Колумбы российские - Виктор Петров

Сразу же после отплытия Хвостова, Баранов отправил своего верного сподвижника Кускова на полуостров Якутат.

— Смотри, Иван, все на месте обследуй, — были его инструкции Кускову, — проверь там селение, и если заметишь какую-либо неприязнь со стороны колошей, выступай против них немедленно… не медли… бей их до того как они сами надумают напасть на вас…

— Слушаю, Александр Андреевич, — меня теперь не проведут.

— Ну то-то ж, я тебя посылаю на Якутат поближе к Ситке с одной лишь целью — строй там новые корабли, лес там хороший, корабельный, мачтовый. Смотри, чтоб к весне будущего года у тебя было там два новых корабля.

— Срок-то даешь мне малый, Александр Андреевич… Ведь построить два корабля — это не хату срубить, — усомнился Кусков.

— Знаю сам… поэтому и посылаю тебя. Кому другому я могу доверить такое важное дело? Гоняй людей в хвост и гриву, а два корабля построй к весне… Не могу ждать более… по весне и в поход пойдем, завоевывать будем Ситку обратно!

— Не извольте беспокоиться. Корабли построим, да и в поход с тобой пойдем, зададим перцу варварам!

— Ну вот то-то. Вот таким тебя люблю и знаю, что не подведешь.

Он крепко обнял Ивана на прощание.

— Увидимся весной 1804 года!

Как только Баранову представлялся случай, он немедленно отправлял в Охотск все новые и новые грузы мехов. Хотел показать, что несмотря на то, что компания предоставила его самому себе, он свое дело делал. Кроме богатого груза, отправленного с Хвостовым, он отправил еще несколько партий мехов на других кораблях. Всего в 1803 году им было передано в Охотск мехов на сумму в два с половиной миллиона рублей.

Счастье, однако, не сопутствовало Баранову весь этот год. Он потерял в море самое новейшее судно «Св. Димитрий», которое попало на камни у острова Умнака и погибло со всем богатым грузом на его борту. Хорошо еще, что вся команда корабля была спасена. Частые крушения кораблей под водительством неумелых штурманов задерживали планы Баранова по возвращению на Ситку. К 1804 году, когда он намеревался совершить поход на Ситку, у него были: «Св. князь Александр Невский» — двухмачтовый корабль в 115 тонн, одномачтовое судно в 150 тонн «Св. Захарий и Елисавета» и, наконец, ветхая, маленькая, однопалубная галера «Св. Ольга». Поэтому-то Баранов и возлагал такие большие надежды на постройку Кусковым двух новых судов на Якутате.

Снова и снова благодарил Баранов Бога за то, что посланы были ему такие штурманы как Хвостов и Давыдов. Оба офицера прекрасно знали свое дело, а кроме того, те недели, которые они проводили на Кадьяке, они даром не теряли, а обучали местных промышленных правильному вооружению судов и, конечно, искусству обращаться с орудиями. В своих нескольких рейсах между Кадьяком и Охотском они показали рекордное время перехода между американскими колониями и Охотском.

Месяца через два после отъезда Кускова на Якутат нетерпеливый Баранов сам отправился туда же для инспекции селения, а главное, для того, чтобы убедиться, что Кусков приступил к постройке судов. Ему не терпелось, хотелось поскорее вернуться на Ситку и основать там новый форт, чтобы перевести туда свою контору. Работа Кускова на Якутате превзошла все его ожидания. Иван действительно лез из кожи вон, чтобы построить два корабля в рекордный срок. Как видно, все подвигалось вперед, как и планировал Баранов, и он, удовлетворенный, вернулся на галере «Св. Ольга» на Кадьяк 14 октября…

7

Вернувшись домой, Баранов был приятно удивлен, увидев в гавани американский корабль «Бостон» под командой своего старого приятеля капитана О'Кейна. Прибытие американского корабля было приятным для Баранова еще и потому, что русская колония все еще нуждалась в продуктах. Баранов сразу откупил от О'Кейна запасов на 10 тысяч рублей.

Сидя с Барановым в его конторке за стаканом джина, О'Кейн, между прочим, спросил:

— Не могли бы вы одолжить мне несколько человек для охоты на морского зверя по берегам Калифорнии?..

Баранов в изумлении поднял брови:

— Как это одолжить?

— Обождите, обождите… я еще не закончил. Вы мне даете двадцать байдарок с охотниками. Я с ними пойду в плавание вдоль берегов Калифорнии, и они там будут бить морского зверя для меня. Мы сделаем это предприятие, на половинных началах. Половина шкурок вам, половина мне.

Баранов опять посмотрел на него с некоторым сомнением.

