Осколки камня - Мария Викторовна Доронина

Видишь, какой талант пропадает!

Дима улыбнулся, но ничего не ответил.

– Ты надолго приехал?

– Нет, завтра вечером обратно.

– Дела, дела?

– Ты и сама занята.

– О, да! Видишь, сегодня фар собирала. Попробуй, это так вкусно!

Дима поморщился.

– Еда для деревенской малышни. Что в ней может нравиться?

– Никогда не думала, что ты сноб.

– Дело не в этом. Впрочем, наслаждайся. Я не против. Но попробуй для сравнения пирожные. Специально по пути останавливался в городке, который славится своей выпечкой.

На столе стояла картонная коробочка с нежными корзиночками и хрустящими пампушками, наполненными кремом. Эфил побежала готовить сиорд, а я накрыла стол. Когда все было готово, Эфил, несмотря на мои уговоры, не присоединилась к нам, а отправилась ночевать к девушкам. Честно говоря, я была этому очень рада. Соскучившись, хотела максимально использовать время. Но Дима был рассеян и молчалив. Блюдечки наше скудное хозяйство не предусматривало, так что пирожные я разложила на тарелки. Возможно, сработало предубеждение, но они показались мне слишком сладкими и рассыпчатыми.

– Что ты думаешь о лабиринте? – спросил вдруг Дима.

– Я думаю, это очень важно. Не только для лингвистики или археологии. Здесь есть какая-то загадка. Зачем построили лабиринт? И почему рухнули именно центральные плиты? Иногда мне кажется: это связано с исчезновением Ревеллиров.

– Почему?

– Не знаю. Я так чувствую. Понимаю, что звучит абсурдно, но в последние дни я просто гуляю вокруг, смотрю, думаю. И в голове начинают мелькать разные картины.

– Не принимай разыгравшееся воображение за озарение.

– Не будь скептиком! В конце концов: что такое озарение, если не интуиция. А разве возможна она без воображения? Неужели тебе не интересно, что произошло с Правителями? Почему они пропали?

– У тебя всегда была слабость к древним временам и тайнам, – улыбнулся Дима. – А меня больше интересует настоящее.

– Как ты не понимаешь! Ведь Ревеллиры тоже владели геласером. Причем дольше. Значительно дольше! И вдруг с ними что-то происходит. Может, и нам грозит та же напасть?

– Хорошо, убедила. Но пока рано надеяться, что лабиринт поможет разгадать эту загадку. Сейчас главное – расшифровка надписей.

– Работаю. Пока впустую. А ведь все так радовались, когда я приехала. Наверное, ждали, что Дитя Неба с ходу все разберет. А я туплю! Им же не объяснишь, что кольцо у меня две недели, и рано ждать таких результатов, как у вас. Или может, – я прищурилась, – рассказать об этом?

Дима пожал плечами.

– Не думаю, что они поймут. Хочешь выставить нас лгунами? А это так?

– Проехали.

– Кстати, давно хотел тебя спросить, что за украшение? – кивнул он на спрятанный геласер.

– Сплела одна милая девушка, когда я жила на юге. Теперь как амулет. Напоминает о доме и тех днях, когда я училась жить без тебя. А теперь, выходит, учусь жить без всего остального.

Получилось вполне естественно. Решение никому не говорить о втором камне превратилось в уверенность. Пусть. Пусть пока никто не знает об этом. Ведь даже Дима мне что-то недоговаривает.

– Как у тебя дела? Рядом с лабиринтом все-таки будут строить?

– Нет. Решили не трогать эту равнину. После исследования здесь можно будет сделать что-то вроде музея.

– Отличная идея! Знаешь, чем-то он напоминает Стоунхендж.

– Только вот Стоунхендж ближе к населенным пунктам. А здесь еще придется поработать над дорогой и инфраструктурами.

– А что вообще здесь хотели строить?

– Базы, комплексы, – туманно ответил он. – Идет масштабное строительство. Осваиваются новые территории.

– И новые страны.

Он холодно посмотрел на меня.

– Что ты имеешь в виду?

– Ведь Мунунд – глава федерации. Распространяете влияние?

– Ты говоришь о Совете так, словно мы чудовища. Но, если помнишь, во времена Ревеллиров Виир был един.

– И вы решили это вернуть? Только ведь страны уже давно разделены. Между ними много чего было. Да ты попробуй представить, чтобы в нашем мире все страны объединились.

– В нашем мире они никогда и не были едины. Нет этой памяти. Хотя перед лицом катастроф и на Земле возникали союзы между вчерашними недругами. Вспомни мировые войны.

– И вы решили устроить нечто подобное? Рассчитанную катастрофу?

– Как ты смеешь! – он стукнул кулаком по столу. – Да что с тобой такое?

И в самом деле.

– Так устала от всего этого… Виира. Прости.

– Ты сомневаешься. До сих пор! Никак не определишься, кому верить. И меня это оскорбляет! Кажется, прошло достаточно времени, и тебе представили много доказательств.

– Видишь – и здесь война. Кто не с нами, тот против? А я не хочу быть с кем-то. Отец надеется помириться. Я могу помочь!

– И как тебя приняли? Я не верю, что это возможно. Отец винит себя, вот и лелеет мечту о воссоединении. Думает, что «недоглядел» за ребятами. Комплекс заботливого родителя! Мы уже давно не дети. Они прекрасно понимали, на что идут. И я не собираюсь мириться с теми, кто хотел убить моего отца!

Он вскочил и подошел к окну. Резко задернул занавеску. Чувствовалось: с трудом сдерживается. Дима знал свою вспыльчивость и не любил ей поддаваться. Но прежде никогда его ярость меня не пугала. А сейчас накрывала тоска.

– Знаешь… Я затем сюда и приехала, чтобы не решать. Ничего пока не решать. Потому что я… не знаю.

Дима нахмурился и не посмотрел на меня, но сказал уже спокойнее:

– Пора спать. Я устал.

В тишине погасили свет и легли. Сны были тревожными и обрывистыми. Только под утро, когда едва посветлело за окнами, мы потянулись друг к другу…

Второй раз проснулись уже поздним утром. В закутке, заменявшем нам кухню и прихожую, обнаружился заботливо приготовленный завтрак. К вчерашним спорам не возвращались. Мне хотелось растянуть это утро, забыть про все дела и просто быть вместе. Но Дима поглядывал на часы и, наконец, поторопил выходить.

На улице уже ждала машина, хотя я уверяла, что идти недалеко, и прогулка будет приятной. У лабиринта нас встретила обычная суета. Перед Димой почтительно расступались и кланялись. Нас ждали и подготовили небольшое приветствие, не обошедшееся, конечно, без профессора, имя которого вновь не задержала моя память. Кнур Ло ошивался тут же, заискивающе улыбаясь и стараясь быть на виду. Отбыв повинность, я увлекла Диму в лабиринт. До центра шли медленно и молча, никого не встретив (как я потом догадалась, это было распоряжение начальства). Дима внимательно рассматривал знаки, а, дойдя до площадки, вдруг указал на то, что я раньше не замечала.

– Смотри, какой скол на плите.

Действительно, на одной из плит виднелась неглубокая выбоина, словно неудачно ударили молотом. Я провела ладонью по плите: на месте скола красиво отливали зеленые прожилки.

– Может,