Мойры сплели свои нити - Татьяна Юрьевна Степанова

солнце взошло во тьме… Отчаянность и решимость, сомнение и надежда… радость, боль, нежность, восторг…

Катя прижала к груди распечатки с графиком инъекций, сама взяла Гектора за руку.

– Теперь за лекарствами, Гек.

Они шли по коридору, спускались по лестнице.

– Катя, я ему… он же вам… – Гектор стиснул ее руку.

– Аптека в вестибюле на первом этаже, я видела, когда мы приехали. – Катя старалась говорить как можно спокойнее. – Вы мне так пальцы сломаете железной хваткой… Вы не забыли рецепт у медсестры?

В аптеке клиники фармацевт глянула на рецепты и начала доставать из ящиков упаковки с ампулами и одноразовые шприцы. Лекарства были швейцарскими. Фармацевт вывела на табло кассы цену, и Кате показалось, что у нее троится в глазах. Курс стоил восемьсот тысяч. Гектор расплатился картой. Начал засовывать коробки с ампулами и упаковки шприцов в карманы пиджака. Катя отстранила его и сама аккуратно собрала упаковки и сложила в свой синий шопер.

В машине на автостоянке клиники Гектор спросил:

– Что он вам сказал?

– То же, что и вам. При всей серьезности положения ничего не потеряно. Он отменил прежние препараты и назначил вам курс инъекций, который надо начинать немедленно. Прямо сейчас. – Катя достала из шопера график-распечатку и погрузилась в изучение временных интервалов.

Гектор оперся локтями о руль внедорожника и закрыл лицо ладонями.

– Вот и прилетело мне, – прошептал он. – За то, что я убийца.

Катя повернулась к нему и мягко отвела его ладони от лица.

– Нет, Гек… Все они террористы, боевики, звери, они вас пытали, мучили… Они нелюди. Не убийства то были, а возмездие.

– Я не о них. Я про Староказарменск. – Он в упор глянул на Катю. – Пришло время нам поговорить о староказарменских делах.

– Нет. – Катя отрицательно покачала головой. – Не станем мы сейчас вспоминать Староказарменск. Не время и не место.

– Почему? Самое время. Я давно готов к этому разговору, Катя. Все ждал ваших вопросов.

– Нет у меня вопросов.

– И так все ясно? – Его лицо кривилось – то ли усмешка, то ли болезненная гримаса. – Умница-разумница давно все поняла?

– Если мне понадобится, я вас спрошу. Но не сейчас. А тот человек в Староказарменске… он был настоящий подонок. Мерзавец и негодяй. Из тех, о ком никто не заплачет.

– Так, значит… вот вы как считаете, Катя. – Он смотрел ей в глаза, словно испытывал ее.

Затем извлек из кармана пиджака коробку с ампулами, рванул крышку, двумя пальцами отломил головку у одной, вытащил из другого кармана шприц, набрал лекарства в него и с силой вонзил себе в бедро прямо сквозь брюки.

Катя аж вздрогнула. Но не показала вида.

– Так можно сломать иглу. И поранить себя. И занести инфекцию. Это не лечение, а саморазрушение. – Она старалась говорить спокойно, но ей плохо удавалось. – Отдайте шприц. Я не позволю вам себя и дальше калечить. Я сама буду делать вам уколы. Я умею.

Когда-то она могла, правда… Но сколько времени прошло с тех пор. У нее тряслись руки, когда она протирала их антибактериальной салфеткой. Достала из шопера новый одноразовый шприц, использованный завернула в салфетку. Глянула в распечатку. Достала коробку со вторым препаратом, ампулу. Попыталась отломить головку. Руки дрожали…

Гектор забрал у нее ампулу – одно движение пальцев, и она вскрыта.

– Через одежду колоть нельзя. Расстегните пояс и освободите мне место, я сделаю укол в правое бедро. – Катя, судорожно вспоминая правила «как делают инъекции», набрала лекарство в шприц.

Гектор расстегнул пояс черных брюк, приподнялся и стянул их немного вниз. Бинты перевязки на бедрах. Справа на бедре багровый след ожога факелом. Катя изготовилась и… кольнула! Не уколола, а именно «кольнула», сама замерев от страха. Ей хотелось зажмуриться.

Гектор внезапно порывисто повернулся к ней, обнял левой рукой и крепко прижал к себе, зарываясь лицом в ее волосы. Катя продолжала давить на поршень шприца, вводя ему лекарство, а он все сильнее притискивал ее к груди.

Катя действовала вслепую. Ощутив, как поршень шприца дошел до конца, она вытащила иглу. Гектор что-то прошептал ей глухо, страстно… Катя высвободила руку и сама обняла его. Слышала, как его сердце колотится.

Колесница… Она остановилась на морском берегу. А в море бушевал шторм. Волны с грохотом дробились о камни и накатывали на песок. Или то кровь стучала в Катиных висках?

Они обнимали друг друга и никак не могли разомкнуть объятий. То, что они оба с таким усилием сдерживали, казалось, вот-вот прорвется…

– Не больно, Гек?

– Так хорошо… Катенька… у меня сердце зашлось. – Он все зарывался лицом в ее волосы, не отпускал ее от себя.

Катя легонько начала высвобождаться – нельзя, нельзя ей больше слушать шум моря у троянских стен. Она отвечает сейчас за его жизнь без боли и страданий…

Приложила к месту укола антибактериальную салфетку. Гектор наконец разжал руки и откинулся на спинку сиденья, на подголовник. На его висках выступила испарина. Серые глаза – все еще затуманены.

– Следующие два укола через четыре часа, – тихо сообщила Катя после паузы. Убрала коробку с ампулами в шопер.

Гектор словно очнулся. Застегнул пояс брюк. Включил зажигание.

– Ну тогда вперед. Поехали, – объявил он и выдохнул. – В Чулимск… Давним летом в Чулимске…

– В Чурилове. – Катя колебалась. – Не стоит нам туда отправляться, слишком далеко. Не до убийств сейчас!

– Я вам должен доказать, Катя… И докажу. Я не развалина, хоть мне и необходимо ширяться по часам. Да с таким лекарем нежным… хоть на Луну – только бы вместе.

Она поняла, что спорить с ним бесполезно. Гектор Троянский не уступит.

И они отправились в город Чурилов.

Глава 14

Сирены. Сестры

– Все, что у нас осталось. – Начальник отдела полиции в Чурилове майор Арефьев после долгих поисков принес Кате и Гектору, ждавших в его кабинете… обгорелый том уголовного дела, в котором отсутствовала половина документов.

Арефьев – лет тридцати четырех, флегматичный, полноватый, лицо в веснушках. Типичный деревенский полицейский. А сам Чурилов произвел на Катю странное впечатление – то ли город, то ли декорации к фильму, заброшенные и никому не нужные. Однако приняли их в отделе полиции просто и душевно, как и бывает в глубинке: Катя предъявила свое удостоверение, и – надо же – Арефьев сразу узнал ее: «Вы брифинг в главке вели онлайн по раскрытию краж и про наш Чурилов упоминали», – сообщил он с нескрываемой гордостью. Когда она упоминала Чурилов на брифинге? Катя не могла сказать. Наверное, вскользь, даже не вспомнила ведь, когда Чурилов