— Вы знаете сами, что нам здесь не полагается входить в какие бы то ни было сделки с иностранцами…

— Да-да… — перебил его О'Кейн, — если бы не сделки с иностранцами, вы все здесь с голоду пухли бы… Вы человек деловой, мистер Баранов, и вы уже не раз вступали в сделки не только с нами, но и с англичанами. Мы оба реалисты и знаем, что можно и что нельзя. Да и вы сами ведь часто принимаете решения самостоятельно, не дожидаясь разрешения из Петербурга. А иначе и нельзя. В противном случае вас здесь никого бы не было уже.

Чем больше Баранов думал о предложении О'Кейна, тем больше оно ему нравилось. Он слишком хорошо знал, что у него нет больших кораблей для поездок к берегам Калифорнии. Корабль, которым командовал Хвостов, нужен был для рейсов в Охотск. Пользуясь же кораблем О'Кейна, он сможет добыть богатую партию мехов из Калифорнии.

— Ну что, значит, по рукам? — сказал он и крепко хлопнул по ладони О'Кейна. — Получай двадцать байдар и шестьдесят алеутов-партовщиков. Начальником над партией поставлю опытного промышленного Швецова.

Разошлись они поздно ночью, оба довольные заключенной сделкой. О'Кейн вышел в плавание 26 октября и, как показало будущее, этот опыт сотрудничества деловых людей оказался очень удачным. Ничего не было слышно о корабле О'Кейна несколько месяцев, да и Баранов слишком занят был своими приготовлениями к высадке и нападению на Ситку. Ранней весной, 1 марта, корабль «Бостон» вернулся в гавань Кадьяка и привез Баранову богатую добычу. Всего алеутами-партовщиками было добыто более 1100 шкурок, из которых половина была передана Баранову. Люди вернулись раздобревшие и загоревшие под южным калифорнийским солнцем — они промышляли где-то около Сан-Диего.

Позже, в марте 1804 года, неожиданно добрался до Кадьяка на байдаре шкипер погибшего судна «Св. Димитрий» Бубнов, который потерял свой тяжело нагруженный корабль у острова Умнак. Корабль наскочил на прибрежные скалы, и, прежде чем его разломало на части, вся команда со шкипером смогла выбраться на берег и даже спасти часть груза. Катастрофа произошла несколько месяцев тому назад, но Бубнов смог добраться на байдарке по бурному морю только 23 марта.

Баранов встретил Бубнова довольно мрачно. Эти доморощенные штурманы ему уже надоели.

«Эх, побольше бы мне офицеров, как Хвостов да Давыдов. Ворочали бы горами!..» — часто думал он.

— Что, горе-мореход, погубил корабль! — встретил он Бубнова.

-— На то воля Божья, — перекрестился штурман. — Знаю, виноват, но, слава Богу, все люди спасены да и груз не весь погиб… а главное, почту для вас, Александр Андреевич, сохранил. Почта важная, видно, с печатями главной конторы в Петербурге…

— А ну… давай, давай!

Баранов взял почту, осмотрел каждый пакет со всех сторон. Выбрал один с надписью, «Господину Главному правителю… лично, в собственные руки».

У него всегда несколько сжимало сердце, когда он получал такой пакет… бывали неприятные новости, очень неприятные. И теперь он не ожидал из Петербурга ничего хорошего.

Осторожно взломал печать. Прочел первые строки и остолбенел. Письмо было от главных директоров компании, и писали они ему, простолюдину Баранову, по поручению самого министра коммерции его сиятельства графа Н. П. Румянцева, что он, Баранов… — тут пот выступил у него на лице от волнения, и он быстро снял очки и протер стекла… — что он, Александр Андреевич Баранов, возводится государем императором Александром Павловичем, по представлению директора Российско-Американской компании камергера двора его величества Н. П. Резанова, в звание коллежского советника Российской империи, «за оказанные услуги и понесенные труды»…

— Господи, Боже Святый!.. Что же это… Царская милость…

Баранов встал и со слезами на глазах повернулся к иконе. Ничего не понимающий Бубнов смотрел на него в изумлении.

— Благодарю, Боже, за милость монарха, чтущего заслуги и в отдаленнейших местах!..

Он повернулся к Бубнову.

— Понимаешь, мореход, сам государь император вознаградил меня. Вознес на недосягаемую высоту коллежского советника… Чувствуешь это?.. Это высокий чин… чему будет он равен в армии-то?

Бубнов мысленно подсчитал:

— Так, пожалуй, будет что-то вроде полковника, Александр Андреевич. Величать, стало быть, надо вас вашим высокоблагородием!..

— К черту благородия, — отмахнулся Баранов. — Понимаешь ли ты, что теперь я вознагражден за все мои труды… Но я вознагражден, — вдруг с жаром поднял голос Баранов, — а Ситка потеряна. Нет! Я не могу так жить. Иду!.. Или умереть, или включить ее в число земель августейшего моего благодетеля.