Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон

она может пройти в любую дверь, в какую только захочет, что делает ее еще более ценным сотрудником, — его взгляд обратился к Франциске. — Но мне совершенно не нравится, что ты посылаешь мне записки так, будто я не достоин твоего внимания или у тебя нет времени поприсутствовать на встрече со мной лично. Ты взяла на себя большую ответственность, милочка, и я ожидаю, что ты выполнишь свои обязанности. Ты ведь понимаешь, что за льготы, которые я тебе даю, нужно платить.

— Не припоминаю никаких особых льгот с твоей стороны, — холодно отозвалась она.

Риттенкретт замер посреди комнаты и замолчал, продолжая курить свою сигариллу. Его выражение лица явно давало понять: тон Франциски ему не понравился. Но затем он пожал своими массивными плечами:

— Давайте забудем о том, что произошло и сосредоточимся на нашей работе. Хорошо? Отлично. Итак, причина, по которой я сегодня пришел сюда, заключается в том, чтобы сказать следующее: с нашим списком клиентов происходит нечто странное. Они… скажем так… освобождают помещение. Поэтому нам необходимо работать быстрее. И, кстати сказать, ты не забыла о своем приеме? — он сверился со своими наручными часами. — Осталось меньше часа.

— Там не так уж много дел, — ответила Франциска, и Майкл напустил на себя недоуменный вид, одновременно изображая любопытство.

— Но они там есть, — давящим тоном настоял Снеговик, выпустив облако дыма в воздух. — Ты сама так сказала, и я жду, что ты будешь работать с прежней отдачей, — он натянул на лицо неприятную, скользкую улыбку. — Как видишь, майор, дела, которые мы ведем, не терпят отлагательств ни днем, ни ночью. О, ну не надо так мрачно смотреть! Я тебе вот, что скажу, — он подошел к Майклу, стуча по полу каблуками белоснежных ботинок, и замер в нескольких шагах от него. — Мы с тобой прокатимся. Недалеко от твоей гостиницы есть отличный бордель с целой армией сладких молоденьких девиц. Некоторые из них цыганки, если ты предпочитаешь потемнее. Очень талантливые, надо признать. Так что, если надеешься сегодня вечером загнать свой стручок в уютную норку, то точно не разочаруешься.

Майкл уставился в пол в пространство между собой и носками белых ботинок.

— Мне достаточно будет просто вернуться в гостиницу, если это часть вашего предложения.

— О, разумеется. А Франциске уже пора. Иди, дорогая. Хватит расстраивать меня.

Женщина, ни сказав в ответ ни слова, покинула помещение.

…Они ехали в длинном черном «Мерседесе», над фарами которого были установлены нацистские знаки. Зигмунд сидел за рулем, Майклу досталось сидение спереди, а Росс и Риттенкретт ехали сзади. Голова Майкла была чуть затуманена. Он открыл окно, насколько это было возможно, и подставил лицо холоду. В свете фонарей кружились редкие снежинки. Или же это был пепел?..

Риттенкретт пожелал ему спокойной ночи перед входом в гостиницу.

— Ты ведь понимаешь, — добавил он, прежде чем Майкл покинул автомобиль. — Ценность работы, которую делает Франциска?

— Я не сомневаюсь, что ценность ее велика.

— О, да. Поэтому я настоятельно рекомендую тебе, майор, не пытаться увидеться с ней снова. Это действительно мешает ее ценной работе. Ты это понимаешь? Справишься с этим? — он продолжил, не дождавшись ответа, и на этот раз его голос был острым, как лезвие бритвы. — Ты ворвался на мой день рождения, выставил меня в неудобном свете перед множеством людей, задурил голову Франциске и отвлек ее от ее обязанностей. Поэтому предупреждаю: если я узнаю, что ты снова мешаешься у меня под ногами, я забуду, насколько ты хороший солдат и какую службу сослужил для Рейха — я проведу тебя через дверь, через которую тебе никогда не захочется проходить. И торта с мороженным там не будет, помяни мое слово. Но я уверен, что ты не настолько глуп, поэтому, скорее всего, это наша последняя встреча. Удачи тебе в твоих будущих сражениях, майор. Хайль Гитлер!

Майкл отсалютовал в ответ с небольшим энтузиазмом и вышел из машины.

«Мерседес» отъехал.

Майкл направился в свой номер, принял холодный душ и растянулся на кровати. Простыни были свежими, но аромат Франциски, казалось, все еще витал по всему номеру. Ею пропитался весь воздух здесь. Неудивительно, подумал он, этот запах впечатался не только в мою одежду, но и в мое тело — неважно, как сильно я старался смыть его с себя.

Но в глубине души он признавался себе, что не хотел смывать с себя ее аромат…

Уснул он, возможно, около полуночи, и практически сразу его разбудил телефонный звонок, от которого он тут же вскочил.

— Алло?

На том конце провода была тишина, и Майкл ждал, пока звонивший ее нарушит.

Пытаясь говорить приподнятым голосом, она все равно не могла скрыть снедавшую ее печаль.

— Я скучаю по тебе.

Он не колебался.

— Франциска, приходи ко мне.

Она повесила трубку, и он лег в ожидании ее в душистой темноте номера. Она прибыла в течение четверти часа. Сердце его забилось сильнее, когда он только взглянул на нее. Поцеловав ее, он почувствовал, что лицо ее все еще холодное от уличного ветра. Он невольно спросил себя, уж не летела ли она к нему в своем побитом «BMW» по пустынным улицам? Под пальто она была одета в темно-синее платье, а вокруг ее шеи изящно обвивались жемчужные бусы. Уже в следующую минуту она была совершенно голой, как и Майкл, ее дорогое пальто и платье упали на пол, словно представляли не большую ценность, чем старое тряпье. Она сбросила свои туфли, чулки и белье, швыряя все это в сторону, как ненужный мусор. Франциска хотела снять жемчужные бусы, но Майкл поймал ее пальцы и качнул головой.

— Не снимай их пока что…