Эмигранты. Поэзия русского зарубежья - Георгий Адамович

«Это пеплы сокровищ…»

Это пеплы сокровищ:Утрат, обид.Это пеплы, пред коимиВ прах — гранит.

Голубь голый и светлый,Не живущий четой.Соломоновы пеплыНад великой тщетой.

Беззакатного времениГрозный мел.Значит Бог в мои двери —Раз дом сгорел!

Не удушенный в хламе,Снам и дням господин,Как отвесное пламяДух — из ранних седин!

И не вы меня предали,Годы, в тыл!Эта седость — победаБессмертных сил.

27 сентября 1922

«Спаси Господи, дым!..»

Спаси Господи, дым!— Дым-то, Бог с ним! А главное — сырость!С тем же страхом, с какимПереезжают с квартиры:

С той же лампою-вплоть,—Лампой нищенств, студенчеств, окраин.Хоть бы деревце хотьДля детей! — И каков-то хозяин?

И не слишком ли строгТот, в монистах, в монетах, в туманах,Непреклонный как рокПеред судорогою карманов.

И каков-то сосед?Хорошо б холостой, да потише!Тоже сладости нетВ том-то, в старом — да нами надышан

Дом, пропитан насквозь!Нашей затхлости запах! Как с ватойВ ухе — спелось, сжилось!Не чужими: своими захватан!

Стар-то стар, сгнил-то сгнил,А всё мил… А уж тут: номера ведь!Как рождаются в мирЯ не знаю: но так умирают.

30 сентября 1922

Хвала богатым

И засим, упредив заране,Что меж мной и тобою — мили!Что себя причисляю к рвани,Что честно мое место в мире:

Под колесами всех излишеств:Стол уродов, калек, горбатых…И засим, с колокольной крышиОбъявляю: люблю богатых!

За их корень, гнилой и шаткий,С колыбели растящий рану,За растерянную повадкуИз кармана и вновь к карману.

За тишайшую просьбу уст их,Исполняемую как окрик.И за то, что их в рай не впустят,И за то, что в глаза не смотрят.

За их тайны — всегда с нарочным!За их страсти — всегда с рассыльным!За навязанные им ночи,(И целуют и пьют насильно!)

И за то, что в учетах, в скуках,В позолотах, в зевотах, в ватах,Вот меня, наглеца, не купят —Подтверждаю: люблю богатых!

А еще, несмотря на бритость,Сытость, питость (моргну — и трачу!),За какую-то — вдруг — побитость,За какой-то их взгляд собачий

Сомневающийся…                      — не стерженьли к нулям? Не шалят ли гири?И за то, что меж всех отверженствНет — такого сиротства в мире!

Есть такая дурная басня:Как верблюды в иглу пролезли.…За их взгляд, изумленный на́-смерть,Извиняющийся в болезни,

Как в банкротстве… «Ссудил бы… Рад бы —Да…»             За тихое, с уст зажатых:«По каратам считал, я — брат был…»Присягаю: люблю богатых!

30 сентября 1922

Рассвет на рельсах

Покамест день не всталС его страстями стравленными,Из сырости и шпалРоссию восстанавливаю.

Из сырости — и свай,Из сырости — и серости.Покамест день не всталИ не вмешался стрелочник.

Туман еще щадит,Еще в холмы запахнутыйСпит ломовой гранит,Полей не видно шахматных…

Из сырости — и стай…Еще вестями шалымиЛжет вороная сталь —Еще Москва за шпалами!

Так, под упорством глаз —Владением бесплотнейшимКакая разлиласьРоссия — в три полотнища!

И — шире раскручу!Невидимыми рельсамиПо сырости пущуВагоны с погорельцами:

С пропавшими навекДля Бога и людей!(Знак: сорок человекИ восемь лошадей.)

Так, посредине шпал,Где даль шлагбаумом выросла,Из сырости и шпал,Из сырости — и сирости,

Покамест день не всталС его страстями стравленнымиВо всю горизонталь —Россию восстанавливаю!

Без низости, без лжи:Даль — да две рельсы синие…Эй вон она! — Держи!По линиям, по линиям…

12 октября 1922

Эмигрант

Здесь, меж вами: домами, деньгами, дымами,Дамами, Думами,Не слюбившись с вами, не сбившись с вами,Неким —Шуманом пронося под полой весну:Выше! из виду!Соловьиным тремоло на весу —Некий — избранный.

Боязливейший, ибо взяв на дыб —Ноги лижете!Заблудившийся между грыж и глыбБог в блудилище.

Лишний! Вышний! Выходец! Вызов! ВвысьНе отвыкший… ВиселицНе принявший… В рвани валют и визБеги — выходец.

9 февраля 1923

Душа

Выше! Выше! Лови — летчицу!Не спросившись лозы — отческойНереидою по — лощется,Нереидою в ла — зурь!

Лира! Лира! Хвалынь — синяя!Полыхание крыл — в скинии!Над мотыгами — и — спинамиПолыхание двух бурь!

Муза! Муза! Да как — смеешь ты?Только узел фаты — веющей!Или ветер станиц — шелестомО страницы — и, смыв, взмыл…

И покамест — счета — кипами,И покамест — сердца — хрипами,Закипание — до — кипениДвух вспененных — крепись — крыл.

Так, над вашей игрой — крупною,(Между трупами — и — куклами!)Не обшупана, не́ куплена,Полыхая и пля — ша —

Шестикрылая, ра — душная,Между мнимыми — ниц! — сущая,Не задушена вашими тушамиДу — ша!

10 февраля 1923

Расщелина

Чем окончился этот случайНе узнать ни любви, ни дружбе.С каждым днем отвечаешь глуше,С каждым днем пропадаешь глубже.

Так, ничем уже не волнуем,— Только дерево ветви зыблет —Как в расщелину ледяную —В грудь, что так о тебя расшиблась!

Из сокровищницы подобийВот тебе — наугад — гаданье:Ты во мне как в хрустальном гробеСпишь, — во мне как в глубокой ране

Спишь, — тесна ледяная прорезь!Льды к своим мертвецам ревнивы:Перстень — панцирь — печать — и пояс.Без возврата и без отзыва.

Зря Елену клянете, вдовы!Не Елениной красной Трои Огнь!Расщелины ледниковойСинь, на дне опочиешь коей…

Сочетавшись с тобой, как ЭтнаС Эмпедоклом… Усни, сновидец!А домашним скажи, что тщетно:Грудь своих мертвецов не выдаст.

17 июня 1923

«На назначенное свиданье…»

На назначенное свиданьеОпоздаю. Весну в придачуЗахвативши — приду седая.Ты его высоко́ назначил!

Буду годы идти — не дрогнулВкус Офелии к горькой руте!Через горы идти — и стогны,Через души идти — и руки.

Землю долго прожить! Трущоба —Кровь! и каждая капля — заводь.Но всегда стороной ручьевойЛик Офелии в горьких травах.

Той, что, страсти хлебнув, лишь илаНахлебалась! — Снопом на щебень!Я тебя высоко́ любила:Я себя схоронила в небе!

18 июня 1923

Рельсы