Салага. Эвакуация планеты Пи - Александр Сергеевич Панов

я. — Старший, средний и младший.

— А ты какой?

— Я средний.

— Так я и думал, — покачал головой старичок. — Ладно, расслабься. Вольно.

Я, как полагалось по уставу, согнул в колене левую ногу. Почувствовал, как блаженное тепло разлилось по позвоночнику. Офицер достал бумагу и ручку. Стал писать. Несмотря на небывалый скачок в науке и технике, в армии, как и несколько веков назад, использовали старые и добрые канцелярские принадлежности. Вроде как, из соображений секретности. Бумажку, или карту, как выяснилось, выкрасть из штаба куда сложнее, чем ее электронную копию.

— Где служить хочешь, Матвей Матвеевич? — то ли в шутку, то ли в серьез поинтересовался старичок, калякая что-то ручкой.

— На космическом судне! — признался я.

— В десант, значит? А тебя в космосе не укачает? — улыбнулся капитан.

— А что там укачивает? — вопрос прозвучал глупо.

В общем-то, было очевидно, что старичок шутит. Но прежде я на космическом корабле не летал. Так уж вышло. Родился и вырос на Земле. Тут же находился учебный центр… — Уверен, что не укачает, — исправился я.

— Бравый, солдатик, — поиздевался старичок и отложил бумагу в сторону. Еще раз внимательно меня осмотрел.

— Давай так. Скажешь честно, какого лешего в десант намылился, запишу. Будешь юлить, отправишься на Рабулу со своим приятелем. С тем, кто до тебя тут был.

От одной мысли о том, что, быть может, придется следующие полтора года служить в компании незабвенного Шаштана, у меня затряслись ноги.

— Видите ли, — замямлил я и устыдился. Забыл на секунду, что военный. Даже глаза в пол опустил. — После армии я хотел бы поступить в университет. Изучать антропологию. Историю разумных цивилизаций, планет, рас. Но мне уже девятнадцать, а я еще нигде не был. Мои родители не могли позволить себе межзвездные трансферты. Получается, я знаю о дальних мирах только из фильмов и книг. При таком раскладе, в университет не возьмут. Им опыт нужен. У них там строго. А здесь реальная возможность…

— В десанте служат на полгода дольше, — напомнил капитан.

— Я готов… я буду… я могу… — затараторил от волнения, но тут же осекся. Старичок зыркнул на меня дисциплинирующим холодным взглядом. Впрочем, через мгновение, когда я заткнулся и вытянулся в струну, снова сменил гнев на милость.

— Знаешь, — он открыл ящик стола. Достал оттуда потертую военную фляжку. Таких не делали уже лет сорок. Со времен последней большой войны. Открутил крышку, глотнул, крякнул. Продолжил: — Сегодня мой последний день на службе. Пятьдесят пять лет в вооруженных силах. Ты не смотри, что я сейчас здесь. Двадцать лет я командовал десантным подразделением. Рафаэль Шайтанов меня зовут. Запомни. Может пригодиться. Так вот, в честь моего последнего дня на службе я сделаю тебе подарок. Направлю туда, куда просишь. Будешь бороздить космос, другие планеты поглядишь, расы изучишь, если повезет….

От радости у меня заколотилось сердце. Старик продолжал:

— Но обещай мне одну вещь. Что ты будешь служить, как следует, и не опозоришь высокого звания космодесантника.

— Обещаю! — как-то неуверенно подтвердил я. А потом добавил уже громче, забыв про субординацию и устав: — Да чтоб мне на этом месте провалиться, товарищ капитан.

Допусти я такую вольность по отношению к старшему по званию там, в учебке, наверняка схлопотал бы десяток нарядов, или пару плетей пониже пояса. А капитан на мою тираду только улыбнулся.

— Ладно, вояка. Пакуй, как говориться, чемоданы, — записал что-то на листке бумаги. Положил на край стола. — А теперь давай…

— Что давай? — не понял я.

— Вещи к осмотру давай, — приказал капитан. — Вас должны были предупредить, что перед отправкой будет тотальный досмотр. Стандартная общевойсковая процедура.

Я замешкался. Вообще-то командир взвода говорил что-то про досмотр, но я никак не полагал, что его проведет офицер-распределитель лично. Как все-таки быстро может измениться психологическое состояние человека? Десять секунд назад ты ликовал, теперь дрожишь от страха. А дрожать было от чего.

— Запрещенное в рюкзаке есть? — без пяти минут пенсионер взглядом указал на мою поклажу.

Я отрицательно покачал головой.

— Тогда тащи его сюда, — приказал старичок. — Смотреть будем.

К запрещенному относились холодное оружие, некоторые книги. В основном, экстремистские. Многие планеты спали и видели, как выйти из состава Галактической империи. Запрет распространялся на все виды транквилизаторов. Сухие, жидкие и газообразные. А также на гаджеты, оснащенные искусственным интеллектом в любом его проявлении. Запрет, казалось бы, странный, был вполне обоснован и соблюдался во всех цивилизованных уголках вселенной.

Еще в школе нам рассказывали о том, как во время Величайшей войны, пол века назад, состоялось что-то вроде восстания машин. Доподлинно уже никто не знал какая именно сторона спланировала атаку неприятеля тучей боевых дронов. Их точное количество потом подсчитали. Двести девяноста тысяч девятьсот четыре штуки. Да только искусственный интеллект, который управлял всей этой армадой, как-то внезапно решил выйти из-под контроля и поработить своих создателей. Вся эта туча переполовинилась и обрушилась на позиции одних и других. Потом восстали другие машины. За несколько дней бунт усмирили ценой больших жертв и временным возвращением чуть не к каменному веку, да только искусственному интеллекту с тех пор не доверяют. Нет, в редких случаях, когда без цифровых умников не обойтись, их еще используют. Например, при управлении космическими кораблями. В остальном, ни-ни. Под запретом.

Капитан стал доставать из сумки мои личные вещи. Дневник, тоже бумажный. Мне всегда нравилось писать руками. Запасное нижнее белье, слава богу чистое. Пара книг, сплошь разрешенные по истории третьей галактики. Офицер даже пролистал, на тот случай, если обложка не соответствовала содержанию. Наконец, достал со дна рюкзака небольшого дряхлого уже, плюшевого медведя. Округлил глаза.

— Это что, салага?

— Игрушка! — отрапортовал я.

— На кой-она тебе?

— Разрешите доложить, — выпалил я заготовленную заранее фразу: — У меня гипнофобия. С детства.

— Это что за хрень?

— Спать боюсь, — заметил я. — Вернее снов… В общем, когда он рядом, мне легче засыпать.

— Спишь с игрушкой? — покачал головой капитан. — Что за… Десантник, твою мать, — он швырнул медведя обратно в рюкзак, и я облегченно выдохнул. — Стоило тебя, все-таки, на Рабулу забросить, чтобы мужика из тебя там сделали. Ну, да ладно…

Он протянул бумагу. Я взял листок. Повесил на плечо рюкзак.

— Лети, антрополог, покорять просторы космоса. А на счет медведя своего… Ты лучше его никому не показывай. Мой тебе совет. И про свою гавнофобию помалкивай. Ты же все-таки в армии, а не в детском саду. А теперь кругом.

Я повиновался.

— Шагом марш!

Я инстинктивно сделал три строевых, как полагалось по уставу.

— И не топай, не на параде, — пожурил напоследок офицер-распределитель.

Я улыбнулся и услышал, как