Мойры сплели свои нити - Татьяна Юрьевна Степанова

ней стало? Она жива?

– У нее, как она узнала о гибели Воскресенского, сердечный приступ случился. Заметьте – не после того, как сказали ей об убийстве дочерей, а после смерти любовника. Она по больницам лежала, вроде тогда вылечилась. Один салон свой сразу продала. Но у нее, по слухам, с банковскими кредитами начались проблемы. Разорилась она. И скончалась от повторного инфаркта. Быстро сгорела.

– Мы вам сейчас нашего бывшего сотрудника отыщем. – Арефьев пролистал мобильный. – Раз вы в такую даль пилили к нам, чтоб не зря ездили. Купцов – прежний замначальника розыска, давно уже на пенсии. Сейчас я ему позвоню.

И он позвонил.

– Василь Василич, привет. Как здоровье? Банки с огурцами закручиваете? Дело хорошее. К тебе из Москвы подъедут двое коллег – нет, нет… По старому архивному делу – убийству сестер Крайновых. Да, тех, которые пели… Вспомни для них все что можно, пожалуйста. Ты ж тогда был в самой гуще событий, в отличие от нас, молодых… Когда тебе по времени удобно? Раз ты с женой консервацией занят? Хорошо, я им передам. Спасибо тебе.

– А кого подозревали сначала, прежде чем дактилоскопическая экспертиза установила, что на бутылках шампанского пальцы Воскресенского? – осторожно поинтересовался Гектор.

– Подругу Полины. Одноклассницу ее бывшую, – ответил тыловик и глянул на майора Арефьева.

– Гарифу Медозову, – тот отложил мобильный, вздохнул, словно снова что-то вспомнив.

– А почему ее? – спросила Катя.

– У нее с Полиной незадолго до убийства драка случилась – я ж и туда выезжал по вызову, на арт-фестиваль в Жадино! – Зам по тылу покачал лысеющей головой. – Надо же, начнешь вспоминать – одно за другим тянется. Я уж забыл вроде… Девчонки подрались при всем честном народе на ночной тусовке. Прямо у подножия Вавилонской башни – инсталляции. Башню на фестивале каждый год возводили из досок и сучьев. Наши местные и приезжие девчонок разнять пытались, но Гарифа доску с гвоздями от инсталляции оторвала и махала ею, как палицей, все пыталась ударить Полину по лицу. Ну, чтобы гвозди ей щеки пропороли. Нас, полицию, и вызвали с испуга. Но когда я в составе патруля прибыл на Змеиный луг, драка уже закончилась. Сообщили нам, что кто-то из приезжих вмешался. Вроде парень, который к Полине неровно дышал, ухлестывал за ней. Он за нее заступился, и доску с гвоздями отнял у Гарифы.

– Драка из-за того парня у девушек произошла? Из ревности? – продолжала задавать вопросы Катя.

– Сплетни все досужие, – вмешался в разговор майор Арефьев. – Вас ППС тогда в заблуждение ввели. Никакой там ревности, никакого ухажера не было.

– Ты ж сам, Валера, отсутствовал тогда в Чурилове! – Зам по тылу слегка разозлился на досужее категоричное начальство.

– Я потом от одноклассников слышал, уже после армии. Все подробности. Какая ревность? Кто бы тогда позарился на Медузу нашу…

– На кого? – переспросила Катя удивленно.

– На Гарифу. – Майор помолчал. – Драка тогда у Вавилонской башни случилась потому, что Гарифа люто ненавидела Полину. Отомстить ей хотела.

– За что? – Катя слушала очень внимательно.

– За уродство свое. Она же из-за Полины глаза лишилась. Кривой стала. В общем-то, несчастный случай на первый взгляд. Произошел в апреле. Девчонки тогда еще крепко дружили, записывали вместе любительский клип с песнями на видеокамеру. Тогда по телику трезвонили: я всегда с собой беру – вииидеокамерууу! – Майор Арефьев спародировал заставку телепрограммы своей юности. – Еще до эры смартфонов и селфи, полукаменный век. Полина пела, а подружка Гарифа на видеокамеру ее снимала. Произошла эта история в «Закате» – это ночной кафе-клуб с караоке, их туда хозяин по утрам пускал до открытия. В зале уборка шла, стулья взгромоздили на столы и друг на друга. А Гарифа поднялась с камерой на сцену, где Полина пела и танцевала. И они запутались в проводе софита обе. Вроде как запутались… И упали со сцены. Полина не пострадала, а Гарифа напоролась на ножку стула лицом – глаз у нее вытек. Ей операцию делали, она с повязкой ходила. А затем повязку взяла и сняла – вместо глаза дырка и сморщенное воспаленное веко. До глазного протеза еще тогда дело не дошло. А мы Гарифу в школе из-за косичек-дредов Медузой горгоной звали…

– Гарифа обвиняла Полину в случившемся? Что все произошло преднамеренно? – спросила Катя.

– Наши так говорили, одноклассники мои сплетничали о них. Вроде Полина ее намеренно толкнула на стулья. Я с Гарифой после ее травмы не общался. Но видите, на подозрение ее сразу взяли после убийства.

– Подружку кривую, – кивнув, подтвердил зам по тылу. – К ней домой поехали опера, но ее там не оказалось. Только бабка и братик ее маленький. А тем временем данные дактилоскопии подоспели. На Воскресенского Павла, ставшего сразу главным подозреваемым, любовника матери девушек, еще ведь многое указывало, кроме пальчиков его. Вроде как он тайком от матери клинья подбивал к Полине. Или даже к обеим сестрам сразу. Они ж до того, как мать начала коттедж в Пузановке строить, жили все вместе в двухкомнатной квартире Крайновых на Садовой, в двухэтажке с газовой колонкой. Девчонки в одной комнате, мать с любовником в другой. Сексом занимались за стенкой. А Воскресенский был парень хоть куда, видный собой. Он раньше в автосалоне менеджером работал. Алла Крайнова его там и встретила, приехала тачку новую себе покупать. И подцепила, кроме тачки, менеджера лихого, молодого – он к ней перебрался в Чурилов. И стал фактически ее правой рукой – салонами красоты заправлял, охранял ее от наездов и за стройкой нового дома следил. По ориентировке на него, которую мы от розыска перед задержанием и погоней получили, говорилось, что он часто ночевал в Пузановке в старом доме, – потому что наблюдал за работягами-шабашниками. У них накануне скандал вышел с бригадой шабашников, которые канализацию в новый дом проводили. Чего-то напортачили, Воскресенский их выгнал. Он один на участке остался, без работяг. Девчонки ведь к нему на велосипедах туда приехали. Полина и младшая… А шампанское тоже его оказалось – он им закупился в супермаркете для презентации в салоне. Напоил девчонок, сам тоже ужрался, потом, наверное, кровь ему в голову ударила, дураку… Одну сразу убил, младшую. Может, изнасиловал сначала – по обгоревшему трупу ведь не понять ничего. А старшую избил, связал. А затем топором орудовал…

– Но признаков изнасилования у Полины Крайновой судмедэкспертиза не выявила. – Катя положила ладонь на страницы обгорелого тома. – Рубленая смертельная рана лица и гематомы на руках и теле. Это все.

– Сопротивлялась она ему. Не дошло у них до интима. Зачем он ее к стулу веревками примотал? – спросил