав не действует. Но…

— Сегодня на обед перловая каша с рыбой, — проинформировал синтезированный голос. — На десерт — чай с одной ложкой сахара и овсяное печенье.

— Давай, — вздохнул я, и модификатор забурлил.

До обеда оставалось минуты две. Уставом в это самое время предлагалось справить естественные надобности. По идее, за необходимую в таких случаях сантехнику должна была отвечать желтая панель. Я