Тайный знак - Алёна Жукова

После «исповеди» лесника Константину захотелось поговорить с Дашей, но все не решался. В голове его никак не укладывалось, как такое возможно. Став заложницей отцовской дури, эта юная красавица и, по всему видать, умница, если сама выучилась и закончила восемь классов экстерном, проживет всю свою жизнь в глуши, не получив ни малейшего шанса приблизиться к исполнению мечты. Наблюдая за ней издалека, он ловил себя на том, что любуется, не в силах отвести глаз.

Даша заметила, что гость ни баней, ни рыбалкой, ни застольем с водочкой не интересуется. Молчит и смотрит на нее, словно больной, а как уезжать стал, заперся с отцом в доме и минут сорок разговаривал о чем-то. Вот после этого впервые и обратился к ней:

– Даша, меня Константином зовут. Я в Москве живу. Знаю про мечту твою. Хочу помочь тебе в медучилище поступить. Поедешь?

– Поеду. Но отец не отпустит.

– Я с ним договорился.

Хитер оказался Николай, ой как хитер. Сговорились на том, что Константин все уладит с районным руководством и Николаю выделят женщину в помощь по хозяйству. Ей будут выплачивать приличную зарплату, что справедливо, ведь охотничий домик известен всем министерским как лучшее место отдыха. Да при таких условиях от желающих отбоя не будет, и Даша, так уж и быть, поедет в Москву учиться.

Со своей стороны Константин обещал, что поможет Дарье, чем сможет. Если надо, устроит в вечернюю школу, найдет работу в больнице – тогда и поступать легче, – и общежитие он ей подыщет. На первое время предлагал пожить у них. Жена – человек добрый, будет только рада.

Николай вроде как согласился, правда, попросил задаток. Костя удивился: о каком задатке речь? Разве он Дашу покупает? Билет ей возьмет, даже деньги на дорогу выделит.

Николай надулся, кивнул и на этом разговор прекратил, а утром посадил дочку в погреб под ключ и пригрозил «задницу прострелить, если рыпнется».

Константин ждал Дашу у машины, которая с минуты на минуту должна была везти москвичей на вокзал. Рядом с ним топтались скучающие коллеги, которые никак не могли понять, какого черта так переживать и на кой ему вообще сдалась эта девчонка. Если на молодую потянуло, так в столице таких цыпок пруд пруди.

Костя чуял неладное: вчера, когда Даша узнала, что судьба ее может так круто измениться, чуть не расплакалась от счастья, прыгала на месте и хлопала в ладоши, как ребенок. Обещала утром принести выписку из табеля с оценками за восьмой класс. Представить, что передумала, было невозможно. Ясное дело, не обошлось без Коли-лесника. Ждать дальше грозило опозданием на поезд, и Костя сел в машину с тяжелым сердцем.

Состав уже тронулся, когда на перроне появилась Дарья. Она бежала, заглядывая в окна вагонов, и все время озиралась, словно боялась погони. Заметив ее, Константин сломя голову кинулся в тамбур и сорвал стоп-кран. Тут же на него набросилась проводница, угрожая милицией. Костя сунул ей в руку свой бумажник:

– Вот деньги, заплачу штраф, обещаю. В тюрьму сяду, но только не мешайте! Там девочка на перроне: вопрос жизни и смерти!

Проводница отступила, в сердцах выругавшись:

– Псих грёбаный! Иди уж.

Спрыгнув на платформу, он быстро схватил Дашу за руку и втянул за собой в вагон. Она упала к нему в объятия, рыдая и смеясь. Далеко не пустой кошелек Кости помог уладить дело и с проводником, и с начальником поезда. Никто из пассажиров и не заметил минутной остановки. А после того, как Костя отдал начальнику «дары природы», которые припас для Москвы, нашлось даже отдельное купе.

Даша рассказала, как сбежала из погреба: ей удалось задвижку на замке палочкой сдвинуть. Когда выбралась наружу, обратно задвинула, чтобы отец не заметил. Потом ползком в овраг, бегом через лес и вплавь на другой берег реки, а оттуда уже близко до станции.

Четверо суток, пока ехали, Даша ластилась, как кошка. Не соблазняла, просто истосковалась по ласке, теплу, любви. Причину смерти матери объясняла жестокостью отца. Рассказала, что лаялись родители друг с другом нещадно, да и кулаки в ход пускали, и вот после одной из таких стычек мать слегла со сломанными ребрами и ключицей, а началось все из-за иконы, которую отец чуть не уничтожил. Потом началось крупозное воспаление легких, и мать в одночасье умерла. С тех пор Дашу никто не обнимал и не целовал.

Константину было тяжело бороться с искушением, когда на расстоянии вытянутой руки, через проход, спала влюбленная в него девушка, и он убегал в купе к друзьям. Но в одну из ночей не выдержал. Даша сама попросила не уходить, прильнула к нему, быстро стянув с себя одежду. Терпеть больше не было сил.

