Две сестры - Эйлин Гудж

— Мы с вами незнакомы. Меня зовут мисс Хони Лав. — Она протянула ему руку. — А вы, должно быть, тот парень Хейвуд, о котором мы столько слышали. Очень мило, что вы заглянули к нам, а то мы как раз удивлялись, почему это так долго от вас ничего не слышно. Там, откуда я родом, считается признаком хорошего тона набраться мужества и показать свое лицо, когда готовишься нанести кому-нибудь удар в спину. — Голос ее сочился сладостью, но во взгляде сверкала холодная сталь.

— Польщен, мисс Лав. — Он улыбнулся, нимало не смутившись. — Я тоже много слышал о вас. Хотя, должен признаться, мои коллеги не оценили вас должным образом.

— Что-то подсказывает мне, что это не комплимент, — презрительно фыркнув, бросила пожилая женщина.

— Да нет, напротив. Уверяю вас, это самый настоящий комплимент, — ответил он с подкупающей искренностью. — Не хотите ли присоединиться к нам? Ваша подруга Линдсей и я как раз собирались сходить куда-нибудь выпить по чашечке кофе.

— Не понимаю, зачем вам куда-то идти, когда лучший в мире кофе подают прямо здесь, — заявила она, махнув рукой в сторону кафе, где в это самое время Олли подавал кусочек шоколадного торта какой-то девушке, в которой Линдсей узнала Анни Саксон, одну из его не таких уж и тайных обожательниц.

Керри-Энн управлялась с кофейным автоматом и выглядела так, словно была девицей не самого скромного поведения, заглянувшей сюда по ошибке.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, но, быть может, в другом месте нам будет спокойнее? — предложил Ллойд.

Мисс Хони растянула губы в безжизненной улыбке, а глаза ее под подведенными синим веками смотрели на него с холодностью арктического льда.

— Благодарю за приглашение, но я — пас. Кому-то же надо заниматься настоящей работой. — С этими словами она резко развернулась и направилась в другой конец магазина.

Когда Линдсей вошла в раздевалку в задней части магазина, чтобы взять свой жакет, мисс Хони поспешила ей на перехват.

— Ты уверена, что знаешь, что делаешь? Видишь ли, сладкая моя, я должна предупредить тебя, что я не просто чую неладное. Он заманит тебя в ловушку и уйдет оттуда с куском сыра в зубах. — Линдсей видела, что пожилая женщина обеспокоена, и понимала, что у той есть для этого основания.

— Что же, будем надеяться, что он подавится им, — с напускной храбростью отозвалась Линдсей. — Вы справитесь тут одна до моего возвращения?

— Безусловно, — заверила ее мисс Хони. — Кроме того, твоя сестра поможет мне, если я увижу, что зашиваюсь.

Линдсей заколебалась, вспомнив случившийся утром инцидент с Леоной Венейбл, школьной учительницей на пенсии, которая похвалялась тем, что читает одну лишь классику. Леону изрядно позабавил тот факт, что Керри-Энн не знает, кто такая Жорж Санд. И хотя в глубине души Линдсей считала Леону худшей разновидностью литературного сноба и понимала, что ошибку, допущенную Керри-Энн, может совершить любой, и для этого не обязательно быть неграмотным простофилей, стоило ли рисковать, допуская повторение этой оплошности с другими клиентами? Или, хуже того, скандала, как тот, что случился вчера вечером? — Полагаю, что один раз можно на это пойти, — с неохотой согласилась она, вновь осознав, что в самом скором времени ей предстоит принять решение относительно Керри-Энн.

Мисс Хони помогла Линдсей надеть жакет.

— Не волнуйся — мы чудесно справимся. А ты ступай и скажи мистеру Крысе, куда он может засунуть свой сыр.

* * *

Ближайшая кофейня с названием «Трудовые будни» работала, главным образом, на вынос, и присесть там можно было только у стойки, поэтому Линдсей предложила пройтись до кондитерской, что располагалась чуть ниже по улице, и там Ллойд Хейвуд заказал себе кофе и сэндвич с ростбифом, а Линдсей ограничилась диетической «пепси». Когда им принесли заказ, она стала смотреть, как он с наслаждением впивается зубами в свой сэндвич — с таким видом, словно и не было у него никаких забот и тревог, а они, как старые друзья, заглянули сюда лишь затем, чтобы перекусить, и ощутила невольное восхищение. Как он может излучать столь непоколебимую самоуверенность, зная, что ставки запредельно высоки? Линдсей обратила внимание и на «ролекс» в корпусе из нержавеющей стали у него на запястье — дорогие, но не вызывающе роскошные часы, которые вполне подходят человеку, не стремящемуся выставить свое богатство напоказ, — и подумала: «Как раз в его стиле». Ллойд Хейвуд мог ограбить вас до нитки и не выглядеть при этом жадным сукиным сыном, которым он, конечно же, являлся.

