Меж двух огней (СИ) - Эр Анастасия

Непрошенный шепот в голове напомнил, как он сам признался мне вчера, что влюблен в кого-то. Другой голос возразил, что будь этот кто-то мной, Никита либо промолчал бы вовсе, либо сказал прямо.

— Наоборот, все логично. Ты ведь теперь трахаешься. Ему без этого не интересно было, а сейчас уже сойдет. Верейский — мужик с членом, ему дырка нужна, а ты своей до недавнего времени не пользовалась.

Я не могла нафантазировать Никиту, который предложил бы мне заняться сексом.

— Да ладно тебе, Елизарова, целку из себя не строй, уже поздновато. Пора бы привыкнуть, что все парни в конечном итоге хотят залезть к тебе в трусы. Думаешь, Верейскому интересно слушать вот эту твою скукотищу про флороведение по вечерам? Он мысленно уже подрочил и кончил, пока ты ему об ортилиях пиздишь. Ну а потом и поговорить, конечно, можно.

Ее слова казались мне ведрами дерьма. И воняли так же. Пусть она смертельно обижена на Ника, но кто давал ей право говорить о нем, как о животном.

— Челси, закрой рот, а.

— Ой, вот нос тут не надо зажимать. С Исаевым-то ты не тем же самым занимаешься? Я видела, как ты на него вчера смотрела. Я не слепая, Елизарова. Он может оказаться убийцей, а ты все равно была готова дать ему прямо на столе Шереметьева. И он был готов взять. Слушай, а у меня ни разу не было с убийцами. Расскажешь потом, как ощущения? Или, может, не сопротивляться в следующий раз, когда Ветроградов полезет? — и она жутковато расхохоталась.

Кажется, у Челси начиналась истерика, и я решила не отвечать на злобные выпады. Вместо этого я взяла ее за руку и, вложив все силы, потянула.

— Пойдем. Я отведу тебя в спальню, там есть виски. Селиверстову я сумею объяснить, почему тебя нет на...

— Да не пойду я в спальню, — Челси, хоть и встала с пола, отпихнула меня и отвернулась к окну. — Через сколько там чарология? Идем на семинар.

— На семинар? — я опешила и невольно восхитилась. Я после такого еще неделю из комнаты не вышла бы, а она повернулась ко мне с абсолютно сухим лицом, правда слегка покрасневшим и нервным.

— Ну да. Я покурила, мне нормально. Как я выгляжу?

— Почти как обычно. И это, если честно, немного пугает, — честно ответила я.

— Да ты не ссы. Это ты у нас такая трепетная, а мне один раз отец так въебал, что я к двери отлетела. Переживу. Я всегда знала, что когда-нибудь получу за свой язык, но не думала, что от Верейского.

— Дерьмо случается все чаще, — протянула я, поспешно выходя за ней в коридор. — Ты точно в порядке?

— Ну, ты же пережила свои синяки после Исаева, — хмыкнула Челси, поправляя сумку на плече. — Разберусь как-нибудь.

Мы разминулись с Топ-Топом, завернули за угол и зашли в кабинет Селиверстова.

Милена и Злата, увлеченно перемывавшие кости Челси, заткнулись и уставились на нас.

— Смотри дыру во мне не проделай, — бросила Челси Марковой.

— Дыра лишней не бывает, — загоготал Меркулов и похабно поерзал взад-вперед на стуле. Маша показала ему средний палец и попыталась сесть на свое место. — Да иди ты нахуй, — площадно ругнулась она, когда тот чарами задрал ей юбку, и метнула в ответ Гнойное заклятие, правда не попала.

— Слышь, Чума, — зашептал Чернорецкий сзади, — какого вурдалака это было, а? Ты как умудрилась Верейского из себя вывести? Он же любит всех и всегда. Иногда даже чаще, чем позволяют приличия.

— А я от него залетела, но он пока не готов к детям, — брякнула Челси, заржав и покосившись на Маслову. Кажется, она хотела позлить как можно больше народа разом.

Чернорецкий вытаращился на нее, подняв одну бровь:

— Ты же сейчас шутишь?

— Шучу, конечно, — уже тише сказала она. — Я что, похожа на дуру? Или Верейский похож на идиота?

— Да вроде нет, — пожал плечами Чернорецкий. — Но что ж ты такого натворила-то?

Исаев участия в разговоре не принимал, хотя сидел рядом. Он, почти не моргая, смотрел на меня, но потом явился Селиверстов, и мне пришлось отвернуться.

