Не оглядывайся - Морье Дю

Джон почувствовал, как жена снова дергает его за рукав.

- Как она прекрасна, правда? Такая счастливая и безмятежная.

- Кто? Что?

- Мадонна. Это какое-то волшебство. Она входит в душу. Разве ты не чувствуешь?

- Пожалуй. Не знаю. Здесь слишком много народа.

Лора взглянула на него с удивлением:

- Разве это мешает? Ты какой-то странный. Ну ладно, давай тогда уйдем. Я хочу купить открытки.

Огорченная, что мужу все это не интересно, она начала пробираться сквозь толпу туристов к выходу.

- Послушай, - внезапно сказал Джон, когда они очутились на улице, - у нас еще масса времени. Ты успеешь купить открытки. Пойдем-ка лучше обследуем окрестности.

И, круто свернув с дороги, которая вела обратно в центр, к скоплению маленьких домиков и палаток, возле которых копошились туристы, он зашагал по узенькой тропинке через пустошь к виднеющемуся вдали то ли каналу, то ли рву. Вид воды, светлой и прозрачной, действовал успокаивающе под безжалостно-жгучим солнцем.

- Не думаю, что по этой дороге мы далеко уйдем, - предположила Лора. Здесь довольно грязно, нельзя посидеть. К тому же мы не осмотрели еще столько мест, о которых говорится в путеводителе.

- Да забудь ты об этой книжонке, - нетерпеливо ответил Джон и, заставив жену сесть рядом с собой на берегу канала, обнял ее.

- В такое время дня осматривать достопримечательности невыносимо. Смотри, у того берега плывет крыса.

Подобрав камень, он бросил его в воду. Зверек утонул, во всяком случае исчез, оставив на поверхности лишь пузыри.

- Не надо, - сказала Лора. - Бедненькая! Это жестоко, - а потом, положив руку на колено мужа, внезапно спросила: - Как ты думаешь, Кристина сейчас сидит с нами рядом?

Джон ответил не сразу. Что можно было сказать? Неужели теперь так всегда и будет?

- Думаю, что да, - медленно проговорил он, - если ты сама чувствуешь ее здесь.

И он представил себе Кристину такой, какой она была до роковой болезни, до того, как начался менингит. Девочка в восторге бегала бы по берегу, сбросила бы туфельки, рвалась шлепать по воде босиком, не давая Лоре ни минуты покоя. "Осторожнее, моя дорогая. Иди ко мне..."

- Ведь та женщина сказала мне, что Кристина выглядела такой счастливой. Сидела между нами, улыбалась...

Вдруг настроение Лоры снова изменилось, и, охваченная нетерпением, она поднялась, отряхнула платье и сказала:

- Вставай, пошли обратно.

С замирающим сердцем Джон последовал за ней. Он знал, что жене вовсе не нужны открытки или неосмотренные памятники. Она стремится отыскать тех женщин. Может, даже не для того, чтобы поговорить с ними, а лишь побыть рядом. Когда они вышли на площадь, где стояли палатки, Джон заметил, что толпа поредела, а среди немногих оставшихся туристов сестер не было видно. Очевидно, они отправились к причалу. Джон вздохнул с облегчением.

- Посмотри, сколько открыток во втором киоске. А платки - просто загляденье. Давай я куплю тебе платок.

- Но у меня их так много, милый, - начала было возражать Лора. - Не транжирь попусту лиры.

- Это вовсе не транжирство. Я сегодня в таком настроении - хочется что-нибудь купить. А может, возьмем еще и корзину? У нас в доме вечно не хватает корзин. Или кружева? Что ты скажешь насчет кружев?

Смеясь, Лора позволила ему подтащить себя к прилавку. Джон копался в груде выложенных перед ним товаров, болтал с улыбающейся торговкой, которая, слушая его ломаный итальянский, улыбалась еще больше. Но в глубине души он знал, что делает все это лишь для того, чтобы оттянуть время, дать возможность основной группе туристов дойти до причала и сесть на паром. Тогда сестры-близнецы навсегда уйдут из их жизни, недаром говорится, что с глаз долой...

- Кто бы мог подумать, - сказала Лора минут двадцать спустя, - что в такую маленькую корзинку влезет столько ненужного хлама, - но ее переливчатый смех был для Джона верным признаком того, что все в порядке, что ему не о чем больше тревожиться, что недобрый час миновал.

Прогулочный катер, на котором они приплыли из Венеции, стоял в ожидании у пристани. Приехавшие вместе с ними пассажиры - группа американцев и господин с моноклем - были уже тут. Еще утром, собираясь на эту экскурсию, Джон подумал, что, включая стоимость завтрака и билетов туда и обратно, она обойдется им втридорога. Но сейчас, уже не жалея о деньгах, он думал лишь о том, что, отправившись на Торчелло, совершил самую непоправимую за время их отдыха в Венеции ошибку.

