Здесь умирает надежда - Энн Малком

остальные жили во Вьетнаме. Мы почти не общались с ними.

Мама приняла все аспекты американской жизни и в значительной степени избегала своей культуры, поэтому она поощряла меня делать то же самое. Она хотела, чтобы я свободно владела несколькими языками, умела защищаться, научилась водить самые быстрые машины в мире и практически во всем была лучше мужчин. Лучше всех.

Я была помесью моего отца-грека и матери-вьетнамки, поэтому меня постоянно описывали как «экзотически красивую». Я так часто слышала этот комплимент, что уже не обращала на это внимание, и ко мне не относились по-другому, как к моей матери и ее родителям. Теперь мы часть элиты. У нас есть деньги и статус. Но я знала, что эти шрамы лежат под отшелушенной, увлажненной и обработанной ботоксом кожей моей матери. Потому что такие шрамы никогда не заживают.

Она не хотела этого для меня. Хотела, чтобы все было по-другому.

Так что она усердно работала над этим. Отправила меня в лучшую школу-интернат в мире, когда мне было двенадцать. Чтобы меня тренировали, воспитали и обучали лучшие из лучших. Затем я поступила в Йельский университет, который окончила с отличием.

И, по большей части, я не была другой. Да, были «экзотические» комплименты, мужчины, которые фетишизировали меня. Но я не жила тяжелой жизнью. Мои предки, загорелая кожа, костная структура и черты лица не определяли меня как личность, как это было с моими бабушкой, дедушкой и матерью.

Я была слишком занята ночными поездками на яхтах, полетами на самолетах на частные острова, вечеринками во дворцах, поездками на рикше по Индии.

Я прожила насыщенную событиями жизнь, полную хаоса, драм и промахов. И все же это был первый раз, когда я по-настоящему испугалась. Мои мысли перенеслись в Румынию, слова всплывали из воспоминаний, которых я изо всех сил старалась избегать.

«Он будет твоей погибелью».

Я попыталась отмахнуться от этих слов в своей голове. Я верила во многие вещи и думала, что в мире есть гораздо больше особенного, чем все хотят думать. Но будущее, предсказанное мне в Румынии, не могло сбыться.

Я бы этого не допустила.

Так что выбросила это из головы вместе с Карсоном и села в частный самолет со своим принцем.

Да, принц, с которым я планировала расстаться, учитывая, что технически я ему изменила и все такое. Хотя я никогда не соглашалась на обязательства в своих отношениях с парнями… Одна мысль об этом вызывала у меня зуд. Я, конечно, не спала с кем попало, но мне нравилось иметь возможность сделать это, если я захочу.

Несмотря на то, что я позиционировала себя как независимая женщина, я не спала с принцем, пока мы отдыхали на Карибах, — мы так и не ходили знакомиться с его родителями. Теперь была уверена, что, в конце концов, расстанусь с ним.

Что ж, я уже некоторое время знала, что это произойдет. Он был красив, вежлив, настоящий принц. Но он был очень скучным. Ему не терпелось жениться, увезти меня обратно в Бутан и заставить родить кучу наследников.

Нет, спасибо.

Я использовала его как запасной выход, чтобы мне не пришлось иметь дело с Карсоном, чтобы он не врывался в мой дом, не трахал меня и не заставлял испытывать к нему чувства.

Стервозный поступок. Тем более что я не могла заставить себя продвинуться с принцем дальше второй фазы.

Я солгала и сказала ему, что у меня месячные, он покраснел, понимающе кивнул, не настаивая на сексе. Держался подальше. Он был одним из тех мужчин, которые пугались и возмущались менструирующими женщинами. Не из тех, кто мечтал бы трахнуть женщину, истекающую кровью.

Такие, обычно, говорили громкие речи на публике, носили свою мужественность как значок, пришитый к их раздутым бицепсам. Но боялись женской крови.

Я точно знала, что Карсон не испугался бы. Он трахал бы меня жестко, грязно и изысканно, независимо от того, истекаю я кровью или нет.

Мне нужно думать о Тензине и о том, как он принес мне горячий чай. У него было красивое, стройное тело пловца и он говорил, что сделает меня своей принцессой.

Я была слишком занята мыслями о мужчине, который уже сделал меня своей королевой.

Приехав с Карибского моря и пробыв дома две недели, я все еще не видела Карсона.

Пока меня не было, Стелла первым делом заключила соглашение о сексе с боссом Карсона, Джеем Хелмиком. Именно у него она была в субботу вечером, пока мы с Ясмин и Зои пили и обсуждали ее ситуацию.

— Он причинит ей боль. — Зои поморщилась, ее темные глаза были полны ярости, когда она потягивала свой напиток.

Зои не одобряла, что наша любящая, добросердечная, безнадежно романтичная подруга вступила в сексуальную связь с мужчиной, у которого была репутация такого рода.

Зои была серьезной сучкой, которая была готова умереть за нашу небольшую группу друзей. Она владела прибыльной пиар-фирмой, полностью держала себя в руках и не позволяла мужчинам ни во что вмешиваться. Мужчины выстраивались в очередь, чтобы встать у нее на пути. У нее была безупречная эбеновая кожа, глубокие карие глаза, удивительные изгибы, из нее всегда сочилась уверенность.

Зои не из романтиков.

— Да, — согласилась я, потягивая свой напиток. — И, надеюсь, ей это понравится, —