Под личиной - Виталий Гладкий

– У нас скоро соревнования, – между тем продолжала Алена.

– Знаю, – буркнул Андрей, все еще во власти гнева.

– Остались три недели…

– Три так три.

– Тренер на тебя надеется, – продолжала Алена, будто не замечая неприветливости Андрея.

– Я знаю. Он мне звонил.

– Успеешь набрать форму?

– Постараюсь. На областных у нас практически нет конкурентов. Думаю, что прорвусь.

Алена вдруг умолкла. Видимо, ее что-то смущало. Андрей терпеливо ждал. Наконец она несколько изменившимся голосом сказала:

– Ты поправляйся… быстрее. И приходи в спортзал. Нам нужно поговорить.

– Приду, – механически ответил Андрей, хотя намеревался сказать совсем иное.

– Я жду. И еще одно… – Алена заколебалась, но все-таки продолжила: – У меня украли кольцо. То, что ты подарил. Помнишь?

– Где это случилось?

– В школьном спортзале. Мне так обидно…

– Может, ты его потеряла?

– Нет, что ты! Я не могла его потерять. Кольцо было в сумке, которую я оставила в раздевалке. А после уроков его не оказалось.

– Невелика ценность… – тихо буркнул Андрей.

Пекарский, гад! Это его рук дело. Ну, погоди, я выздоровею, подумал юноша…

– Что ты сказал? – спросила Алена.

– Да так, ничего…

– Тогда до свидания. Мне пора на тренировку. И… прости меня. Я виновата… – На другом конце провода раздались сигналы отбоя.

Би-би-би… Андрей не клал трубку на рычаги минуты две, пытаясь привести в порядок хаос мыслей. Он был потрясен. Алена попросила прощения! Невероятно… И что теперь ему делать? Неужели все можно вернуть на круги своя?

Алена, любимая… Я так по тебе соскучился… Нет, нет! Она предала его. Она изменила ему. Такое прощать нельзя!

Все смешалось в голове бедного юноши, и он не знал, радоваться ему, грустить или ненавидеть. Внезапно воскреснувшая любовь не обогрела его душу, а обожгла.

Волкодав

Я был прав – Висловский приказал долго жить. Вечером, когда я, добравшись до своего дома, включил телевизор, журналистская братия уже била во все колокола почти на всех телевизионных каналах.

Чего только не было в бредятине, которая голубым потоком лилась с экранов! Мои уши сначала опухли от сплошного вранья и домыслов, а затем посинели и свернулись в трубочки.

Оказалось, что Денни был образцовым гражданином, примерным отцом семейства и никогда не имел врагов. Его бизнес являлся образцом законопослушности и порядочности. Тяжелое детство, безотцовщина и постоянное безденежье в юные годы не вытравили из его души благородные порывы. (Далее шло перечисление заслуг Висловского на ниве благотворительности). Народ рыдает от такой потери и гневно клеймит убийц.

Доколе!

Еще больше сиропа было в панегириках по погибшему вместе с Висловским коммерческому директору "ящика". (Я наконец узнал его фамилию – Чебалин). Перечисление его заслуг заняло полчаса эфирного времени.

В конце выпуска новостей я готов был рвать волосы на голове от горя – какая огромная потеря для родины!

Но я лишь принял холодный душ и с удовольствием выпил две бутылки пива. А затем лег в постель и проспал крепким сном праведника до самого утра. Вот такая я бесчувственная и безнравственная скотина…

Марья встретила меня квадратными глазами.

– Удивлена? Ты видишь перед собой трудоголика. Я не смог прожить без работы и дня. Безделье меня угнетает.

– Шеф, убили Висловского! – выпалила Марья на одном дыхании.

– Плакали наши денежки, – сказал я спокойно, усаживаясь в свое кресло. – Будь добра, свари мне кофе. Да покрепче. И поставь на стол коньяк и рюмки. Помянем раба божьего Денни.

Марья не уходила. Она стояла передо мной навытяжку и смотрела обличающим взглядом.

Я понял ее состояние и добродушно ухмыльнулся.

– Марья Казимировна, я не способен на такие штуки. Я уже забыл, как держать автомат. И с какой стороны он стреляет. Нет, я не убивал Висловского. Да, если честно, у меня руки чесались надрать ему задницу. Но не более того. Я мирный человек. И садиться в тюрьму из-за какого-то подонка у меня желания нет.

Я врал так вдохновенно, что даже сам себе поверил. Конечно, я не убивал Висловского. И в зону меня не тянет – я уже там был, выполняя задание командования. Но что касается всего остального…

– Это… правда?

– Истинный крест.

Она еще немного посверлила меня глазами, а затем повернулась и вышла из кабинета, держась ровно и шагая, как царский гренадер.

