Ювенилия Дюбуа - Николай Александрович Гиливеря

нужды воровать, но всегда найдется предатель.

85

Религиозные люди могут списывать все свои корыстные поступки на божью волю и написанную судьбу, а люди материального ума должны нести за свои поступки ответственность.

86

Работа не по призванию сильно отупляет. Ты устаешь с каждой неделей только больше и всё меньше хочется заниматься тем, что тебе действительно дорого. Ты всё больше хочешь просто отдыхать в свободное время, забивая голову неинформативным бредом. Это объясняет пустоту и серость желаний людей, у которых изначально не было даже простой мечты, чего-то большего, чем кусок сытного пирога на красивом столе.

87

Скульптурная работа

«Гречневый бюст»

Сделать формочку бюста греческой головы. Залить бесцветный эпоксидный клей, добавляя гречку.

По сути, сама работа является шуточной игрой слов. Не стоит быть словесным онанистом и вешать мнимые смыслы. Единственным логическим смыслом может являться дешевизна и польза продукта, но использование её в работе, где замуровывание лишает гречку первоначальной возможности быть использованной по предназначению так же, как и сами греческие боги стали не у дел без своей мифологической жизни (став заложниками камня и мрамора)

(Древние греки ели гречку, после гречки — ваяли гречков)

88

Запах пота, духов и пыли агрессивно вторгаются в нос, забивая лёгкие, создавая болезненную кашу. С диагонально правой стороны женские волосы в конском хвосте. Секундный проблеск профиля, мелькает горбатый нос. Точно слева старик, чья рука ритмично, с долей хаотичности ходит в тике: вверх, вниз, каждый раз задевая мою крутку. Три секунды. Кисть дергается на уровне бедра. Шесть. У груди. Задержка на восемь и снова планирование вниз. Поначалу интересно высчитывать тики, ища закономерность руки, лишенной контроля, но поняв примитивность недуга, его банальный ритм, состоящий из трех актов, становится скучно.

Ноги берут правее и как плоть в мясорубке, превращаюсь в фарш, вылезая спрессованной формой в окружении подобных размотанных останков. Еще минута. Две. Еще минута, полторы. И вот, через сорок пять секунд меня вываливает куском в кишку эскалатора, где можно перестать зацикливаться на цифрах. Откуда-то сверху подул свежий ветер.

89

Я заложник времени. Я не в силах бороться с тем, что мне не нравится, ведь я завишу от этого. Я осознал свою ошибку и беру свои слова обратно. Да, я хочу вкусно есть. Да, мне нужны деньги. Я признаю свою вину, материализм — клеймо всех живущих.

90

точки запятые орфография в целом не должны препятствовать и занимать доминирующую роль в идеях что выплескиваются на бумагу этим самым я хочу сказать что и само слово должно значить и иметь ту форму которую от неё требуют мысли и идеи для более точного выражения правильность построения очень часто становится высоким барьером что разделяет текст от сакрального

91

Самосознание общества можно отслеживать по общественным туалетам. Там, где этого общества «разумных» созданий в избытке. В торговых центрах, общепите и уборных кинотеатра. Сотни и тысячи обоссанных и невежественно обосранных туалетов говорят намного больше, чем любое СМИ или научное исследование (в которое вбухивают кучу денег).

Лицо общества у всех на виду, под ногами и в воздухе, пропитанное смрадом. Никто не хочет брать ответственность и признавать социальный упадок своего племени именно в том объеме, в котором оно прибывает.

92

Подобно онанизму, слово является продуманным флиртом или же ритуальным танцем, который может (при должном обхождении) иметь успех у читателя, заводя его во дворы, куда бы сам человек не свернул, посчитав такие скверы разграбленными гробницами прошлого, нашего ненужного.

93

Одним из решающих этапов ведения работы является первичность мысли. Если, скажем, придумать фрагмент в голове по дороге из магазина, а потом через время записать его, то фрагмент этот, при всем желании, потеряет изначальный окрас и интонацию.

Иными словами, из-за дублирования своих же мыслей теряется острота печати. Другое дело, когда рука и разум работают сообща в одном временном промежутке. Когда рождение зафиксировано самим действом. Это ли не чудо?

94

Писательство (не важно, любительского уровня, профессионального или же гениального) является одной из сакральных профессий. Сам факт преобразования мысли в некую материальную форму заставляет встрепенуться и восхититься. Ведь что такое мысль? Некий электронный импульс в склизкой, не имеющей нервных окончаний, субстанции, непонятно как формирующей смыслы.

95

Будет справедливо назвать себя графоманом. Страсть к писательству очень часто заставляет меня вытаскивать изнутри предложения, что по прошествии становятся лишенными какого-либо смысла. Но как тут остановиться? Я зависим от сочинительства и плевания словами, я зависим от высказывания своего мнения и своих идей. Тут уж ничего не поделать.

Мой разум жаждет физического высказывания. Слова, как углекислый газ, выходят из-под моей руки, часто не в состоянии контролировать своё поведение.

96

Мне близок Василий Васильевич К. идеей о том, что в изобразительном творчестве нет нужды запечатлевать нашу окружающую действительность. Картина с пейзажем неспособна передать всего могущества природы, что разлеглась широким спектром информации, непосредственно с первичным её восприятием. То бишь, восприятие действительности нашими органами чувств.

Многие поспорят со мной, сказав, что художник, так или иначе, перерабатывает окружающую действительность под своё личное восприятие. И тем художник и делится со зрителем (своими наблюдениями, настроением, цветопередачей и т. д). Здесь я полностью согласен, но прошу заметить, что одной из главных целей любого творческого продукта является коммуникация между картиной и зрителем. И даже в этом вопросе сама жизнь — окружение, выигрывает у художника, неся в себе целостность своей сущности и полноту ощущения (благодаря возможности тактильного взаимодействия, запаха и постоянной сменой погоды). Человеческий мозг автоматически обрабатывает окружение в то настроение и родство, что свойственно отдельно взятому индивиду, а значит, близость и понимание будут максимально приближены к чувственной стороне личности.

Куда более интересно смотреть на работы художников, что достают некие сакральные, скрытые внутри своей природы вещи, которые больше нигде не встретить, кроме как на полотне. Холст становится единственно возможной площадкой, где подобные внутренние «пейзажи» можно увидеть, размышлять о них и придавать синтезу. Этим самым я не хочу сказать, что все написанные картины должны придаться общественной анафеме, нет. История уже написана, история в картинах прошлого — прекрасна. Но не стоит забывать о настоящем. Наш новый мир (какой-бы он ни был) требует и нового искусства.