Другой день, другая ночь - Сара Райнер

Джиллиан вновь поднимает бровь.

– Я привык весь день проводить в одиночестве, – добавляет он, надеясь, что этого достаточно.

– Да?

– В магазине. – Он сильнее рвет заусенец.

– А.

– У меня был цветочный магазин.

– Был?

– Он закрыт, – говорит Майкл и чувствует, что и сам захлопывается, как раковина моллюска.

Как бы Джиллиан ни старалась его разговорить – не получится. У него отняли практически все, единственное, что осталось, – это право на молчание.

* * *

По другую руку от Таш женщина расстегивает сапоги на высоких каблуках.

– Здравствуйте, – улыбается Карен и только потом замечает, что это Элейн – та самая, что в понедельник выпила бутылку вина.

– Привет, – отзывается Элейн.

Кожа у нее отдает желтизной, как и белки глаз.

Не узнала меня, думает Карен. Неудивительно, если учесть, в каком состоянии она тогда была.

Сегодня на занятии много народу, и когда после долгого пыхтенья, вздохов, суеты и возни все, наконец, устроились, в дверь тихонько стучат. Джонни на цыпочках подходит к двери, и Карен поворачивает голову, чтобы посмотреть, кто там.

– Извините, ребята, мне пришлось бежать в туалет. Найдется еще одно место?

Американский акцент: это Трой. Он оглядывает битком набитую комнату.

– Сегодня мне совершенно точно не помешает занятие.

– Вы как раз вовремя, – шепчет Джонни. – Может, кто-нибудь с этого края чуть-чуть подвинется?

– Конечно, – говорит Эбби, чей коврик лежит ближе всех к двери.

Еще немного повозившись, они освобождают немного места, при этом те, кто на ковриках, почти касаются друг друга плечами, как железнодорожные шпалы.

– Ой. Вам лучше лежать чуть подальше, – предупреждает Таш Элейн.

– Почему? От меня воняет?

– Нет, нет, дело не в вас. У меня синдром Туретта. Так что если не хотите получить затрещину, лучше держаться подальше.

Карен страшно: они того и гляди затеют ссору, однако Элейн кивает и отодвигает коврик в сторону.

Таш такая открытая, думает Карен. Очень зрелая для своего возраста. Она собирается прошептать девушке комплимент, когда за спиной раздается хихиканье Лилли.

– Что? – шипит Карен.

Лилли никак не может остановиться. Боже. Сейчас она расстроит Таш или, того хуже, спровоцирует Элейн.

– Ш-ш-ш, – успокаивает ее Карен.

– Простите, – выдавливает Лилли, вытирая с глаз слезы. Но через секунду снова хохочет.

– Что смешного? – рявкает Элейн.

Наконец Лилли удается перевести дух.

– Просто я хотела сказать: «Совсем как в дурдоме». – Она замолкает на секунду. – А потом поняла, что здесь и вправду дурдом!

Она опять покатывается со смеху.

Рита на диване позади них тоже смеется.

– Ух, ну и хохотушка же ты, Лилли!

Вскоре смеется вся группа – включая Таш и Элейн.

– Боже, как мне этого не хватало, – говорит Эбби, хватаясь за живот. – Спасибо.

Не веселится только Трой. Ничего удивительного, что ему не до смеха, думает Карен. Представить только, из этого уютного, дружелюбного места – прямиком в Афганистан.

Группа успокаивается только после громкого возгласа Джонни:

– Тихо! Время расслабиться.

Но в течение всего сеанса Карен слышит, как рядом хихикает Лилли, и смеется сама.

24

– О, привет! – Из-за двери выглядывает Лилли. – Не знала, что тут занято.

Сегодня суббота, и Эбби с Каллумом в главном холле Мореленда смотрят «Спящую красавицу». По выходным групповых занятий нет, поэтому стационарные пациенты могут пользоваться холлом.

– Хотела посмотреть телевизор? – спрашивает Эбби. – Мы можем найти другое место.

Впрочем, надеюсь, нам не придется этого делать, думает она. Каллум так хорошо устроился. Сидит на ковре со скрещенными ногами и не отрывает взгляд от экрана. Его привез Гленн, чтобы она могла побыть вдвоем с сыном.

– Нет-нет, оставайтесь. – Лилли присаживается на ручку одного из кресел.

– Хорошо выглядите, – говорит Эбби.

Лилли сегодня уделила еще больше внимания своей внешности. Золотистые волосы завиты в спиральки, на губах ярко-красный блеск, кожа приобрела ровный карамельный оттенок. Она поправляет ажурный лиф платья, и до Эбби доносится тонкий абрикосовый аромат.

– Сегодня ухожу домой, – говорит Лилли.

– Правда? Насовсем?

Конечно, Эбби следовало бы за нее порадоваться, но без Лилли в Мореленде будет пусто. С кем ей теперь сидеть в столовой, играть в карты, болтать и смеяться? С Колином? Это совсем не то.

– Только на один день. Доктор Касдан предложил попробовать, чтобы посмотреть, справлюсь ли.