Я улыбнулся. Ее испуг меня умилял. Нежели Марья ко мне неравнодушна?

Трудно сказать. Понять женщину нельзя. А Марью – тем более. Это еще та штучка.

Спустя десять минут мы сидели и расслаблялись коньяком. Марья настороженно помалкивала, а я балагурил, но в то же самое время усиленно размышлял.

Засада на Чебалина и Висловского была организована по всем канонам спецмероприятий, проводимых диверсантами. В этом я убедился, слушая утром экстренный выпуск программы "Криминал".

"Мерседес" Висловского взяли на крутом повороте, где скорость обычно не более двадцати километров в час. Едва машина миновала поворот, как узкую дачную дорогу перегородило загодя подпиленное дерево.

Судя по довольно скудной информации, которой располагал ведущий программы "Криминал", водитель Висловского был настоящим профессионалом и обладал отменной реакцией. Едва дерево упало, как он тут же, шлифуя колесами асфальт, резко дал задний ход.

Но те, кто сидели в засаде, тоже были не лыком шиты. Едва "мерседес" скрылся за поворотом, они закрыли ловушку бревном, положив его поперек дороги.

А еще убийцы растянули ленту с шипами – это уже на всякий случай. Вдруг водитель умудрится каким-то макаром вывернуться из создавшегося положения. А на проколотых шинах далеко не уедешь.

Ленту и оружие нападавшие забрали с собой, что было необычно для заказных убийств. Этот факт мог означать только одно: они люди пришлые и не могут рассчитывать на скорое обновление своего арсенала, который им еще нужен.

Всем четверым – Висловскому, Чебалину и двум телохранителям (один из них заменял водителя) – был сделан контрольный выстрел в голову. (Личного шофера Денни на дачу не взял; наверное, не очень доверял ему).

Анубис? Скорее всего. Хотя и не факт. Если это и впрямь "мистер Смерть", то можно только позавидовать быстроте его действий. Ведь такую операцию с кондачка не приготовишь.

Значит, он загодя готовился отправить нежелательных свидетелей вперед ногами. Просто моя вылазка лишь ускорила процесс.

На Анубиса это похоже. Он всегда отличался предусмотрительностью. Потому за ним "контора" и гонялась по всему свету столько лет. Видимо, Анубис приготовил своим шефам классный сюрприз.

Если это люди Анубиса, думал я, то он, вопреки моим надеждам, и не собирается покидать наши края. Чтото его здесь крепко держит.

Что? Вопрос. От которого, возможно, зависит моя жизнь. Если, конечно, я буду пассивным наблюдателем.

Но если я соберусь нанести удар первым, то куда бить? По ком? И когда? Ведь правильно выбранное время при игре на опережение – уже пятьдесят процентов успеха.

А он будет искать человека, подсматривавшего за сборищем на даче Висловского. Несомненно. Я для Анубиса сейчас самая большая опасность. Он ни в коей мере не поверит, что на даче побывал лох из милицейской наружки или примитивный вор.

К сожалению, я сам себя раскрыл, сразив сторожевого пса мастерским ударом ножа. Увы, диверсантский "почерк" на старости лет трудно менять.

Так что же мне делать? Просить защиты у "конторы"? Ведь самому уберечься от наемных убийц будет очень сложно, если не сказать невозможно.

Размечтался… На коя ляд нужен "конторе" отработанный материал? Нет, я не в претензии на бывшее свое ведомство. У них там и так дел по горло.

Конечно, меня могут спрятать подальше, опять изменив установочные данные. Но я уже плохо представлял себе другую жизнь, отличную от той, которую я сейчас веду. Сидеть где-то в норе, дрожа за свою шкуру… бр-р!

Нет! Этот финал не для Волкодава. Умереть мгновенно, запустив свои клыки в горло врага, – это предел мечтаний диверсанта-пенсионера. За других коллег не поручусь, но себе иной конец просто не мыслю.

И все равно, нужно что-то предпринимать. Пусть это будет лакировка действительности, но она должна благотворно подействовать на нервную систему, которая начала маленько шалить.

– Марья! – наконец приняв решение, обратился я к своему верному Санчо Пансе в юбке. – Нам нужна охрана.

– Зачем? – удивилась она.

– Понимаешь, как-то несолидно наша фирма выглядит со стороны. У всех крутых организаций на входе "секьюрити", а мы что, хуже? К нам может зайти, кто хочешь – двери нараспашку. Просто проходной двор какой-то. Пора прекращать это безобразие.

Марья промолчала. Но ее взгляд был достаточно красноречив. Она решила, что я праздную труса.

Ну и пусть. Не могу же я рассказать ей, что Анубис-шакал вышел на охоту и что он собой представляет. При наличии охраны есть хоть минимальная вероятность того, что я буду предупрежден об опасности раньше, чем моя душа окажется на небесах.