Суперклей для разбитого сердца - Елена Логунова

В сердцах я надавала сама себе по щекам, а потом сама же себя и пожалела.

– Развлекаешься? – ехидно спросил мой внутренний голос. – Графиня Монте-Кристо Индия Борисовна!

– Сам дурак! – грубо ответила я.

Голос заткнулся, а я принялась, грызя ногти, строить планы побега. Может, разорвать на полоски мои джинсовые штаны, сплести из них веревку и попытаться забросить ее на верхнюю скобу? В кромешной темноте метко швырнуть аркан у меня вряд ли получится, да и в плетении морских узлов я не сильна… Я уже всерьез обдумывала возможность проковырять бетонную стену колодца стальным ключом от квартиры, а затем ногтями прорыть в земле крутой кротовий ход на поверхность, когда тяжелое железо над моей головой загремело, и на фоне пронзенного яркими звездами ночного неба показались две черные тени.

– Предупреждаю: живой я вам не дамся! – срывающимся голосом выкрикнула я вверх, предположив, что злокозненная старушонка вернулась к моей подземной тюрьме с подкреплением.

– С удовольствием вас пристукну! – ответил знакомый голос – не звонкий старушечий, а приятный мужской.

– Это кто там? – спросила я.

– Гау!

– Барклайчик, это ты? – узнала я.

– Он не один!

– Денис, вы?! – Я возликовала, вскочила на ноги и запрыгала от радости. – Денис, миленький, хорошенький, вытащите меня отсюда, пожалуйста!

– Миленький, хорошенький! – передразнил меня сосед. – Ругаться больше не хотите?

Я подумала, что он имеет в виду нашу утреннюю стычку из-за слегка поношенного собакой лифчика, и сказала:

– Не буду я вас ругать, обещаю! А Барклайчику подарю самый лучший свой бюстгальтер, настоящий французский!

Наверху кто-то фыркнул, бассет или его хозяин – я не поняла.

– Сейчас я вас вытащу, подождите, только Барклая к дереву привяжу, чтобы не вздумал вниз прыгнуть, а то есть у него с некоторых пор такая дурацкая привычка…

Голос Дениса стал тише. Я перекрестилась и молитвенно сложила руки: «Господи, благослови этих добрых парней, один из которых собака!»

– Я спускаюсь! – сообщил Денис.

Через мгновение крепкая мужская рука вздернула меня вверх, я нащупала ногами металлическую ступеньку-скобу и благополучно выбралась на поверхность.

– Свобода! – Я вдохнула полной грудью свежий ночной воздух и с признательностью посмотрела на соседа.

– Большое вам спасибо! Как вы меня нашли?

– Спросите Барклая.

Я присела и звонко чмокнула бассета в мокрый нос.

– А меня? – ревниво спросил Денис.

Я поднялась, обвила крепкую шею своего спасителя грязными руками и поцеловала его так же звучно, как и собаку, и тоже в нос.

– Фу-у! – не сдержал неудовольствия мой рыцарь. – Вот это аромат!

– Опять вам мой запах не нравится? – обиделась я.

– Это вовсе не ваш запах, – поспешил исправиться Денис.

– Там, внизу, не парфюмерная лавка! – все еще немного обиженно сказала я, носком туфли сбросив в люк камешек.

– Скажите, а зачем вы туда залезли? – поинтересовался Денис, повторив мое действие с другим камешком.

Потом он посмотрел на мою майку со светящейся пиратской эмблемой и съехидничал:

– Неудачный абордаж?

– Скорее, проблемы с навигацией. Потом расскажу, – отмахнулась я. – Сейчас мне нужно принять ванну.

Сосед отвязал от кривой сосенки поводок, и в сопровождении джентльмена с собакой я зашагала через пустырь, сквозь скопище гаражей, мимо тихой детской площадки.

Барклай хотел по своему обыкновению проигнорировать имеющийся в доме лифт, но Денис затащил его в кабину. Я заметила, что сосед придавил кнопочку с цифрой «восемь», но не стала его поправлять. Трудно мне, что ли, спуститься на один этаж?

Лифт замер на восьмом этаже, дверь открылась, мы вышли и остановились на площадке. Почему-то я не спешила уходить, а Денис без промедления открыл дверь своей квартиры. Барклай, которого я держала за ремень, как собаку-поводыря, ринулся внутрь и втащил меня в прихожую.

– Ванная дальше по коридору, – как ни в чем не бывало сообщил гостеприимный хозяин.

– Я знаю, – ответила я, даже без приглашения чувствуя себя в чужой квартире, как дома. – У тебя такая же планировка, как у нас!

– Почти, – согласился Денис. – Дать тебе банный халат?

– И большое полотенце, – попросила я, по-хозяйски включая свет в чужой ванной.

Мы как-то незаметно перешли на «ты», и когда я выплыла из ванной в облаке пара и махровом халате с чужого широкого плеча, у меня было ощущение, что я знакома с Денисом уже тысячу лет. Ну, может, чуть меньше: в данный момент я вовсе не чувствовала себя старой развалиной.

– Чаю хочешь? – спросил сосед.

– Чаю – нет! – честно ответила я, хотя мое горло пересохло.

Тогда он обнял меня и поцеловал – не звонко и не в нос, а я ответила и не возражала, когда он легко подхватил меня на руки и понес в спальню. Мне по-прежнему было вполне комфортно: может, потому, что в нашей квартире это была моя собственная комната.

– Одну секундочку, – извинился Денис, опустив меня на кровать.

– Ты куда? – удивилась я.

Он пяткой вытолкнул в коридор любопытную морду бассета и плотно прикрыл дверь.

– Гау! – громко сказал Барклай.

И я могла бы поклясться, что на сей раз дежурная собачья реплика звучала одобрительно.

– Ты куда? – сонным голосом спросила я зашевелившегося Дениса.

– Позвоню твоим родителям, предупрежу, что ты ночуешь у меня, – нежно поцеловав меня (опять в нос!), ответил он. – Не хочу, чтобы они волновались.

Через минуту он вернулся, бухнулся в кровать и весело засмеялся.

– Что он сказал? – поинтересовалась я, точно зная, что к телефону в поздний час наверняка подходил папуля.

– Он сказал: «Очень хорошо!» – и велел нам утром прийти завтракать! – Денис перевернулся на живот и уставился на меня искрящимися весельем глазами. – У тебя потрясающие родители!

– У меня все потрясающее! – самодовольно ответила я и с этими словами спокойно уснула.

Ваня Горин – скалолаз, альпинист, горнолыжник и серфингист – свято чтил законы дружбы. Как пел его любимый Владимир Высоцкий, «если друг оказался вдруг» на больничной койке, если другу грозит неведомая опасность, подставить ему плечо – дело чести. Тем более что Зяма оказался вдруг не где-нибудь, а в травматологии, что, несомненно, предполагало какие-то увечья.

Сумбурный телефонный разговор со взбалмошной сестрой лучшего друга привел Горина в сильное волнение. Ваня решил, что Зяму надо спасать, причем сейчас же. От чего или от кого – пока было непонятно.

– Проясню при личной встрече! – решил Ваня.

И он отправился на эту самую встречу немедленно. Благо, проживал одиноко, и в холостяцкой квартире в данный момент не было никого, кто захотел бы знать, куда это Ванечка рванул среди ночи. Задержался Горин только для того, чтобы кратко проинструктировать свой автоответчик.

Поскольку Ванин интерес к опасным видам спорта и активного отдыха не распространялся на пешеходные прогулки по ночному городу, Горин вывел из гаража во дворе верную «семерку» цвета баклажан и на ней покатил к городской клинической больнице.

Это богоугодное заведение Ване было знакомо, он лежал там дважды, и оба раза – именно в травматологическом отделении. В первом случае заращивал открытый перелом правой ноги после неудачного приземления с парапланом, во втором – лечил множественные ушибы после неудачного спуска с каменистой осыпи на горном велосипеде. Пациентом Ваня был непоседливым, едва поднявшись на ноги, он начал совершать затяжные туристические походы по отделению, а затем перешел к спортивному ориентированию на общебольничной территории. И в результате выяснил, что топография клинической больницы весьма интересна и детально известна далеко не каждому сотруднику этого учреждения.

Так, например, помимо трех основных входов-выходов, указанных на поэтажном плане пожарной эвакуации, имелся глубоко законспирированный дополнительный. В туалете для посетителей диагностического центра, расположенного на первом этаже, было незакрывающееся окно с решеткой, один прут из которой легко вынимался. Именно к этой лазейке и направился Горин, припарковав свою машину на тихой соседней улочке.

Ревнивая супруга хирурга-гинеколога Виктора Прошкина таилась под березой, как особо рослый гриб. Дерево, под которым Вика Прошкина топталась уже второй час, было одним из немногих украшений скучного травяного газона, протянувшегося вдоль фасада клинической больницы. Сквозь колеблемые легким ночным ветерком ветви с клейкими молодыми листочками Вика злыми круглыми глазами хищной ночной птицы наблюдала за окном кабинета дежурного врача гинекологического отделения. В глухой ночной час это окно на третьем этаже здания мягко светилось розовым. Вика ждала, когда свет в окне погаснет, чтобы ринуться напролом через боковой подъезд для карет «Скорой помощи». Разумеется, не для того, чтобы получить неотложную гинекологическую помощь! Там, в кабинете дежурного врача, Викин муж доктор Прошкин принимал в частном порядке тех пациенток отделения, которые чувствовали себя достаточно здоровыми для того, чтобы вернуться к радостям плотской жизни.