Когда приехали в Москву, оказалось, что у Даши при себе нет ни одного документа. Квартиру удалось снять на чужое имя, а вот с учебой пришлось повременить. Отцу Даша сообщила, что не вернется и будет учиться в Москве. Николай опять потребовал денег. Костя, не раздумывая, отдал все, что собрал на строительство дачи. Но через полгода уже было не до поступления: с первых дней беременности у Даши начался токсикоз. Девушка таяла на глазах, не ела, плохо спала, а к врачам не пойдешь – опасно: несовершеннолетняя она. За такое Костю могли посадить, а этого Дарья допустить не могла и решила рожать дома, как ее мама и бабка делали.

Костя испугался: а вдруг что не так пойдет? Успеет ли помочь? Уговаривал себя, что, как только Даша родит, уйдет от Татьяны, словно это могло как-то помочь родам. Только бы все обошлось!

Удивляло, что Даша сама ни разу не попросила, даже не намекнула о женитьбе. Никаких упреков – наоборот: «Перед женой твоей виновата. Придет время, упаду перед ней на колени прощения просить. Сама я к тебе прилепилась, сама и отвечать буду». Когда узнала, что Константин с Татьяной не повенчаны и даже не расписаны, вроде успокоилась, но не надолго. Хотелось ей, конечно, как любой женщине, узнать, кто же та, другая, которую он называет женой, а узнав, не поверила. Да и как можно в такое поверить? Ее Костя – муж знаменитой Карпинской, портрет которой она в детстве вырезала из журнала «Советский экран» и пришпилила кнопкой над кроватью. Когда беременная ходила, услышала от кого-то: «Смотри на красивых людей, и ребенок родится красивым». Купила в ларьке «Союзпечать» фотографию любимой артистки – очень хотела родить дочку с ямочками на щечках и с золотыми кудряшками. Костя, увидев молодую Таню, улыбавшуюся с фотографии, спокойно сказал:

– Это моя жена.

Даша сначала обиделась, решив, что он подшучивает над ней, но оказалось, не врет. С этого момента она отдалилась, замкнулась, и, когда Костя сказал, что, как только родится ребенок, они поженятся, Даша ответила: «Никогда!»

Ее слова удивили Константина.

– Даш, я тебя не понимаю. Ты же любишь меня. Я хочу быть мужем и отцом ребенка. В чем проблема?

– В том, что твоя жена – мечта, идеал! А я простая девушка, каких миллионы. Ты всегда будешь маяться тоской по ней, потому что она НЕДОСЯГАЕМА! А на мне ты женишься из жалости.

– Брось глупости городить. Я люблю тебя. Даже не в этом дело… С тобой я живу по-настоящему, а с Татьяной все как на сцене или в кино. Иногда кажется, что у нее в голове кто-то командует: «Мотор, начали!» – и она бросается в объятия. Или кричат ей: «Твоя реплика – забыла?» – и Таня тут же отвечает как по писаному.

– Ну и что? Ты к этому уже привык. Она твоя богиня, и не только твоя. Вся страна ее любит, и я тоже. Никогда, слышишь, никогда этой женщине я не причиню боль. Ребенку дадим твое отчество, а фамилию мою. Я так решила. И очень прошу тебя, если ты хочешь, чтобы я не вернулась в лесничество и жила тут, растила ребенка у тебя на глазах, не заводи этого разговора, ладно?

– Ну, а если Татьяна сама тебя попросит? Скажет: «Дашенька, мой Котя совсем извелся, не может без вас жить, выходите за него», – что тогда?

Даша насупилась, наклонила голову, словно хотела боднуть больно. И в этот момент Константин, вспомнив слова Николая: «Вся в мать, упрется рогом, хоть кол на голове теши…», понял, что сморозил глупость. Она подняла на него глаза, полные слез, и твердо произнесла:

– Если она тебя прогонит, то поженимся, а по-другому – никогда!

То, что Татьяна, узнав о существовании Даши, отпустит (но не прогонит), было ясно как день. Костя раздумывал, как убедить Таню сыграть роль разлюбившей жены и поговорить с Дашей. Он почему-то находил это почти нормальным: бывшая жена спокойно передает будущей из рук в руки то, что ей было когда-то дорого, но со временем утратило ценность. К тому же Татьяна всегда повторяла: «Отпущу не к девке, не к бабе, а к матери твоего ребенка». Вот и пришло время. Для этого, правда, надо было выбрать подходящий момент. Уж точно не сейчас, перед ее любимым праздником.

Глава девятая

Подходящего времени, чтобы объявить Тане о решении уйти к другой женщине, родившей от него ребенка, у Кости никак не находилось. Мешало все: Танины гастроли и съемки, творческие удачи и неудачи, болезни и выздоровления, а главное – сознание того, что Дарью, как ему казалось, все устраивало и так. Его тоже устраивало. За три года он привык жить между двух стульев, порой успевая посидеть на обоих сразу, и не без удовольствия. Недавно, правда, вышел прокол: гулял в парке со своими девчонками, катал обеих на карусели, а тут коллега со своим отпрыском нарисовался. Дочка с карусели сползла, подбежала к нему и на ручки попросилась: «Папа, папулечка! Головка клужица, калуселька Сясю заклутила…» Он подхватил Настю, успев заметить, как у товарища Петренко отвалилась челюсть и подскочили белесые бровки. Умница Даша все мгновенно «прощелкала». Отобрав у Константина ребенка, вежливо поблагодарила: