Сыщица по амурным делам - Мария Жукова-Гладкова

Вениамин Борисович был человеком дотошным и любил все по десять раз перепроверять. Очередная партия товара должна была отправляться в Голландию сразу же после ноябрьских праздников, паковали же ее в последний рабочий день. Вениамин Борисович, всеми силами боровшийся с пьянством на предприятии в рабочее время, тем не менее понимал, что часть партии все равно паковалась непосредственно после начала празднования и перед уходом с работы на четвереньках, так что приехал на завод в выходной, когда в цехах не болталось никого, кроме охраны, и отправился в цех, где эта партия стояла на деревянных паллетах. Ему что-то не понравилось в упаковке самых крупных гвоздей (Багловский вообще не понимал, зачем голландцам такие, у нас такой диаметр не используется), и он решил придать упаковкам более презентабельный вид.

Раскрыв верхнюю коробку (поставки шли не в ящиках, а в специальных двадцатикилограммовых коробках из очень плотного картона), Багловский заметил, что гвозди упакованы неровно, хотя упаковка производится машиной и вроде бы они должны лежать ровными рядами. Вениамин Борисович встряхнул коробку, чтобы уложить гвозди поровнее – и тут от нескольких отскочили шляпки, что вызвало у коммерческого директора искреннее возмущение качеством работы сотрудников.

Дальше было хуже: изнутри посыпалась какая-то беловато-сероватая дрянь.

Гвозди оказались полыми. В эти полости и засыпался героин.

Перебрав коробки и сунув нос в каждую, Вениамин Борисович обнаружил, что все гвозди большого диаметра имеют полости внутри (не пустые), а также скручивающиеся шляпки. В коробках с гвоздями меньшего диаметра ничего криминального коммерческим директором обнаружено не было.

Вениамин Борисович оставил на заводе все как есть, партия успешно ушла в Голландию, никакая милиция, ФСБ, Интерпол и прочие на заводе не появлялись, хотя Багловский каждый день готовился к их встрече и уже сушил сухари. Однако в следующей партии, включавшей гвозди большого диаметра, лишний груз тоже присутствовал, что Багловский проверил лично.

Тогда он решил каким-то образом себя обезопасить, пока его не посадили.

Багловский перебрал в уме возможные варианты действий. В милицию идти он побоялся, так как органов страшился больше, чем кого-либо иного, и не сомневался в том, что его-то уж точно посадят, а негодяи выкрутятся; проводить свое расследование ему в голову не пришло («Не то что тебе, Ланочка», – добавил Афганец); Вениамин Борисович также опасался, что владельцы груза смогут каким-то образом выяснить, что он узнал их тайну, и убьют его. В результате долгих размышлений, претерпев изрядные душевные муки, выпив немало корвалола, закусывая его валидолом, Вениамин Борисович отправился в одну империю, которая начиналась как филиал отечественной Коза Ностры. Решению этому способствовало мнение его жены, бывшей в курсе всех заказных убийств, совершаемых в городе на Неве, и уверенной в могуществе и несокрушимости русской мафии. «Если и идти, то к самому сильному, – сказала мадам Багловская мужу. – Иди, Веня, может быть, мафия тебя и защитит, а органы уж точно посадят». И Веня пошел.

Афганец (к тому времени Седой был уже убит) заверил старого перестраховщика, что он сделал правильный выбор и пришел как раз к тем людям, к которым нужно, и что эти люди его не забудут. Багловского не обидели (он даже рассчитывал на меньшие деньги, чем ему заплатили) и, главное, обещали защитить – а он хотел услышать именно это. Вениамин Борисович, в свою очередь, пообещал оказывать всяческое содействие хорошим людям по искоренению зла на родном предприятии.

«Представляю, как его хотел искоренить Афганец», – подумала я, но вслух ничего не сказала.

Багловский не сомневался, что гвозди с начинкой идут за границу с ведома и благословения Тарасова. Афганец с этим мнением согласился. В соответствии с заранее достигнутой договоренностью Вениамин Борисович сообщил, когда к отправке стал готовиться следующий груз в Голландию. Афганец прибыл на завод вместе со своими людьми (в ночное время), груз не только проверил, но и изъял часть его (что для Багловского осталось неизвестным), а также взял для анализа пару коробок, в которых собирались поставлять гвозди, пересыпав их в другие, похожие.

В результате проведенных анализов выяснилось, что коробки пропитаны каким-то средством, перебивающим запах наркотиков – чтобы работающие на таможне собаки не могли учуять начинку. Специалисты также сказали Лешке, что заполнение пустот в гвоздях – процесс трудоемкий, если проводить его вручную, не говоря уже о пробивании в них полостей. Лешка понимал это и сам, а поскольку на заводе за консультацией он мог обратиться только к Багловскому, то и дал тому задание выяснить, на какой машине производится этот процесс. Люди Афганца решили, что все делается именно машинным способом.

