У самого синего моря - Игорь Рыжков

в Заведении пользовались бешеным спросом.

«Хабаром» их называть боялись, в виду строжайшего запрета сотрудникам отчетливых мысленных формулировок.

Рудинштейн справедливо опасался, активного воздействия на территорию внутри Периметра.

При четких и согласованных определениях она могла трансформироваться в нечто совершенно иное, и тогда плановая работа по изучению Субъектов и проверке его теории могла превратиться в сущий кошмар.

— Я тебе, что ни — будь, из конфиската выделю… — Пророкотал трубку Горобец.

Сотрудников надо прикармливать, иначе самый простой вопрос будет решаться годами. Моральный кредит тоже кредит и нужно уметь им пользоваться.

Горобец умел, и выдавать моральные кредиты и правильно их востребовать еще и с процентами.

Конфискат означал вещи и способности, выпрошенные Просителями у Субъектов. Не все они не имели жесткой привязки к Просителю и, как правило, могли быть отчуждены. Понятно, что конфискат подлежал изучению в лабораториях Заведения, но мелкие, незначительные вещи можно было вывести из ведомостей и описей.

— Мнэ бы алэ… Якись… Вже… — Замялся Поляков на другом конце провода. Горобец, поджав губы, терпеливо ждал, пока Поляков не сформулирует свою просьбу.

— Корешок мэни, Семэн Сэменыч, мужеский… — Наконец, разродился командующий Периметром. — Жинка молодая… Я же еи на двадцать рокив страшее… Старый вже… А вдруг не совладаю… — Горобец закашлялся в приступе веселого смеха.

Судя по видеозаписи, присланной сегодня утром, американец подобными проблемами не страдал. Вряд ли он будет просить Щуку о том, о чем просил его Поляков.

— Иван Тараныч, извини. — Весело проговорил он в трубку. — Вряд ли Просители будут корешки заказывать. У них по этому вопросу по пятибалльной шкале десять баллов.

— В семь утра начали в полдень закончили.

— До сих пор дрыхнут, как застреленные.

— Ты бы в урологическую группу записался к Ходокам. Она через две недели за Периметр уходит. Подлечишься.

— Ты стыдно мэни… Всеж таки йенерал…

— А ты не стыдись, Иван Тараныч. Ты на службе генерал. А в жизни такой — же, как все мужик, и требуется от тебя такого же как от всех. Я похлопочу. Договорились?

— Добре… — Вдохнул Поляков. — Ты все — ж якусь маломерку прихваты… Увсэ в хозяйстви сгодытся…

— Хорошо. — Семен Семенович положил трубку на рычаг.

С уважением похлопал армейский телефон по бронированному боку.

Связисты ему говорили, что такая модель выдерживает прямое попадание гранаты из подствольника «Калаша».

Хотя, какие нафиг гранатометы в кабинете заместителя Заведения?

Горобец пожал плечами и пошел переодеваться.

У каждого сотрудника был спецкостюм, и набор оборудования для выхода за Периметр.

Рудинштейн три месяца назад ввел авральную команду «Фейерверк», согласно которой все сотрудники Заведения, должны были ринуться за Периметр для решения какой ни будь сверх чрезвычайной ситуации.

Костюм представлял собой комбинезон, похожий на противоперегрузочный комбинезон летчика сверхзвукового самолета. Только шлем был полегче, и вместо внешней кислородной системы, на спине висела тонкая коробка нейтрализующих фильтров.

Открывать шлем или де герметизировать костюм внутри Периметра строжайше запрещалось, но Ходоки, не взирая, на все инструкции, делали это с большим удовольствием.

Атмосфера за периметром была особенной, и даже пара глотков целебного воздуха могла решить проблему, например с хронической ангиной.

Горобец открыл дверку шкафа.

Старательно осмотрел костюм, воровато оглянулся по сторонам и вздохнув с облегчением, стал аккуратно расшнуровывать паховой клапан.

Не так, чтобы сильно, но и не так, чтобы совсем.

В костюм в определенном месте он рассчитывал пропустить не больше пяти кубических дециметров воздуха. Врачи ему как то обмолвились, что для него этого вполне достаточно.

Наконец, закончив частичную разгерметизацию костюма, Горобец снял его с вешалки, взял за плечи и сильно встряхнул.

