Весна Византии - Дороти Даннет

Поколебавшись мгновение, Юлиус согласился.

― Хорошо. ― И бросился бежать.

Обернувшись через плечо, он заметил, что лекарь пытается нагнать Николаса, который явно обезумел от горя. Вообще, у него было лицо человека, которому вдруг заявили, что ад существует на самом деле, и именно ему предстоит доказать это на собственном опыте… Юлиус не отличался слишком богатой фантазией, но именно так он определил бы взгляд бывшего подмастерья.

Когда Тоби, наконец, сумел его догнать, Николас растерянно озирался на перекрестке. В полумраке ничего нельзя было разглядеть. Мелькали какие-то тени, но это могли быть не дети, а козы или даже кошки… Мужчины и женщины неприязненно взирали на этого рослого чужеземца, который, расталкивая всех вокруг, несся прочь от гавани… Теперь же, когда фламандец наконец замедлил шаг, Тоби решил, что порыв безумия прошел. И все же Николас по-прежнему ни разу не взглянул на залитую огненным светом гавань и на столп алого дыма, поднимавшийся к небесам.

Тяжело дыша, лекарь подошел к нему.

― Что ты видел?

Николас весь дрожал и дышал с трудом, словно узрел нечто ужасное. Тоби пристально взглянул ему в лицо.

― Неужели это важнее, чем наш корабль? ― Теперь он видел, что так встревожило Юлиуса.

Николас взглянул на лекаря. Люди, стоявшие в дверях домов, с любопытством наблюдали за ними. В основном, там были только женщины и старики, ― все дееспособные мужчины давно собрались на берегу. Все… кроме владельца ста тридцати восьми футов плавучего кредита, ныне обращающегося в пепел…

― Ты ее наверняка не помнишь, ― промолвил Николас наконец.

― Кого?

― Катерину, ― пояснил бывший подмастерье. ― Младшая дочь Марианы… Она у него на борту. Лодка! Мне нужна лодка…

― Катерина? Катерина де Шаретти? ― Тоби постарался не выказать своего недоверия. ― Откуда? Где?

― Она с Дориа, ― сказал Николас. ― Белый паж, который был с чернокожим. ― Шрам на его лице в алых отблесках выделялся еще сильнее. ― Разве не помнишь? Он женился на Сицилии. Она была на борту, под вуалью. Лет двенадцать-тринадцать, так нам сказали. Она уже была с ним во Флоренции. Она была во Флоренции, а я ничего не сделал! ― Нахмурившись, словно толком не узнавал лекаря, Николас взглянул на Тоби. ― Возвращайся на «Чиаретти» и сделай все, что можешь, а я отправлюсь на борт парусника «Дориа».

― Зачем? ― спросил его Тоби. Он уже успел обдумать ситуацию. ― Убьешь его и заберешь ее обратно? Она стала его женой еще на Сицилии. Сейчас у него полсотни человек на борту, и он посмеется над тобой. Твоя галера горит, и над этим он посмеется тоже. Сперва тебе нужно заняться кораблем, иначе в семье станет одной катастрофой больше. Что такого с этой девочкой может случиться за пару часов?

Тоби понятия не имел, правду ли говорит Николас, или ему просто привиделся кошмар, но сейчас это не имело значения. Главное было вернуть того на корабль. Хотя сомнительно, что от фламандца сейчас будет прок… Однако он все равно должен был попытаться.

― Ты не можешь бросить свою команду, ― заявил лекарь. ― Завтра мы попробуем что-нибудь предпринять.

Откуда-то издалека доносились голоса и топот множества ног.

― Хорошо, ― выдавил Николас через силу.

По пути к гавани Тоби все ускорял шаг и наконец побежал. Чуть помедлив, фламандец последовал его примеру. На берегу черные волны, увенчанные алым, разбивались о причал. Люди беспомощно толпились вокруг, и Юлиус с остальными также оказался среди них. На тех местах, где днем стояли ялики и шлюпки, теперь зияла пустота. Пробежавшись по всему берегу, кто-то сумел найти одну-единственную лодку, но и у той оказалось дырявое дно. К тому времени, как отомкнули ангар и сумели вывести на воду большие шлюпки, дым уже валил вовсю, а вода превратилась в лаву.

Годскалк, Юлиус и Легрант как раз забирались в лодку, когда Тоби подбежал к ним вместе с Николасом. Первым делом лекарь ухватил стряпчего за плечо, и тот, уже открывший рот для какого-то вопроса, послушно поспешил замолкнуть. Вместе с остальными Николас уселся на весла и принялся грести, не видя ничего вокруг себя. Они уже почти вышли на середину гавани, когда Тоби заметил внезапно, что взгляд фламандца наконец сконцентрировался на происходящем, и он вздохнул так глубоко, словно пытался втянуть в себя весь воздух Мореи. После этого Николас обернулся через плечо и стал пристально смотреть на галеру, пожираемую огнем.