У меня не шло немое заклятие Воды, а сосредоточиться мешали мысли о Челси, Никите и об Исаеве позади меня. Они на пару с Чернорецким соорудили из ничего два десятка стаканов и теперь с возмутительной легкостью разливали по ним не только воду, но и что-то, подозрительно смахивающее на вино.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Да как вы это делаете? — взвыла Челси, которая тоже не могла выдавить из палочки ни капли.

— Да ты расслабься, Чума, — махнул рукой Чернорецкий. — На вот, — он протянул одну из склянок с вином, — лучше, чем у Залесского. Твое здоровье.

И оба опрокинули в себя по порции, пока Селиверстов не видел. На самом деле, Чернорецкий очень вовремя влил в Челси алкоголь — ей сейчас это требовалось.

— Ты совсем не пьешь? — тихо спросил Исаев, обогнул стол и занял место Маши, пока она внимательно наблюдала за Чернорецким, колдовавшим над второй порцией. Это заклинание она наверняка выучит быстрее, чем нужное.

— Очень редко и по чуть-чуть. — Я не оставляла попыток наполнить пустой стакан.

— Я тогда тоже не буду. Помочь?

— А смысл? На экзамене мне самой придется.

— Ты знаешь анатомию человека? — ни с того ни с сего спросил Исаев. — Ну там, кровеносная система, все дела?

Я не поняла, к чему он ведет, но кивнула.

— Представь, что вместо крови по твоим сосудам течет вода.

Исаев провел по моему предплечью от локтя до запястья и обхватил ладонью кулак с зажатой в нем палочкой. Ладонь у него была сухая и горячая.

— Вода медленно течет от сердца по аорте, — вкрадчиво проговорил он, чуть придвинувшись ко мне, — по влажным артериям — к тысячам капилляров в пальцах, но в вены не возвращается. Она бесшумно стекает в палочку… Воде нужно течь дальше, это неизбежно. Она всегда найдет путь, проникая в самые узкие, крохотные щели, заполняя их собой. Как я заполняю собой тебя.

Исаев больше не смотрел на палочку, он глядел мне в глаза, не разжимая ладонь. Я завороженно наблюдала, как двигаются его губы, и не могла оторваться:

— Внутри палочки журчит вода. Она толчками, сантиметр за сантиметром, пропитывает дерево и хочет пролиться наружу. Сколько сантиметров в твоей палочке — двадцать восемь? Или двадцать девять? Осталось чуть-чуть, Елизарова, самая малость. Нужно просто выплеснуть эту воду, — он задержал дыхание, а я вместе с ним, — и жажда пройдет.

Я вздрогнула, и из кончика моей палочки брызнула вода.

— Ну вот, получилось, — сказал Исаев своим обычным голосом и, помедлив, отпустил мой до боли сжатый кулак.

Да я чуть не кончила от его шепота, что уж говорить о простеньком заклятии. Конечно, получилось.

Кажется, меня выебали одними только словами.

— Как ты это делаешь, Исаев, — с трудом выдохнула я, с удивлением глядя на полный стакан.

— Что именно? — он двусмысленно ухмыльнулся, но все же пояснил: — Все просто, Елизарова. Тебя должно это возбуждать. — Исаев облизал губы. — Чтобы колдовать молча, нужен сильный эмоциональный импульс. Желание перепихнуться — то, что нужно, а?

Так вот почему Селиверстов сказал, что немые чары лучше всего удаются молодым людям от семнадцати до тридцати пяти. Интересно, откуда Исаев все это знает?

— Так что я ума не приложу, почему Чумакова всю жизнь ходит в двоечниках, — весело заметил он. — Она должна всех нас за пояс заткнуть. Ну, кроме Гордея.

— Слушай, Чернорецкий, а чего мы с тобой так редко сидим вместе? — услышала я слегка захмелевший голос Челси, которая вообще не продвинулась во владении нужным заклятием, но, кажется, забыла про утренний скандал.

— Ты мне лучше скажи, почему мы до сих пор не потрахались, — непринужденно спросил тот, абсолютно трезвый.

Наверное, в словах Исаева был смысл, пусть я не до конца его понимала.

Но пока что меня намного сильнее, чем магия, возбуждал он сам.

Глава 28. Разумовская

День у Юстины не задался с самого утра.

К семи ей нужно было прибыть в Магический Совет из Виридарских Высот. Сергей Александрович, побывавший на допросе вчера, с волнением рассказывал, что Гвардия всерьез взялась за расследование и готовится предъявить обвинение Марку Исаеву. Несмотря на отсутствие улик и высокое положение его отца.