Разложил на диване и еще раз тщательно осмотрел. На контроле Периметра Поляков будет присутствовать сам, поэтому за распущенный клапан он не переживал.

Иван Тараныч мужик умный.

Сам все поймет.

Горобец облачился в тонкий хлопковый костюм-подкладку и натянул на голову подшлемник, похожий на детский чепчик из фланели. Аккуратно влез в комбинезон, визгнул молниями, пристроил удобнее, фильтры и замок шлема.

Тот запирался перед самым выходом за Периметр. Подошел к военному аппарату связи и с удовольствием крутанул тугую ручку.

Поднял трубку.

— Барышня… Полякова мне. — Серебряный голосок на коммутаторе согласно проворковал и защелкал тумблерами.

— Слушаю… — По русски отозвался Иван. — Семеныч ты?

— Я… — Отреагировал Горобец. — Эскорт пришли. Двоих Ходоков дашь на Периметре в сопровождение. Да! Группу нейтрализаторов — побойчее. Да! Человек шесть. У них барахла навалом. Все же перевернуть надо. — Трубка молчала. — Иван Тараныч Поляков внимал преданно, поскольку Горобец обещал, а обещания дорогого стоят.

— Кто у тебя сегодня на дежурстве?

— Самойлов — Отозвался Поляков.

— Хороший парень. — Одобрил Горобец. — Работает ровно, аккуратно.

— Хороший… — Согласился командующий Периметром.

— Да и это… — Замялся Горобец. — Мне бы быстрей, Иван Тараныч. Нужно вопрос решить пока эти ребята скарапеевские мост не построили.

— Кхе… — Развеселился Поляков. — Так вылетели вже…

— Это «Угри» что ли? — Озадачился Горобец.

— А шо? — Озаботился Иван Тараныч. — СтарЫй? Рассыпешься?

— Типун те на язык, Поляков! — Весело отпикировался Горобец. — Я еще мужчина в соку…

— На крышу вылазь… — Поторопил его командующий. — Про то шо мужик не мне, жинке своий расскажешь… Кхе…

— Хорошо. — Отозвался он в трубку.

— Иду.

— Жду. — Трубка коротко гукнула, и серебряный голосок прокомментировал отключение.

— Генерал отключился, товарищ Заместитель. Вызвать еще?

— Нет, спасибо, барышня. — Произнес Горобец и положил трубку на рычаг.

Рассовал по карманам НЗ. Присел, принашивая костюм, дважды подпрыгнул, помахал руками.

Костюм сидел как влитой.

— Центральная… — Нажал он подбородком тангенту вызова.

— Есть центральная. — Прошипело в наушнике шлема.

— Горобец. Номер два дробь двенадцать. Выход за Периметр. Регистрация в группе номер четыре. Пристяжным.

— Есть регистрация, Семен Семенович. — Отозвался диспетчер.

— Коренным не выпускают?

— Не дослужился еще. — Улыбнулся Горобец. Этот жаргон ему был знаком.

Коренным диспетчеры называли руководителя группы Ходоков. Пристяжными шли инженеры и исследователи. Грузом называли тех, на ком проводили медицинские эксперименты.

— Два-двенадцать. — Снова вызвал его диспетчер центральной.

— Есть два-двенадцать. — Подобрался Горобец.

— Борт два пол ста семь требует пассажира.

— Иду… — Двинулся Семен Семенович к лифту.

— Ни пуха вам… — Серьезно произнес диспетчер.

— К черту… — Правильно закончил фразу Горобец.

— Борт два пол ста семь. — Затараторили голоса диспетчеров. — Пассажир на подходе. Расчетное время прибытия две с половиной минуты. Окно в Периметре откроем через двадцать пять минут. Высота пятьсот метров. Координаты: два, шесть, восемь, квадрат тринадцать. Успеете?

— Успеем — Басовито отозвался пилот «Угря». — Семен Семенович, обратился он к Горобцу. — Пожалуйте к нам.

— Бегу-бегу. — Прижал микрофон подбородком Горобец. Лифт мягко закрыл за ним створки дверей.

Понес на крышу, где уже присела в очерченном «оранжевым» круге красивая боевая машина.

А между тем…

Глава 8

А между тем, Джон