Дети железной дороги - Эдит Несбит

– Это он не по правилам действует! – заметил бригадир рабочих.

– А вам-то что? – улыбнулся пожилой рабочий. – Как говорят, живи и другим давай жить. Что вы, не были сами мальчишкой?

– Я должен доложить хозяевам, – нахмурился бригадир.

– Но ведь эта игра, спорт.

– Пассажирам запрещено пересекать пути – тут не может быть отговорок, – проворчал бригадир.

– Он не пассажир, – сказал один из рабочих.

– В общем, он не пересекал путь, и мы его не видели! – вставил другой.

– И мы не слыхали ни про какую игру! – дополнил третий.

– С глаз долой – из сердца вон. Считайте, что мы ничего не видели, – заключил пожилой.

И вдруг появились «собаки». Они знали путь «зайца», поскольку он оставлял за собой обрывки белой бумаги. «Собаки» стали сбегать вниз по крутым выступам, напоминавшим лестницу. Сбегали парами, по трое, а то и по шесть-семь человек. Бобби, Филлис и Питер, успели их сосчитать – ровно тридцать «собак». Первый «пес» замешкался на какое-то время у подножия «лестницы». Потом, заметив белые обрывки вдоль пути, двинулся к туннелю. Следом за ним и остальные «собаки» стали нырять в отверстие туннеля, пока все не пропали из виду. И вот последний, в красном свитере, мелькнул у черного зева и исчез в нем.

– Они не понимают, что делают, – покачал головой бригадир, – совсем не просто бежать в туннеле, там три или четыре поворота.

– А через сколько времени они оттуда выйдут? – спросил Питер.

– Через час, если не через полтора.

– А давайте пройдем поверху к тому концу туннеля и посмотрим, как они будут выходить. Мы раньше их туда поспеем, – предложил Питер сестрам.

Те, не сговариваясь, кивнули и отправились следом за ним.

По крутым ступенькам они поднялись наверх и повернулись в сторону холма, под которым проходил туннель. Отсюда становилось понятно, какая это была гигантская работа – проложить такой туннель.

– Как в Альпах! – воскликнула с придыханием Бобби.

– Или как в Андах, – поддержал Питер.

– Или еще как в Гималаях, ну, самая большая вершина… Эверстар? – вставила Филлис. – Давайте присядем.

– Эверест… Нам нельзя сбавлять скорость, – сказал Питер. – Второе дыхание закроется.

Филлис испугалась, что у нее закроется второе дыхание, и пошла быстрым шагом. Дети продолжали свой путь. Там, где был гладкий дерн и небольшой подъем, они бежали бегом. По камням они медленно взбирались, цепляясь за большие ветки. По узким, глубоким ложбинам приходилось почти ползти. И вот, наконец, ребята достигли вершины, на которой мечтали оказаться.

– Ура! – воскликнул Питер и повалился навзничь на траву. Это было плоское место, усыпанное замшелыми валунами и поросшее карликовыми ясенями.

Девочки тоже повалились на дерн рядом с ним.

– Времени у нас полно. Отдохнем, а потом будем спускаться, – тяжело дыша, проговорил Питер.

Когда они перевели дух настолько, что смогли присесть и оглядеться, Бобби воскликнула:

– Ой, посмотрите!

– На что?

– Какой чудесный вид!

– Терпеть не могу виды. Питер, а ты любишь? – пробормотала Филлис.

– Надо двигаться, – повелительным тоном проговорил Питер.

– Но это не такой вид, – продолжала Бобби, – как из окна экипажа, когда нас возили на море: все только волны, песок и голые холмы. Это скорее похоже на те картинки графств и округов, которые у мамы в книжках со стихами.

– Тут меньше пыли, – заметил Питер. – Вон, взгляните на акведук, он растянулся на всю долину, как сороконожка. А там, далеко, церковные шпили городов торчат из деревьев, как перья из чернильницы. Я вспомнил стихи:

Все двенадцать городов

Флаги вынесли навстречу!..

– Мне тут нравится! Стоило сюда лезть, – снова повторила Бобби.

– Стоило лезть, чтобы посмотреть игру «охота на зайца». А мы ее, боюсь, пропустили. Нам в самом деле пора, если хотим увидеть хотя бы ее окончание, – сказала Филлис, – теперь будем спускаться вниз.

– Я уже говорил вам это десять минут назад, – пробурчал Питер.

– А я сейчас сказала! Ну же, идем! – торопила Фил-лис.

– Вообще-то времени у нас много, – подумав, успокоил ее брат.

Тем не менее дети тронулись в путь. К тому времени, когда они оказались над выходным отверстием туннеля, никаких следов «зайца» или «собак» видно не было.

– Они уже далеко ушли! – расстроилась Филлис, когда дети подобрались к парапету над туннелем и облокотились на перила.

– Я так не думаю, – спорила Бобби. – Но даже если и так, тут есть еще много такого, на что стоит посмотреть. Например, как Дракон будет вырываться из своего логовища. Мы еще никогда не смотрели на поезда сверху.