Они с Лорой прошли на катер, отыскали свободные места на палубе, и суденышко, пыхтя, направилось по каналу в лагуну. Отошедший раньше рейсовый паром быстро удалялся по направлению к Мурано [Мурано остров, расположен вблизи Венеции (фактически является ее пригородом). Знаменит стекольным ремеслом.], они же взяли курс на Сан Франческо дель Дезерто [Сан Франческо дель Дезерто - небольшой островок в Венецианской лагуне. Назван по имени Франциска Ассизского, который будто бы приставал к нему, возвращаясь из Сирии в 1220 году.], а оттуда прямо в Венецию.

Джон обнял жену и прижал к себе, а она, улыбнувшись в ответ, положила голову ему на плечо.

- День был чудесный, - проговорила Лора. - Я никогда его не забуду, никогда. Знаешь, дорогой, только сейчас я, наконец, смогу получать настоящее удовольствие от нашей поездки.

У Джона словно камень с души свалился. Теперь все будет хорошо, решил он, пусть верит во что угодно, если эта вера делает ее счастливой.

Перед ними росла и ширилась четко очерченная на фоне мерцающего неба удивительно прекрасная панорама Венеции, города, где им еще столько предстоит увидеть, где прогулки вдвоем теперь, когда так изменилось душевное состояние Лоры и исчезла висевшая над ними черная тень, будут восхитительными. А вслух Джон начал рассуждать, как провести вечер, где пообедать - лучше не в том ресторане возле театра, куда они обычно ходили, а где-нибудь еще, в каком-нибудь новом месте.

- Ладно, - согласилась Лора, поддаваясь его настроению, - но только найдем ресторанчик подешевле, а то сегодня мы и так слишком много потратили.

Их гостиница возле Большого Канала показалась им такой желанной и уютной. Служащий с приветливой улыбкой протянул ключ. Спальня с аккуратно расставленными на туалетном столике Лориными флакончиками имела знакомый домашний вид, но в то же время в ней ощущалась та праздничная атмосфера непривычности, какой-то приподнятости, которая бывает лишь в комнатах, где мы останавливаемся на время отпуска. Комната становится нашей лишь на мгновение, сохраняет индивидуальность, пока мы вдыхаем в нее свою жизнь, и вновь делается безликой после нашего отъезда.

В ванной Джон открыл оба крана и пустил струю воды, предвкушая ее горячее прикосновение.

"А вот теперь, - подумал он, возвращаясь обратно в спальню, - настало, наконец, время любви".

И когда он подошел к жене, она все поняла, протянула ему руки и улыбнулась. Какая блаженная легкость после всех этих недель напряжения. x x x

- Вообще-то, - проговорила Лора позднее, сидя перед зеркалом и вдевая серьги, - я не особенно голодна. А что, если пообедать здесь, в гостинице? Это будет не очень скучно?

- О, Господи! Ни за что! - воскликнул Джон. - Среди занудных семейных пар? Я умираю с голоду. К тому же я в превосходном настроении и собираюсь напиться.

- Но только я не хочу туда, где яркие огни и музыка.

- Ни в коем случае... Нужен маленький, темный и тесный подвальчик, даже довольно мрачный, полный любовников с чужими женами.

- Гм, - хмыкнула Лора, - ясно, что из этого получится. Ты заприметишь себе итальянскую красотку лет шестнадцати и весь вечер будешь ей глупо ухмыляться. Мне же, бедной покинутой, придется довольствоваться созерцанием широченной омерзительной спины какого-нибудь молодчика.

Смеясь, они вышли на улицу и окунулись в волшебство теплой ласковой ночи.

- Давай пойдем пешком, - предложил Джон. - Пройдемся и нагуляем аппетит для нашего грандиозного ужина.

Улочки, как всегда, неизбежно вывели их к Моло [Моло одна из венецианских набережных.], к волнам, бьющимся в борта танцующих на воде гондол, к разрывающей темноту ночи веренице огней. Всюду были такие же пары, бесцельно бродящие взад и вперед и впитывающие разлитую вокруг праздную радость жизни, и неизменные шумные группы азартно жестикулирующих матросов, и шепот темноглазых девушек, и цоканье их высоких каблучков.

- Беда в том, - заявила Лора, - что в прогулках по Венеции человек изначально не подвластен самому себе. Думаешь: "Вот только перейду этот мостик - и обратно", но за этим мостиком тебя манит следующий, и так до бесконечности. Между прочим, я совершенно уверена, что в этой части города нет никаких ресторанов. Мы ведь недалеко от Народных садов, где устраивают Бьеннале [Народные сады (Джардини Пуббличи) разбиты в 1810 г. по приказу Наполеона. К ним примыкает территория венецианской Бьеннале, международной художественной выставки, проводимой каждые 2 года.]. Давай повернем назад. Я знаю, что у церкви Сан Дзаккария [Церковь Сан Дзаккария - основана в IX в. Считается, что она была заложена по инициативе дожа Джустиниано Партечипацио и византийского императора Льва V, который прислал в Венецию деньги и мастеров.] есть ресторанчик. К нему ведет узенький переулок.