— Очень вкусно. Хрен придает мясу необыкновенный вкус, — заявил он, промокая уголки губ салфеткой. — Пожалуй, стоит порекомендовать это место моим коллегам. — Он улыбнулся ей через разделяющий их стол, покрытый клетчатой скатертью, словно это было невинное замечание, а не зловещее напоминание о том, что он и его люди останутся в этом месте, чтобы в обозримом будущем превратить ее жизнь в ад. — Вы часто здесь бываете?

— Не так часто, как мне того хотелось бы, — ответила Линдсей и сделала крохотный глоток «пепси», которая была бессильна унять нервные спазмы у нее в животе. — Обычно я беру с собой бутерброды из дому, которые и ем на работе.

Глаза его озорно блеснули — очевидно, он прекрасно понимал ее.

— Знаете поговорку: «Когда вы работаете на себя, то вместо босса у вас погонщик рабов»? Боюсь, это в самом деле так. — Он медленно покачал головой и печально улыбнулся, а потом потянулся за своей чашкой кофе. — Послушайте совета старика, моя дорогая, — надо учиться получать от жизни удовольствие. Она проходит слишком быстро.

— Боюсь, что для некоторых из нас это не так-то просто, — сухо ответила она.

— Ерунда, — возразил он тем же самым добродушным тоном. Он подул на свой кофе, прежде чем сделать осторожный глоток. — Исследования показывают, что у работников, которые отдыхают больше и делают частые перерывы, производительность труда намного выше, чем у тех, кто не следует этому правилу. Выходит, то, что вам представляется тяжелой и вдохновенной работой, на самом деле — лишь сокращение доходов и снижение отдачи. Вот почему я уделяю столько времени отдыху. Кстати, я предпочитаю гольф. А вы?

— Нет, я совсем не играю в него. И учиться не намерена. — В голосе ее прозвучали нетерпеливые нотки. — Так о чем вы хотели поговорить со мной, мистер Хейвуд?

Он снова откусил от своего сэндвича и принялся неторопливо жевать, с некоторой растерянностью глядя на нее.

— Хорошо, перейдем к делу, раз вы настаиваете, — проговорил он наконец. — У меня есть для вас предложение.

— Я уже неоднократно говорила вам, что моя собственность не продается.

— Да, вы дали это понять совершенно недвусмысленно, и я пришел не для того, чтобы стегать дохлую лошадь. У меня на уме нечто более интересное — и, надеюсь, привлекательное. — Глаза его вновь озорно блеснули, как у Деда Мороза, обещающего неслыханные подарки на Рождество.

— Что вы имеете в виду? — с опаской поинтересовалась она.

— Переходите работать ко мне.

Линдсей едва не упала со стула.

— Вы, должно быть, шутите.

— Прошу вас, выслушайте меня, — сказал он, выставив руку ладонью вперед, словно пытаясь этим снять все ее возражения еще до того, как они последуют. — Я предлагаю следующее. Мы перенесем ваш книжный магазин на территорию нашего курорта после того, как он будет построен. Вы продолжите управлять им так, как считаете нужным, — мы не станем вмешиваться. Единственная разница заключается в том, что вам больше не надо будет беспокоиться о накладных расходах, и вы будете получать приличную зарплату. Я также предоставлю вам помещение для жилья. А вы взамен продадите мне свой участок. За который, — быстро добавил он, вновь не дав ей раскрыть рта, — я готов предложить кругленькую сумму. — Он одарил ее обворожительной улыбкой. — Ну, что скажете, дорогая? Это ведь решит вашу дилемму, не так ли?

Линдсей не знала, что ответить. На первый взгляд все выглядело разумно и даже привлекательно: безупречное решение всех ее финансовых проблем. У нее по-прежнему будет свое дело и крыша над головой, да еще и приличный доход в придачу, так что она сможет и дальше заниматься любимым делом, не терзаясь опасениями. Плюс ко всему у нее даже появятся свободные деньги от продажи земли, которые она сможет во что-нибудь вложить. Единственный недостаток — но очень большой — заключался в том, что она лишится своего уединения, безмятежного спокойствия, царившего в ее райском уголке. Больше не будет ранних пробежек вдоль скал, когда компанию ей составлял лишь ее пес; ей придется примириться с гольф-мобилями, снующими взад и вперед, и любопытными туристами. Там, где сейчас растут полевые цветы и трава, появятся ровно подстриженные зеленые газоны. И вместо серенады прибоя и шума ветра, налетающего с океана, она будет слушать треск газонокосилок, щелчки ударов по мячам для гольфа и глухое шлепанье теннисных мячей.