The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

в Европе, так и в Китае. Старая моральная экономика сельской жизни предполагала определенную степень патерналистской заботы; ее исчезновение прочно связало крестьянскую семью с капризами рынка - если только правительства, как это происходит в Европе и Северной Америке по сей день, не проводили аграрную политику, обеспечивающую крестьянину определенную защиту.

Освобождение крестьянства было общеевропейским явлением, которое по юридическому определению было завершено румынским эдиктом 1864 года, но фактически продолжалось несколько дольше. Оно обошло стороной несколько регионов Европы. В Англии, как саркастически заметил Макс Вебер, "крестьянство освободилось от земли, а земля - от крестьянства" в результате огораживаний XVIII в. , так что социальная структура страны на заре XIX в. уже представляла собой триаду: крупный землевладелец, крупный фермер-арендатор и сельскохозяйственный рабочий. Аналогичная картина наблюдалась и в западной Андалусии, где латифундии, возникшие в средние века, обрабатывались в основном поденщиками (jornaleros), составлявшими до трех четвертей крестьянского населения.

Освобождение крестьянства означало адаптацию сельского общества к общим социальным и политическим ролям, которые еще только формировались. Крестьянское "сословие" лишалось своего особого характера. Какие силы стояли за этим, достаточно ясно, но больше сомнений вызывает их точное сочетание и основные причинные факторы. Жером Блюм, крупнейший авторитет в европейской перспективе, рассматривал освобождение крестьянства (начиная с закона об эмансипации 1771 года в герцогстве Савойском) как последний триумф абсолютизма эпохи Просвещения. Он также отмечал, что лишь в некоторых случаях, прежде всего в революционной Франции, оно было осуществлено неабсолютистским режимом. Однако именно Французская революция и ее распространение Наполеоном во многих случаях стали толчком к государственной инициативе; зачастую именно военная катастрофа подталкивала монархический режим к тому, чтобы обратить внимание на крестьянский вопрос. Пруссия отменила крепостное право в 1807 году после поражения от Франции. Неудача в Крымской войне послужила толчком к проведению реформ в России, предусматривавших освобождение крепостных, а Гражданская война в США стала причиной освобождения рабов.

В процесс освобождения крестьян были вовлечены и другие факторы: прежде всего, жажда свободы, уходящая корнями в далекие времена до Французской революции, когда крестьянство боролось с ограничительными "феодальными" условиями и отвоевывало у различных старых режимов определенную свободу маневра. Призрак крестьянского бунта не исчез из некоторых регионов Европы в XIX веке. Существует прямая параллель со страхом американских плантаторов перед восстаниями рабов после кровавой революции на Гаити - страхом, который получил конкретное воплощение на Ямайке в 1816 и 1823 годах и в Виргинии в 1831 году (восстание Ната Тернера).

Освобождение крестьянства почти всегда было реформистским компромиссом; практически не было повторения радикального французского решения - отделения аристократии от земли. Помещичьи классы пережили освобождение крестьянства, и хотя в 1900 г. их социально-политические позиции в большинстве европейских стран были слабее, чем столетием ранее, это редко было связано с утратой сословных привилегий. Для многих помещиков свобода действий была более широкой, а выбор - более ясным: либо заняться крупным агробизнесом, либо уйти в пассивное существование рантье. В удивительно схожий процесс освобождения европейских крестьян вписывались и другие цели и интересы: например, австрийская корона еще до Французской революции пыталась увеличить свою долю в сельскохозяйственных излишках за счет владельцев аристократических поместий. По иронии судьбы, эту политику часто разрабатывали и поддерживали представители административной знати, получавшие основной доход от государственной службы. Однако даже представители землевладельческой элиты могли склоняться к курсу реформ, особенно если они искали политической поддержки у крестьянства, как это было в Польше для противодействия последствиям раздела или в Венгрии для сопротивления габсбургскому владычеству.

Наконец, общее развитие общества создавало новые общие рамки. Как и плантационное рабство в Новом Свете, крепостное право - прежде всего "второе крепостное право", установившееся в Восточной Европе в XVII веке, - было реакцией на нехватку рабочей силы. Быстрый рост населения в Европе XIX в. устранил эту проблему, и в то же время урбанизация и ранняя индустриализация открыли новые возможности для трудоустройства выходцев из сельской местности. Таким образом, рынки труда стали более гибкими и нуждались в гораздо меньшей принудительной стабилизации, которую все труднее было навязывать, как это было с идеологической точки зрения. В странах, где в XVIII веке еще существовало нечто похожее на "феодальную" зависимость, значительная часть сельского населения освободилась от внеэкономических обязательств перед своим помещиком.

Результаты оказались различными. Наиболее заметно положение крестьян улучшилось во Франции, неплохо обстояли дела в Австрии. Пруссия и Россия пошли на меньшие уступки крестьянству. На другом конце спектра оказались Померания, Мекленбург и Румыния, где крестьяне в конце века оказались не в лучшем положении, чем в начале. Самыми большими проигравшими, если не считать дореволюционного французского дворянства, оказались миллионы людей в Европе, которые не смогли избавиться от статуса безземельных рабочих. Бывшие помещики и бывшие собственники людей пострадали гораздо меньше. В выигрыше оказалось большинство крестьянства и, с неизменной регулярностью, государственная бюрократия. К концу процесса эмансипации европейское крестьянство вступило в более прямые отношения с государством, не став в итоге государственным крестьянством. Его прежняя свобода проявлялась в деревне, по отношению к господину; новая свобода XIX века не могла выйти за рамки, заданные государством. Со временем даже самые убежденные либералы убедились, что аграрные рынки как никакие другие требуют политического регулирования, поэтому в последней четверти века родилась та аграрная политика, от которой европейские фермеры зависят до сих пор.

 

4 Асимметрия наемного труда

Долгий переход

К концу процесса эмансипации в деревне выкристаллизовались две основные роли: крупного или мелкого предпринимателя-фермера и наемного рабочего. Это были два юридически разных вида "свободного" труда. Но рыночная свобода имела мало общего с прежней свободой крестьянских утопий. Такая генеалогия не объясняет появление понятия "свободный труд" вне того периода, который мы можем с некоторым упрощением назвать переходом от феодализма к капитализму. Историк права Роберт Дж. Стайнфельд рассказывает другую историю для Англии и США, утверждая, что решающий переход к "свободному" труду произошел тогда, когда у работников появилась возможность его отзывать, когда отсутствие на рабочем месте перестало преследоваться как уголовное преступление. В этом случае отправной точкой является не рабство или крепостное право, а разновидность трудового обязательства, появившаяся с колонизацией и заселением Нового Света: кабальная служба. Под ней понимается передача рабочей силы на ограниченное количество лет под авансовый платеж для покрытия транспортных расходов, иными словами, временное рабство. В английской правовой культуре подобное добровольное отчуждение личных прав всегда было спорным. Идея "свободного англичанина", зародившаяся в XVII веке и быстро ставшая социальной нормой, противопоставлялась подобным формам кабального труда.

Примерно после 1830 г. в США это противостояние стало проявляться все более отчетливо, поскольку критика рабства