Холодные тени - Мила Бачурова

class="p1">– То есть грязные стенки ты помнишь? – прищурился Вернер.

Светлая полоса на стене. Ребристая поверхность металла под пальцами…

– Да. Стенки помню.

– А дальше?

– Дальше – не помню… Знаете, – Тимофей встал, – я, пожалуй, пойду. Спасибо за то, что попытались помочь.

– А ну сядь! – жестко приказал Вернер.

Тимофей остался стоять. Тогда Вернер поднялся сам.

– Тим говорит правду! – вмешалась Габриэла. – Он действительно не помнит! Ты что, ему не веришь?

– Единственное, чему я верю, – так это тому, что ты веришь, будто он никого не убивал, – сказал Вернер. – А чтобы поверить или не поверить ему, мне нужны детали. Знаешь, как у нас говорят: хороший коп не доверяет. Хороший коп – проверяет. – Он смотрел на Тимофея сверху вниз. – Если ты сейчас не сбежишь, я, скорее всего, задам тебе еще много неприятных вопросов. Как уже сказал – не потому, что мне любопытно или нравится над тобой издеваться. Просто без этих вопросов у меня не будет полной картины. Ясно?

Тимофей подумал и сел обратно в кресло. Сказал:

– Ясно.

В глазах Вернера снова мелькнуло уважение.

– Крепкий, – заметил он. – Глядишь, и правда сумеешь что-то раскопать… Постой-ка. – Он шагнул к Тимофею. – А ну встань.

– Зачем? – снова влезла Габриэла.

Вернер досадливо отмахнулся от сестры. Тимофей встал.

– Твоего отчима убили ударом в глазницу. Так?

– Так.

Вернер повертел головой, требуемого предмета в гостиной не обнаружил, ушел и вернулся с раздвижной указкой. Пояснил:

– Это Урсулы. Она работает в консультационном центре.

Раздвинул указку сантиметров на тридцать. Спросил у Тимофея:

– Отвертка была такой длины?

Тимофей подумал. Взял указку, примерил к карману куртки. Немного сдвинул и подал обратно:

– Вот такой.

– А отчим – моего роста?

– Чуть повыше.

– Бей, – сказал Вернер. Вложил ему в ладонь указку.

Тимофей покачал головой:

– Не нужно, я понял смысл. Вы хотите сказать, что для нанесения удара в глазницу мне не хватило бы роста?

– Если только твой отчим не наклонился.

– В этом мы не можем быть уверены.

– Не можем. Но это – точно тот вопрос, который нужно задать криминалистам. Пусть проверят, из какого положения наносили удар.

– Будет хорошо, если они это проверят.

– Это их работа. Я постараюсь получить доступ к отчету, посмотрю.

– Значит, ты все-таки веришь Тиму, – гордо заключила Габриэла.

– Я верю в то, что перед тем, как обвинять, необходимо отработать все версии, – сухо отрезал Вернер.

– Тот полицейский сказал, что мне не будут предъявлять обвинение, – сказал Тимофей.

– Понимаю. Но ты ведь здесь и не за тем, чтобы избежать обвинения, так?.. Ты хочешь справедливости, я хочу того же. Таким образом, начало параллельному расследованию можно считать положенным. – Вернер встал. – Отвезти вас домой?

Тимофей посмотрел на часы, висящие на стене гостиной.

– У меня еще есть время до прихода мамы. Отвезите нас, пожалуйста, в другое место.

41

Ночью Доминик Конрад не позволил никому выйти. Он сам, с техником и врачом, обошел станцию с фонарями, но не нашел никого и вернулся.

– Вы что же, просто так там ее и оставите?! – кричал Лоуренс, сжав кулаки.

– Передам сообщение на соседнюю станцию, – сказал побледневший Конрад. – После чего мы продолжим поиски.

– Отлично. Я хочу участвовать.

– Исключено! – Иногда Конрад умел говорить твердо, даже жестко. – Никто из вас наружу не выйдет.