Багловский и раньше подозревал, что у Тарасова имеются сообщники (генеральный директор никогда не был замечен вкалывающим в цехах), теперь же он перестал в этом сомневаться. Требовалось только до них добраться.

Афганец увеличил количество сотрудников службы безопасности, дежуривших на производстве, поставив ребят прямо в головной цех, темной ночью привез на завод толкового парня, разбиравшегося во всяких разных механизмах, чтобы тот хотя бы определил, где происходит процесс наполнения гвоздей, но, несмотря на приложенные им усилия, обнаружить ничего не удалось. Все станки казались безобидными.

Наркодельцы притихли. Возможно, Афганец допустил ошибку, изъяв часть товара и таким образом отпугнув тех, кто использовал «Неву-металл» как перевалочную базу.

– Так поставки героина прекратились? – спросила я.

– Временно, – кивнул Лешка. – Но теперь пошли опять. Вернее, прошла одна. Груз ушел в Голландию в прошлую пятницу.

Я присвистнула: во вторник Тарасова убили.

– Я знал, что гвозди идут с начинкой, – продолжал Лешка. – И решил проследить их путь. Двое моих ребят тут же вылетели в Амстердам. Жду их отчета.

Тут я снова подумала о химиках. В прошлую пятницу, как раз в тот день, когда партия гвоздей с начинкой ушла в Голландию, Стас провел полдня на химическом производстве.

Я напомнила Афганцу о том, что в понедельник Тарасов проводил испытания новых химикатов на «Неве-металл» и остался недоволен результатом, после чего химикам отказал, предложив еще усовершенствовать их продукцию, и собирался связаться с Америкой для закупки одновременно просроченных и непросроченных химикатов.

– Это ты откуда знаешь? – уточнил Лешка.

– Багловский рассказывал на нашем общем собрании акционеров. Там тебя Серега представлял.

Лешка заявил, что это официальная версия. Никто, кроме Тарасова, на самом деле не знал, о чем шла речь с химиками, а разговоры о химикатах для обеспечения стойкого покрытия гвоздей вполне могли быть лишь прикрытием.

– Но наркоту поставлял не Тарасов! – завопила я. – И ты, и Багловский, и Серега Стандецкий исходите из того, что все организовал Стас. Стас не был идиотом, он был деловым толковым мужиком, который всегда держал нос по ветру и не упускал свою выгоду. Но я уверена, что он вообще никогда бы не полез в этот бизнес! Может, ты слышал когда-нибудь об элементарной порядочности? О моральных принципах? Я бы, например, тоже никогда за наркоту не взялась. Должны же быть какие-то рамки!

С возмущенным видом я выпила джин до дна и с грохотом поставила стакан на стол. Лешка же слушал меня с легкой ухмылкой на губах.

– И что дальше? – с невозмутимым видом спросил он. – Ты намерена помешать мне заниматься выгодным делом? Какая у тебя цель на этот раз? Почему бы тебе, Ланочка, не обратиться в милицию? А? Думаю, что там тебя встретят с распростертыми объятиями. Представь, как порадуются менты, если до них каким-то образом дойдет информация обо всех твоих подвигах? Ну, и они еще повесят на тебя с десяток взрывов – чтобы повысить раскрываемость. Как тебе такая перспектива?

В Лешкиных возможностях я не сомневалась, поэтому решила лучше промолчать. С другой стороны, у милиции интерес и к «Неве-металл», и к Тарасову зародился уже какое-то время тому назад – как мне рассказывал Серега. Может, они сами, без моей помощи, до наркотиков докопаются? Или уже что-то пронюхали? В любом случае, я не собиралась проявлять инициативу и отправляться в ближайшее отделение милиции с заявлением.

– А Стандецкий у тебя не только за «Неву-металл» отвечает, но еще и за связи с органами? – поинтересовалась я, чтобы сменить тему.

К моему великому удивлению, оказалось, что мой старый знакомый именно там и начинал свою карьеру, правда, был уволен за потерю табельного оружия, однако связи с коллегами, существующими на государственное жалованье, поддерживает, помогая им повысить материальный уровень.

– Как тебе уже неоднократно объяснялось, ну, или намекалось, – снова заговорил Афганец, – у меня есть и разведка, и контрразведка, и прочие службы. Должен же я знать, что творится на моей территории? Сколько у меня в Питере деловых интересов? Да ты попроси меня сейчас их все перечислить – не вспомню, даже если буду очень стараться. Каждое предприятие возглавляет мой человек, или же мой человек возглавляет там службу безопасности, ну, или еще как-то работа организуется… Контрольный пакет акций большинства этих фирм принадлежит мне: или напрямую, или через подставных лиц, или через соответствующую компанию-посредника. Правда, в некоторых случаях эти пакеты не контрольные… Но, может, только пока? Я, так сказать, осуществляю общее руководство проектами. Да, конечно, в некоторых, особо важных, участвую лично. В особенности в тех, куда ты по каким-то причинам суешь свой любопытный нос.