– А ведь правда! – воскликнула Филлис и сразу же успокоилась.

Еще ни одно место не приводило детей в такой восторг. Они стояли высоко над рельсами, даже выше, чем ожидали. Словно на мосту, только на мосту не могут расти кустарник, колючки, трава и полевые цветы.

– Я уверена, что «охота» уже ушла, – повторяла Филлис каждые две минуты, сама не зная, рада она этому или нет. И вдруг она перегнулась через парапет и закричала:

– Глядите! Выходят!

Упершись руками в разогретые солнцем кирпичи, они стали наблюдать за тем, как «заяц» очень неторопливо выходит из туннеля.

– Ну вот, я что вам говорил! – воскликнул Питер. -Теперь очередь за «собаками».

Очень скоро показались и «собаки», так же, как входили, – парами, по трое или по шесть-семь человек. Они тоже не очень спешили.

– Ну вот! – разочарованно вздохнула Бобби. – И что нам теперь делать?

– Я видела там упавшее дерево, – сказала Филлис. – Пойдемте разложим на нем все, что у нас есть, и поедим как следует. Оттуда мы еще какое-то время будем видеть, как они бегут.

– Подождите, – оборвал ее Питер. – Они еще не все вышли. Помните, там был один «пес» в красном свитере, – я его пока не видел. Надо подождать, пока выйдет последний.

Они ждали бесконечно долго, но паренек в красном свитере так и не появился.

– Все-таки нам надо пообедать, – взмолилась Филлис. – У меня голова раскалывается от голода. Вы просто не заметили этого в свитере, он, наверное, вышел вместе с другими.

Но Бобби и Питер засомневались, что можно было упустить из виду яркий красный свитер.

– Давайте спустимся вниз, к отверстию, – предложил Питер. – Может быть, у него закружилась голова и он решил отдохнуть где-нибудь в нише. Вы оставайтесь пока здесь, а если я подам снизу сигнал, вы спуститесь ко мне. Кто знает? Может быть, мы и в самом деле не разглядели его за деревьями?

Питер стал спускаться вниз, Филлис решила последовать за ним, а Бобби осталась ожидать, когда они подадут ей сигнал снизу. А потом она тоже стала спускаться вниз по скользкой окольной тропинке среди корней и мхов, пока, наконец, не протиснулась между двух кизиловых деревьев и не вышла на рельсы, догнав брата и сестру. О том, куда же девался «пес» в красном свитере, по-прежнему можно было только гадать.

– Давайте же что-нибудь съедим, – продолжала докучать Филлис. – Если я умру с голоду, вам ведь будет меня жалко.

– Достань, ради Бога, бутерброды, чтобы она замолчала! – грубовато, но не зло обратился Питер к старшей сестре. – И вот что: нам нельзя отрываться друг от друга. Может случиться, что в одиночку нам не справиться.

– Поче-чему? – проговорила Бобби, запинаясь, потому что уже надкусила бутерброд, будучи так же голодна, как и Филлис.

– Не понимаешь разве? – недоуменно отозвался Питер. – Почти наверняка красный «пес» попал в беду. Мы тут болтаем, а он, может быть, лежит головой на рельсах, и тут как раз поезд…

– Не говори так книжно, – вставила Бобби, дожевывая свой бутерброд. – Пойдемте. Фил, держись за меня. Если вдруг поезд, вжимайся в стену и подбирай свои нижние юбки.

– Дайте мне еще бутерброд, и я пойду.

– Первый пойду я, потому что это моя идея, – распорядился Питер. И он вошел в туннель.

Вы, конечно, знаете, что испытывает человек, который въезжает в туннель. Шум локомотива постепенно усиливается и перерастает в немолчный гул. Взрослые опускают окна и запирают их на скобы. В вагонах становится темно, как ночью. Конечно, включают свет, хотя в маленьких местных поездах лампочек может и не быть. Но постепенно кромешная тьма за окнами вагона переходит в мутную белизну, и становятся различимы голубые огоньки на стенах туннеля. Потом звук бегущего поезда снова меняется, и вот вы уже опять на свежем воздухе. Взрослые снимают скобки и поднимают окна. Стекла кажутся мутно-желтыми от подземного угара, но за ними видны проходящие вдоль дороги телеграфные провода, то провисающие, то туго натянутые, ровно подстриженные кустики боярышника и деревца, насаженные через каждые тридцать ярдов.

Таким представляется туннель тому, кто едет в поезде. Но дело меняется, когда вы решаетесь войти в туннель, ступая по скользким, перекатывающимся камням и гальке между сверкающими рельсами и стеной. Жирные, илистые капли влаги собираются на потолке и падают вниз. И кирпичи уже не красные и не коричневые, как при входе в туннель, а тусклые, с налетом липкой, болезненной зелени. Тембр вашего голоса уже не такой, каким он был на свету. И серый полумрак сопровождает вас на всем пути.