– Это смешно! – рявкнул Лоуренс. – По-вашему, мы такие идиоты? Мы вполне в состоянии смотреть под ноги, держать друг друга в поле зрения…

– Полагаю, вашей подруге сейчас совсем не смешно, – перебил Конрад. – Хотя она, безусловно, не идиотка и вполне в состоянии смотреть под ноги, а также держать в поле зрения станцию. К тому же это случилось при свете дня.

Это случилось.

После того как станцию перевернули вверх дном и проверили каждое помещение, сомнений не осталось: это случилось. Габриэла пропала.

Вероника, съежившись в кресле, чувствовала, как холодные когти Антарктиды проникли внутрь и сжали желудок.

Конечно, Габриэла ей не нравилась. Она была той еще сучкой, к тому же… К тому же. Но если бы она сейчас, раскрасневшаяся с мороза, вошла в дверь и принялась рассказывать, какую удивительную хрень умудрилась снять для своего блога, Вероника с огромным удовольствием врезала бы ей по лицу, а потом обняла.

Никто не заслуживает того, чтобы пропасть в Антарктиде. Никто!

– Вы ведь ее найдете? – Брю стояла рядом с Лоуренсом; ее руки, казалось, жили собственной жизнью: сплетались и расплетались, кисти и пальцы изгибались под разными углами, в лице не было ни кровинки.

– Мы сделаем все возможное, – уклончиво сказал Конрад.

Вероника услышала в этом холодное «нет».

– Ты что, вообще не волнуешься? – шепотом спросила она у Тимофея, который сидел рядом, уткнувшись в ноутбук.

– Я ничем не могу помочь. Разве что создать еще больше проблем.

– Я тебя не об этом спрашивала!

Тимофей посмотрел на Веронику, взгляд его был спокоен, как всегда.

– Какая разница? – спросил он. – Какая разница, что человек чувствует, если это никак не отражается на его действиях?

Вероника задохнулась от возмущения. Но взяла себя в руки и твердо ответила:

– Знаешь, вот только это на самом деле и имеет значение: что человек чувствует, пока действует или не действует.

– Мне жаль, что пропал человек, с которым я мог более-менее сносно общаться, – выдал Тимофей после небольшой паузы.

– И все?

– Все. – Он снова уткнулся в ноутбук.

Вероника покачала головой.

Конрад, вышедший было из столовой, вернулся обратно.

– Я сообщил о пропаже на соседнюю станцию, они подключаются к поискам. Надеюсь, удастся найти ее до утра.

– А что будет утром? – спросил Лоуренс.

– Погода портится, – неохотно признался Конрад. – Судя по всему, на нас надвигается снежный буран. Как я вам уже говорил, такое бывает нередко.

– Это – проблема? – Лоуренс нависал над Конрадом, как скала.

– Что вы предпочтете, – спросил Конрад, – чтобы я прочитал вам часовую лекцию о сложностях поисково-спасательных операций в условиях ограниченной видимости, обусловленной неблагоприятными погодными условиями, или чтобы я отправился наружу и начал разыскивать вашу подругу?

– Не нужно так со мной разговаривать! Вы, между прочим, получаете зарплату благодаря мне.

– Ах, молодой человек, видели бы вы ту зарплату, – вздохнул Конрад и отвернулся, потеряв интерес к задохнушемуся от возмущения Лоуренсу.

Наконец все ушли. Остался лишь Оскар, с которым Вероника успела поболтать накануне. Оскар сидел за столом, на своем прежнем месте, и задумчиво барабанил пальцами по столу. Поймав взгляд Вероники, он постарался ободряюще улыбнуться.

Лоуренс ходил взад-вперед, сунув руки в карманы джинсов. Брю сидела на краешке стула, кусая губы. Кулаки ее были крепко сжаты и лежали на бедрах.

– Кто-нибудь хочет кофе? – резко спросила она.