Ромашки для королевы - Оксана Демченко

Светловолосый набросил на голову капюшон, спрыгнул с коня и растворился в вечере, даже туман не взвихрился там, где он только что метнулся к зарослям ив. Брав послушно спешился, взвел арбалет, достал меч и уговорил усталых коней идти ровно.

В село он попал по широкой тропе, которой обычно возвращалось стадо. Вытоптанная еще по весне трава давно ссохлась, земля сбилась в плотную корку. Кони шли нервно, не пытаясь удаляться от знакомого человека. Их копыта щелкали предательски звучно. Брав усмехнулся. Если второй и правда есть – уже знает, что в селе появился гость. О ком торопливо бормотал эльф, гадать не приходилось – ведьмени, яснее ясного. Здесь, в Рэнии, встретить их воевода никак не ожидал. До первых отрогов кряжей большого хребта еще три сотни верст по прямой, как птицы летают. Людей мало, живут редко… Он усмехнулся, вслушиваясь в ползущую по земле ночь. Если здраво рассудить – им того и надо. Пришли, вырезали село, сплясали свой жуткий обряд, перегоняющий чужие смерти и страх в силу мышц и магии, да и ушли безнаказанно. Пока хватятся, пока погоню снарядят… Да нет у людей следопытов, способных разыскать Черного, если он достаточно крепок и хитер. Тем более – разыскать по старому, давнему следу.

Тишина стала какой-то пронзительной, и Брав ощутил – впервые в жизни – то, в чем упорно наставлял его мастер: направление этой злой тишины. Ее взгляд. Совершенно отчетливый, идущий слева, и рука сама сделала необходимое – чуть сместила арбалет и спустила все три крюка. Вслепую, не целя, на невнятное ощущение, взорвавшееся злым, наполненным магией, воем. Конь, шедший слева, споткнулся об этот звук всеми четырьмя и стал падать, как мягкий мешок. Первое движение клинком Брав отмахнул, не дожидаясь, над самым седлом, вспоров уже мертвую шею рыжего кончиком лезвия.

Свист стали на миг изменился, когда ее вскользь царапнуло нечто темное, неотличимое от ночи. И только тогда глаза, словно с них спало заклятие, увидели Черного, беззвучно стелющегося над самой землей, обходящего клинок и пытающегося достать в падении связки под коленом врага. Брав успел поставить блок, холодно сознавая, насколько нерасторопен и как чудовищно опаздывает видеть и реагировать. И еще: что следующее движение метнет ведьменя, подобного пружине, за круп вороного, где он и исчезнет, чтобы снова выйти на неуклюжего человека из ночи – и добить. В бою один на один ведьменю человек не страшен. Два года занятий с Кэльвилем изменили Брава сильно. Теперь он видел врага, понимал его действия и даже успевал – почти успевал – отвечать. Но эта ночь странным образом сковывала движения и делала тело непослушным, чужим, усталым. Черный уже почти лег – и даже краем глаза уже не ловится в тени…

Вот только распрямиться пружина не успела. Ведим тенью коснулся пыли, перекатился и стал вставать, почти исчезнув из поля зрения не успевающего повернуть голову Брава, когда его во встречном движении срезала пара темных узких клинков.

Воевода резко выдохнул и замер неподвижно, чувствуя, как только что получил в подарок еще одну жизнь. Право дышать, слышать ночь и смотреть, как расползается темное пятно у смятого невнятным комком тела Черного. Ночь проредилась и посветлела, наполнилась малыми шумами. Где-то первая собака решилась оплакать хозяев, осторожно скрипнул ставень, чуть отведенный дрожащей рукой. Вороной тонко заржал, жалуясь на пережитый ужас. Только шаги эльфа остались беззвучны.

Он склонился над конем и виновато тронул лоб рыжего, погладил шею. Брав нервно усмехнулся. Когда Кэльвиль добрался от тела Черного до головы своего коня – как протирал и убирал узкие клинки, как обходил по широкой дуге бестолкового ученика – ничего не осталось в памяти. Словно и не было этих мгновений. Мягкий голос эльфа вернул его к действительности.

– Ты молодец, управился. Сфера активной магии, в которой ты до сих пор стоишь, называется, если перевести с нашего старого на ваш нынешний, по-простому, заклятием мешка. Глупо звучит. Смысл в том, что противник и само место, где он находится, опутывается… ну, пусть нитями, хотя это более подобно слоям луковой шелухи для зрения мага. Звуки меркнут, свет бледнеет, движения тормозятся. Ты держался долго и успел многое. Но в другой раз, едва ощутишь тяжесть ночи, прыгай в сторону, уходи из мешка. Понял?

– Да. Звезды-то какие…

– С возвращением, – грустно улыбнулся Кэльвиль. – Коня жаль. Но из вас двоих, уж извини, рыжий мой Ласьи, я сразу выбрал Брава. Больно так говорить, но я знал, что одного из двух мы потерям – и это в самом удачном случае.

– А второй ведьмень?

– Лежит в доме, там, – указал эльф, разгибаясь. – Это было просто, он уже готовил обряд и оттого стал невнимателен, уязвим.

Капюшон упал на плечи, светлые волосы рассыпались, и Брав снова удивился тому, насколько же странные существа – вечные. Он, воин, все еще догорает воспоминанием о коротком страшном бое, а этот «юноша» несметных лет уже снова мягок и тих. Дыхания не сбил, разобравшись в пару минут с бедой, не всегда посильной и большому отряду особо обученных бойцов, и явно не особенно собой доволен – конь потерян. Да и в село они припозднились.

Воевода осмотрел свой меч, на котором темнела кровь коня, но не ведьменя. Поднял голову и глянул вдоль улицы, считая дома без света отсюда и до самой околицы, где жмется испуганно к земле редкий облезлый туман – последний знак отгоревшего темного колдовства. Ведьменева дюжина изб… И стены уже снизу до окошек черны, словно их съедает копоть пожара. Значит, не удалось доплясать Черному, не взял он у отнятых жизней всю силу.

Из первой уцелевшей избы осторожно высунулся дюжий мужик с вилами, пригибаясь и вздрагивая оглядел улицу. Потом сосредоточенно – чужаков и черное тело. Шепотом, сорванным голосом спросил: «Неужто все?». Светловолосый уже шел ему навстречу и что-то негромко говорил своим замечательно мягким и добрым голосом. И детина кивал, неотрывно глядя в серые глаза, где сосредоточилось всё лучшее в этой злой и страшной ночи смерти – жизнь, надежа, готовность и способность помогать и утешать.

Вторая дверь осторожно скрипнула, третья. Люди выходили, недоверчиво глядели на мертвого ведьменя и охали, рассмотрев копоть на избах. Заплакала женщина, называя имя соседки, теперь уже – бывшей. Брав приметил сельского старосту, явно бывшего вояку, хромого, вооруженного старым плохоньким мечом, бледного и сосредоточенного. За ним шли люди, еще десятка два, вооруженные кто чем. Брав подумал, что толковый у села оказался старший. Сообразил собирать людей в южных избах, там готовился последний заслон беде ставить, даже и высмотрел ее вовремя, да только что они могли? Против этих тварей маг нужен, и не один. Или эльф.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});