– А.

– Мне уже намного лучше, так что к концу следующей недели я надеюсь выписаться.

Как бы мне хотелось уйти отсюда побыстрее, думает Эбби, с тоской глядя на затылок Каллума. Но пока ей и суток не удавалось продержаться без приступов тревоги, и доктор Касдан посоветовал оставаться в лечебнице, пока она не почувствует себя спокойнее.

Диснеевская принцесса начинает петь песню.

– Простите за фильм – его принес мой муж. – Эбби понижает голос. – Каллум обожает Аврору.

– Еще бы, – отвечает Лилли. – Такие чудесные золотые волосы.

– Он готов без конца смотреть именно этот фрагмент.

На экране вихрем кружится юбочка, Аврора танцует и поет «Однажды во сне».

– Ой, подожди-ка.

Лилли выбегает из комнаты и через минуту возвращается.

– Эй, Каллум. – Она усаживается рядом с ним на ковер.

Ох ты, думает Эбби. Не уверена, что он ответит. Надеюсь, Лилли не ждет, что он похож на ее племянника Нино. Дети-аутисты ведут себя по-разному. Хотя уже то удивительно, что Каллум не реагирует на вторжение Лилли на его территорию.

– Вот, – говорит она и протягивает цветные наклейки. Целую полоску великолепных, блестящих наклеек с принцессами в разноцветных платьях.

Каллум глядит на наклейки. Его глаза расширяются. Он наклоняет голову и рассматривает их еще пристальнее.

У Эбби по телу бегут мурашки.

– Ничего себе, они ему действительно нравятся.

Лилли сияет.

Поколебавшись, Каллум – как ящерка, молниеносно ловящая языком муху, – быстро протягивает руку, хватает наклейки и прижимает к груди.

– Вот и хорошо, – говорит Лилли. – Это тебе.

– Вы уверены? – спрашивает Эбби.

– Конечно. – Лилли встает на ноги. – Мне подарила сестра.

– Нельзя передаривать.

– Мне ничуть не жалко, честное слово.

– Спасибо огромное.

– Все, мне пора. Увидимся завтра.

– Удачи. Помаши ручкой, Каллум.

Эбби машет сама, чтобы напомнить сыну, как это делается.

Каллум взмахивает рукой – еще один знак расположения, – а когда Лилли уходит, продолжает зачарованно разглядывать наклейки.

* * *

– Значит, вас всех тут заперли? – спрашивает Крисси, пройдя через дверь из регистратуры.

– М-м, – мычит Майкл.

– Не очень-то хорошо.

– Да.

– Тебе хоть разрешают гулять, а, Микки?

– Приходится ждать, пока откроют дверь, а вообще, да, разрешают.

Это не совсем правда. На самом деле, Майклу разрешено выходить только под надзором кого-нибудь из персонала, даже если нужно всего лишь дойти до угла улицы. Возможно, скоро ему позволят ходить без сопровождения, но все равно не одному, а в компании с другим пациентом. При этом по возвращении будут обыскивать сумки и карманы, чтобы не пронесли ничего запрещенного, например алкоголя или чего-то, чем можно причинить себе вред.

Майкл ведет Крисси вверх по лестнице.

– Какие красивые цветы, – замечает она, остановившись на площадке.

– Привет и пока, ребята. – Мимо пробегает Лилли.

– Черт возьми! – шепчет Крисси, дойдя до второго этажа. – Вот это красотка.

– Ты ее узнала?

– А должна?

– Она ведет «Стрит-данс в прямом эфире».

– Да ну! Ты не говорил, что она тоже здесь.

Майкл рад, что ему удалось произвести впечатление на жену.

– Не говорил. Нам запрещено рассказывать о других пациентах. Но теперь ты ее видела, так что тебе можно.

– А кроме нее, здесь есть знаменитости? Ну же, расскажи. Я буду держать рот на замке, обещаю.

Майкл в этом не уверен – его жена никогда не умела хранить тайны. К счастью, ответ на ее вопрос отрицательный.

– Сейчас покажу тебе общий холл, – говорит Майкл, однако останавливается, заметив сидящего на ковре перед телевизором маленького мальчика и Эбби на одном из диванов. – Простите, мы вам не помешаем? Я только хотел показать жене комнату.

– Без вопросов, – отвечает Эбби.

– Очень красиво. – Крисси проходит за мужем в центр холла. – Уютно, да?

– Наверное.

Это не совсем то слово, которым Майкл описал бы помещение, связанное с занятиями и признаниями.

– По сравнению с государственной лечебницей.

– Я никогда не бывал в государственной психбольнице.

– Вообще-то, я тоже, – отвечает Крисси, – но могу себе представить, что там за обстановка. На днях я говорила с Деллой о том, что ты лежишь в Мореленде…

Майкл содрогается. Делла – приятельница Крисси. Еще не хватало, чтобы она была в курсе его лечения. Хуже того, она – жена Кена, поэтому и он, конечно, теперь все знает. Новости в их городке разлетаются быстро…