Асторре и вся команда на борту пытались справиться с пожаром. По крайней мере, это можно было разглядеть сквозь клубы дыма. Также обнаружилось, что соседние суда, стоявшие на якоре, пытаются помочь изо всех сил, посылая шлюпки с людьми к галере. Там же виднелись и две лодки с «Дориа». Когда, отчаянно кашляя, гребцы Шаретти пробились сквозь дым к кораблю, то с другой стороны галеры они услышали какие-то крики, плеск и шипение воды. Галеру не кинули на произвол судьбы!.. Они подняли весла и перестали грести, лишь когда жар сделался совсем невыносимым. Теперь стало видно, что часть корпуса по-прежнему невредима, хотя высоко над головой на палубе бушевало пламя. Крюки, на которых должна была висеть шлюпка, оказались пустыми, но не разогнутыми: стало быть, лодка либо сгорела, либо была спущена на воду. Внезапно Тоби вспомнил, что на борту «Чиаретти» находился порох. Если у Асторре хватило времени, он должен был постараться убрать его как можно дальше в море.

Судя по всему, огонь бушевал в основном на противоположной стороне, поскольку с этой не виднелось ни одной лодки. Передней мачты уже не было, остались лишь следы ее падения. Наверняка, она плавала где-то поблизости, запутавшись в снастях. Хорошо хоть паруса пока были не повреждены… Дым между тем сгустился. Крупные хлопья золы с шипением падали в волны. Вода вокруг была усеяна обломками.

― Направо, на ту сторону, ― послышался внезапно чей-то хриплый голос, и Тоби понял, что это Николас. Вдвоем с Легрантом они принялись грести, попутно оглядывая повреждения на галере. Корма оказалась нетронутой, передняя палубная настройка слегка обгорела, но также держалась. Вскоре их весла ударили по дереву: в клубах дыма они вслепую наткнулись на лодки людей, помогавших тушить пожар, и теперь были вынуждены с осторожностью пробивать себе дорогу. Отовсюду доносились крики, но их заглушал треск дерева и рев пламени, а также шипение воды. Изнутри корабля также доносились человеческие голоса. На борту соседних шлюпок Тоби заметил мешки с песком, и вспомнил, что на «Чиаретти» тоже имелся такой балласт. Если удастся до него добраться, ― это поможет…

Вот, наконец, они взобрались на нос и смогли увидеть все своими глазами. По счастью, корабль еще не превратился в дымящиеся развалины, как они того опасались. Капитанский мостик не сгорел, и палуба была цела, а люди, выстроившись цепочкой, передавали ведра с водой. Откуда-то сбоку, сквозь дым, внезапно показалась бородатая физиономия Асторре, который держал в руках топор.

― Недотепы! Опять вы все проспали!

Николас обратился к нему:

― Насколько все плохо?

― В трюме беда. Дым не дает нам подобраться ближе. Но галера держится на плаву, и, думаю, нам удастся победить огонь.

Затем наемник доложил:

― Двое пропали, и двое были ранены, когда мы свалили мачту. Этот чертов лекарь хотя бы трезв?

Тоби обнаружил, что заботами Асторре его лекарский мешок уже вытащили наружу. Человек, командовавший отрядом наемников, умел справляться с любыми неожиданными ситуациями, однако, разумеется, он был рад, когда появился человек, способный взять командование на себя, ― то есть Николас. И тот с готовностью принял на себя это бремя. Сперва нужно спасти корабль, затем ― разобраться со всем остальным…

Тоби, привыкший работать прямо на поле боя или в военном госпитале, прекрасно знал, каково приходится во время кризиса. Таким же опытом обладали и многие другие на борту «Чиаретти», вот почему всего за час, энергично и действенно, они сумели остановить огонь. По истечении еще одного часа пожар почти удалось потушить. Одна за другой лодки, пришедшие им на помощь, отплывали восвояси, и каждая уносила в благодарность бочонок крепкого вина.

Пагано Дориа с борта своего парусника высказал положенные слова сожаления и спросил, не может ли он помочь чем-то еще. Такое же послание пришло и от бальи, который обещал пособить с корабелами и деревом для починки. Как раз в этот момент натиск огня был особенно силен, и потому ответ им обоим давал Джон Легрант. Николас в трюме принимал весь удар на себя. Кожа у него была вся в ожогах, и он подпалил себе волосы. Годскалк попытался что-то сказать по этому поводу, но Юлиус успокоил его:

― Николас считает себя опытным в этом деле. В прошлом году ведь у нас сгорела красильня.

― И он также бросился в огонь? ― поинтересовался священник.

Тоби услышал их разговор.